Виктор Пронин - Зомби идет по городу

Казалось бы, совсем простые слова произнес Пафнутьев – «как скажете». Но знал, знал негодник, что это высший класс лести. Если их немного расширить да растолковать, то звучать они будут примерно так: «Как скажете, уважаемый Валерий Александрович, как решите, так и будет. Сами понимаете, я не могу требовать чего бы то ни было. И ваше время для меня священно, поэтому уж лучше сами назовите удобный для вас день, час... А я, человек маленький и никчемный, явлюсь к назначенному времени и буду счастлив. Я никогда к вам не обращался, и если решите, что и этот мой звонок неуместен, то извините ради бога! Я соглашусь, смирюсь и уйду в тень, чтобы не нарушать ваших высоких раздумий. В общем, как скажете, Валерий Александрович».

– Прямо не знаю, что тебе и сказать... Ведь ты не просто так, по делу?

– Чрезвычайной важности, – заверил Пафнутьев, давая понять, что только исключительные обстоятельства заставили его позвонить, потревожить, напомнить о себе.

– Ну что ж...

Еще об одном качестве Невродова знал Пафнутьев – как человек бесхитростный, тот был невероятно любопытным. И, зная, что Пафнутьев рвется к нему с каким-то важным делом, он просто не смог бы вытерпеть до утра, не узнав, что растревожило начальника следственного отдела.

– Я могу и повременить, но, Валерий Александрович... – в этом месте Пафнутьев замолчал. Он сказал все, что требовалось, – признал собственную незначительность, почти незаметно подзадорил Невродова, поддержал разговор незначащими словами, оказал должное уважение ко времени прокурора, намекнул, что вопрос у него не личного свойства, он-то может подождать, но дело, дело не терпит отлагательства, дорогой Валерий Александрович.

– А знаешь, заходи сейчас, – просипел в трубке голос Невродова. – У меня есть полчасика... Хватит?

– Еще останется! – заверил Пафнутьев.

– Жду.

– Буду через пятнадцать минут.

И ровно через пятнадцать минут Пафнутьев вошел в приемную областного прокурора Валерия Александровича Невродова. Секретарша уже была предупреждена и, увидев Пафнутьева, лишь кивнула в сторону двери. На Пафнутьева она посмотрела с явным интересом – история его похищения продолжала будоражить воображение в правовых коридорах города. Секретарша была совсем молоденькая, только из десятого класса. Но что делать, что делать, если это была едва ли не единственная слабость Невродова – девчушки двадцати неполных лет. Ничего он не мог с собой поделать, да, похоже, и не стремился во что бы то ни стало избавиться от этого своего недостатка.

Пафнутьев вошел, плотно закрыл за собой дверь и шагнул на алую ковровую дорожку, которая тянулась к самому столу прокурора. Невродов бросил на Пафнутьева настороженный взгляд поверх очков, проследил за тем, как тот приближается, подходит к столу. Привстав, протянул руку.

– Вижу, что жив, – просипел он.

– Местами, только местами, Валерий Александрович.

– Как же ты влип-то?

– Простоват, – Пафнутьев развел руки в стороны. – И на старуху бывает проруха.

– Что Анцыферов? Порхает?

– Пуще прежнего.

– Парикмахерша посещает?

– Два раза в день. Утром и вечером.

– Совсем, наверно, отощал, изнемог?

– Держится, Валерий Александрович.

– Ну давай вываливай... Что там у тебя? – Невродов решил, что вступительная часть закончена и пора приступать к главному.

Пафнутьев молчал. Те слова, которые он собирался произнести, требовали обрамления молчанием. Вот так сразу вывалить их на стол после трепа об Анцыферове и его преступных связях с парикмахершей... Нет, этого делать было нельзя. Большим психологом стал Пафнутьев, а впрочем, он всегда им был, просто не возникало надобности в этих его способностях. Невродов насторожился, сразу сообразив, что молчит Пафнутьев вовсе не от робости.

– Не знаю, с чего начать, Валерий Александрович.

– Начинай в лоб, – твердо сказал Невродов и снял очки, чтобы не мешали серьезному и откровенному разговору. Очки вроде бы предназначены для разглядывания мелких предметов – буквочек, цифирек, статей закона. А когда очки отложены в сторону – начинается крупный разговор, по большому счету. Тем самым собеседники берут обязательство не обращать внимания на мелочи, не цепляться за слова и оговорки.

– Я уверен, что вы правильно меня поймете...

– И я в этом уверен, – подхватил Невродов, поторапливая Пафнутьева.

– Иначе бы не пришел. А уж коли я здесь, то сознаю, что полностью отдаю себя в ваши руки.

– Бери меня, я вся твоя! – пошутил Невродов, но тут же смутился и покраснел от неловкости. – Извини, Павел Николаевич. Продолжай, прошу тебя.

– Значит, так... Значит, так... Докладываю – мне предложено подумать над тем, чтобы занять кабинет городского прокурора. – Пафнутьев произнес эти слова с чистой совестью.

– И кто предложил подумать?

– Анцыферов.

– Куда же он сам собрался?

Пафнутьев не ответил. Он молча осмотрел кабинет Невродова, задержался на больших окнах, на застекленных шкафах, потом взгляд его, совершив еще несколько виражей, вернулся к Невродову.

– Так, – сказал тот. – Понятно. А меня куда?

– Не знаю. Так далеко разговор не простирался.

– Хорошо... Допустим. Чего ты хочешь от меня?

– Если вы знали о том, что я сказал, – это один разговор. Если я сообщил новость – другой разговор. Вы что-нибудь знали?

– Нет. Об этом мне не было ничего известно. – Неподвижное лицо Невродова начало медленно покрываться красными пятнами. Он вынул большой клетчатый платок, протер руки, коснулся им лба, снова сунул в карман. – Прости, Павел Николаевич, но я не знаю, зачем ты пришел ко мне? Ты отказался от предложения?

– В тот момент, когда об этом шел разговор, я не отказывался.

– Разумеется, – кивнул Невродов. – Дальше.

– Но и не визжал от восторга.

– Этого и не требуется.

– В мои планы не входит занятие кабинета Анцыферова.

– Что же входит в твои планы?

– Анцыферов берет взятки.

– Ха! – Невродов откинулся на спинку кресла. – Ну, ты даешь, Павел Николаевич! А кто их не берет?

– Он берет их за прикрытие уголовных дел.

– Естественно, он же прокурор. За что же ему еще могут платить? – Невродов рассмеялся, но смех его не получился беззаботным. Настороженно рассмеялся прокурор, ожидая дальнейших пояснений.

– Я хочу, – Пафнутьев помолчал, подбирая слова наиболее уместные, наиболее точные. – Я хочу взять его на этом деле.

– И посадить?

– Да.

– Шутишь?

– Нет.

Невродов тяжело поднялся, прошелся по кабинету, поскрипывая вощеными паркетинками, остановился у окна, некоторое время смотрел на улицу, постоял у шкафа, набитого кодексами, комментариями, справочниками, вернулся, но не сел, а, уперевшись в стол двумя руками, навис всем своим большим жарким телом над Пафнутьевым так, что тот даже чуть пригнул голову.

– Кто об этом знает? – голос Невродова сделался заметно тише, что было добрым знаком.

– Уже двое.

– Так. – Невродов обошел вокруг стола и сел в кресло. – Тебе известно его прикрытие?

– Да.

– И ты надеешься этот козырь перебить?

– Да.

– Но это невозможно, Павел Николаевич.

– Очень даже возможно.

– Каким образом?

– Будет лучше, если я не отвечу.

– Почему?

– Не хочу связывать вас знанием. И мне спокойнее. Просто я все беру на себя. В случае неудачи – гореть мне одному. Синим пламенем.

– Но санкцию-то я должен дать?

– Конечно.

– Но это же переворот, Павел Николаевич? Вы это хотя бы сознаете?

– Я прошу вас помочь в пределах закона.

– Но мы оба знаем, что такое закон в наше время, верно?

– Знаем.

– Зачем ты идешь на это? Ведь тебе светит кабинет городского прокурора.

– Высоты боюсь.

– Это не ответ.

– Это самый честный ответ, который я могу дать. Ведь мы оба знаем, что такое закон в наше время и каковы будут мои обязанности в кабинете городского прокурора.

– Принимается... Но надо хорошо подумать. – Невродов сложил руки на столе и исподлобья посмотрел на Пафнутьева. – Ведь этим все закончиться не может, это будет только началом...

– Скорее всего.

– Ты поставил меня в сложное положение, Павел Николаевич. Независимо от того, как я отнесусь к твоему предложению. Ты это понимаешь?

– Да.

– Надо подумать, – повторил Невродов после долгого молчания.

– Когда позвонить?

– Не надо звонить. Я сам тебя найду. Не торопи.

– Хорошо. – Пафнутьев поднялся.

– Ты откуда мне звонил?

– Из автомата.

– Молодец.

– А здесь все в порядке? – Пафнутьев кивнул на ряд телефонов, выстроившихся на столе Невродова.

– Надеюсь.

– Надо бы уточнить, Валерий Александрович.

– Уже. Тут порядок. Подчистил немного.

– А было что подчищать?

– Было. – Невродов опустил глаза.