Петер Рабе - Пуля вместо отпуска
На столе зазвонил телефон, и Пэндер, взглянув на него, произнес:
— Ну?
Один из мужчин встал со стула и взял трубку.
— Тебя, Пэндер.
— Кто это?
— Недди. Он у себя в офисе.
— Скажи ему — я занят.
Мужчина раздраженно пожал плечами и сообщил Недди, что Пэндер занят. Затем послушал, протянул трубку и заявил:
— Лучше бы тебе взять ее, Пэндер.
Тот оторвался от стены и взял трубку, произнеся в микрофон:
— Ну что там еще?
— Имела место облава, Пэндер. В том стойле, что в «Аламо».
Пэндер откусил кусок жвачки и несколько раз перекатил во рту:
— Мне горько это слышать, Нед.
Нед секунду молчал, потом взорвался:
— Ты что, не расслышал? Облава! Ты хоть понимаешь, что это означает?!
— Я считаю, что комиссар полагает, будто может себе такое позволить, — спокойно ответил Пэндер.
— Да что с тобой стряслось, зазнавшийся полудурок! Ждешь озарения свыше?
— Следи за своими выражениями, Недди!
— Сейчас не время подбирать их! — Но после столь бурного всплеска эмоций Нед почувствовал себя выдохшимся вконец. Он не любил связываться с Пэндером и, когда дело доходило до спора с ним, знал, что это дохлый номер. Нед перевел дыхание и изменил тактику. — Мы должны найти Фелла. Плохи дела, Пэндер!
— Я знаю. Вот и давай ищи его!
— Не играй со мной в дурачки! Старик смотался, никому ничего не сказав, и вот уже месяц о нем ни слуху ни духу. Должен же он был хотя бы сообщить, как с ним в случае чего можно связаться? Ты ведь остался за него? Так должен знать, где он.
— Я его замещаю, так что не беспокойся, — успокоил Пэндер.
— Не беспокоиться? Сборы падают, ребята разбегаются, платежи сворачиваются, а сейчас еще в муниципалитете за нас взялись — организовали наезд на эту контору, — ты что, намерен всю нашу организацию вконец развалить?
— Следи за тем, что говоришь, ты, сукин, сын! Я уже предупреждал тебя однажды.
— Пэндер, ну пожалуйста! — Нед смешался и сделал еще одну попытку: — Пэндер, когда Фелл вернется, ты что думаешь, он тебя по головке погладит за всю ту кашу, что тут заварилась?
— Пусть Фелл гладит себя самого по любой части тела! — ответил Пэндер, равнодушно перекатывая во рту жвачку.
— Разве ты не помнишь, что Фелл и так уже прощал тебе слишком многое? Но поверь, все до поры до времени, и тебе…
Пэндер хлопнул трубкой о рычаг, не дав Неду закончить мысль и не считая нужным что-либо отвечать ему. Он знал, как должен бы поступить с Недом, но пока еще не был готов к этому. Возможно, позже, не сейчас.
Он уселся на стол, скрестил руки и уставился на стену.
— Ну, — произнес один из троих, Рой. Вытянув длинные ноги, он бросил на одну из них, прицелившись, свою стетсоновскую шляпу и начал крутить ее на мыске.
Ближе всех сидевший к нему второй мужчина, грузной комплекции, с лицом боксера, заговорил неожиданно высоким и тонким голосом.
— Да, и что теперь? — поинтересовался он.
Третий вообще никак не прореагировал.
— Это был не Аронсон, — произнес Пэндер, — так что расслабьтесь и ждите.
— Мы и ждем, — провозгласил Рой.
— Я жду, и вы ждите. Вот уже год, как жду. Так что вы, ребята, можете и подождать несколько минут.
— Чего же хотел Нед? — спросил Рой.
— Забудь об этом. Мы ждем Аронсона.
— Забыть — что именно? О чем шла речь?
Пэндер интенсивнее зажевал жвачку, махнув рукой:
— Была облава. Вон он и ерзает, как педераст…
— Нед ерзает? А по-твоему, лучше начать шевелиться, когда тебе врежут по первое число? — Рой перестал крутить стетсон.
Пэндер явно напрягся. Он щелкнул левой подтяжкой, потом правой. И так быстро, что два хлопка слились в один. Пэндер всегда принимал все близко к сердцу, и это не позволяло ему расслабиться.
— Я стою у руля и двинусь лишь тогда, когда буду готов. — Он выплюнул жвачку изо рта, а затем втянул ее обратно. — А я готов, — вдруг заявил он.
Это произвело тот эффект, который и ожидал Пэндер. Он удовлетворенно переводил взгляд с одного мужчины на другого, пока они молча продолжали ждать.
— Судите сами. — Он начал загибать пальцы. — Фелл уехал, и я заправляю всем за него. Синдикату в Лос-Анджелесе нравится моя работа. Они приказали мне держаться ближе к Феллу и следить за всеми его сигналами. На этой неделе у них заседание пройдет без Фелла. По-моему, это уже и есть самый настоящий сигнал. Вот почему мы сидим здесь и ждем Аронсона. Он прибудет из Лос-Анджелеса, чтобы дать мне знать, что делать дальше.
Пэндер умолк, наблюдая, какое впечатление произвели его слова.
— Ты собираешься попереть Фелла? — откровенно осведомился Рой.
— Он уже и так на последнем издыхании.
— Ох, уж это точно! — согласился Рой. Он снова начал вращать стетсон на мыске ноги. — Пожалуй, его пора расцвета миновала.
Пэндер набрал воздуха в легкие, и когда заговорил опять, то его голос прозвучал жестко и громко:
— Я как нельзя лучше подхожу для этой работы — это вам всем должно быть известно. Я собираюсь возглавить организацию и не желаю, чтобы у меня путались под ногами всякие там безнадеги. Вот оно как!
— Я с тобой, — произнес Вилли.
Молчавший до сих пор мужик кивнул, не раскрыв по-прежнему рта.
— Может, сначала все же дождемся Аронсона? — предложил Рой.
— Именно поэтому мы и здесь — ждем известий.
— А что, если так ничего и не дождемся? — не унимался Рой.
Но его вопрос на сей раз даже не смутил Пэндера. Он уже все прикинул и видел все крупным планом — отчетливо и ясно. Фелл отсутствовал уже больше месяца, и было предостаточно времени, чтобы изменить положение вещей наилучшим, по его мнению, образом. Он так долго и терпеливо дожидался своего часа, что Фелл просто перестал опасаться подвоха с его стороны. Никогда и ни в чем не подозревал своего помощника и держал ухо востро лишь с теми, кто, по его мнению, представлял настоящую опасность. Фелл учил Пэндера, как дергать за ниточки, управляя людьми, был всегда настроен к нему дружески и совсем не производил впечатление человека, способного смести всех на своем пути. Правда, про Фелла ходили слухи, что он из тех, кто мягко стелет, да жестко спать, и прекрасно умеет пускать пыль в глаза, чтобы усыпить бдительность. Но Пэндер сейчас всячески гнал от себя эти мысли. Главное, что Фелл уехал и все оставил на Пэндера и что теперь Феллу крышка, раз они все собрались на совещание в связи с его долгим отсутствием.
— Мне что-то послышалось! — сказал, насторожившись, Вилли.
Они все превратились в слух и сначала ничего не уловили, кроме глухого гула охлаждающей системы в ближайшем помещении. Затем в коридоре раздались шаги, приближающиеся к двери.
Вошел Аронсон, вспотевший и выглядевший усталым.
— Клянусь Господом Богом, здесь у вас прохладно! — вырвалось у него.
— Ну? Так где ты пропадал весь день?
— Они поздно собрались, — объяснил Аронсон и достал сигарету. — Кроме того, о многом надо было переговорить. — Он закурил.
— Ну? А как насчет заветного словца, будь оно проклято?
Аронсон, с наслаждением затянувшись, неопределенно пожал плечами:
— Ни гугу, Пэндер! Даже и речи не было.
Теперь они просто слушали гул, доносящийся из соседнего помещения, и молчали. Все взгляды были устремлены на Пэндера.
Он держал себя тихо, передумав в эти мгновения о многом, а затем внезапно выплюнул жвачку:
— Так-таки ничего и не сказали? Ни да, ни нет?
— Честно, Пэндер, ничего. Я все время ошивался поблизости, пропустил с некоторыми из них по стакашке, и все, что услышал при этом, было: «Не рви на себе рубашку», «Скажи Пэндеру, пусть старается», «Передай ему, что он толковый малый» — ну и все такое прочее из той же кучи дерьма.
— Я покажу им, какой я толковый малый! Они же не сказали «нет»? Ведь не сказали же? И не вычеркнули меня из списка, ведь не вычеркнули же?
Фелл уехал, и Пэндер здесь у них наготове. Там в Лос-Анджелесе они просто наблюдают за тем, насколько толковым малым он себя выкажет.
— Ну что ж, я в игре! — произнес решительно Пэндер. — Пора и нам шевелиться.
Рой, Вилли и молчаливый тип поднялись со стульев и, встав в кружок, поджидали Пэндера. Аронсон открыл дверь, и они оба вышли. Пэндер поравнялся с Аронсоном и ухватил его за руку.
— Послушай, разве они так ничего и не сообщили о Фелле? Не сказали, где он может быть?
— Дьявольщина! — вырвалось вдруг у Аронсона. — Да они думают, что тебе-то это наверняка известно.
Глава 3
Высокие портьеры были задернуты, не давая солнцу проникнуть в комнату, так как Дженис спала обычно допоздна. Когда она открыла глаза, то потянулась всем телом и без малейшей раскачки сразу же села в постели. Она выбралась из нее, провела руками по каштановым волосам и раздвинула шторы. Дженис видела из окна ипподром. Вернувшись в спальню, стянула через голову дорогую ночную рубашку, которая упала на пол к ее ногам, и, обнаженная, направилась к двери. Открыв ее, она окликнула: «Рита, я встала». Затем пошла в ванную, с удовольствием думая о чашке кофе, который ожидал ее потом.
