Александр Войнов - Бриллианты из подворотни

Через несколько месяцев империя рухнула. Произо­шла смена власти. ЦК прекратил свое существование, а КГБ трансформировался в ФСБ. И в круговороте этих событий исчезновение вертолета с ценным грузом на не­сколько миллионов долларов не было уже таким значи­мым. А с казначеем ЦК произошел странный случай. Он выпал из окна своей московской квартиры, находящейся на одиннадцатом этаже.

Дорога назад

Не важно, какие дороги мы выбираем, а важно то,

что внутри нас заставляет выбирать эти дороги.

Еще немного, и конец долгому пути

Пока что все шло нормально. Еще каких-нибудь сто километров — и он у цели. Конец долгому, изматываю­щему путешествию, которое должно принести ощутимый результат. Если все будет так, как он задумал, его жизнь изменится к лучшему.

Начинало темнеть, и он включил ближний свет. Дви­гатель работал ровно, почти бесшумно. Он глянул на доску приборов. Стрелка спидометра колебалась между ста двадцатью и ста сорока. Трасса была пустая, и он пе­реключился на дальний свет. Несмотря на усталость, мозг работал четко и ясно. Пошел мелкий, моросящий дождь. Но это не испортило хорошего настроения, в салоне стало еще уютней. Он сбросил скорость до ста и включил магни­тофон. Спокойная инструментальная музыка навевала воспоминания. Он мысленно оглянулся назад, в прошлое.

Можно сказать: первая половина жизни уже позади, и назвать ее удачной можно с большим трудом. Но он ни ем не жалел. Теперь все будет нормально. Хотелось твердого тыла и уверенности в завтрашнем дне. А еще хотелось спокойствия. Не покоя, а спокойствия. Для всего этого нужна материальная база. И только поэтому он решился на это путешествие, почти авантюру, в случае успеха которой он, при своем полуспартанском образе жизни, мог очень долго не думать о деньгах. Ну а в слу­чае неудачи итог мог быть плачевным.

Но об этом думать не хотелось. Тем более, что все шло нормально. Он трижды сплюнул через левое плечо...

Сейчас, когда Шлихт прожил большую часть своей жизни, он начал верить в определенную зависимость меж­ду прошлым и будущим и в то, что не важно, какие доро­ги мы выбираем, а важно то, что внутри нас заставляет выбирать эти дороги.

Шлихт

На выезде из очередного населенного пункта Шлихт увидел человека в милицейской форме, который светя­щимся жезлом приказывал ему остановиться. Он взгля­нул на спидометр. Было явное превышение скорости. Шлихт нажал педаль тормоза, и машина послушно оста­новилась рядом с «гаишником». Глянув в окно, Шлихт понял, что ошибся. Это был не «гаишник», а просто мент, голосующий жезлом. Настроение сразу улучшилось. Та­кой попутчик его устраивал.

Мент, открыв дверцу, спросил:

- До Новых Высылок довезете?

- Если по трассе, не сворачивая, то садитесь. Отряхнув дождевые капли с плаща и фуражки, тот сел на переднее сидение.

Машина тронулась и стала плавно набирать скорость. Попутчик, спросив разрешения, закурил. В свете зажигалки Шлихт увидел майорские погоны, крупные муже­ственные черты лица и сильные узловатые пальцы рук.

«Такой маху не даст,— подумал он.— Не одного, вид­но, отправил к «хозяину», а то и дальше. И рука не дрог­нула».

— Издалека едете? — поинтересовался майор.

— Да, прилично, наколесил,— ответил Шлихт.— Был в командировке, за Уралом. Тысяч шесть проехал, не меньше. Но, слава Богу, осталось немного.

— Да, немного,— мент задумчиво кивнул и спросил: — Ну как, удачно съездили?

— Вроде, да. Грех жаловаться.

Оба надолго замолчали. Каждый думал о чем-то сво­ем. Дождь усилился, и щетки дворников с трудом успева­ли откидывать воду с лобового стекла.

— В такой ливень трудно вести машину, — сказал майор, обращаясь к Шлихту.— Сбросьте скорость. В лю­бую минуту может возникнуть неожиданная опасность.

Шлихт сбросил скорость до восьмидесяти. И вдруг в мозгу замигала «красная лампочка». Слова «неожидан­ная опасность» начали превращаться в пока что еще не ясные образы, которые с каждой минутой принимали все более реальные очертания. Шлихт начал анализировать, пытаясь установить, откуда исходит опасность.

Чувство тревоги появилось почти одновременно с под­садкой мента, хотя сам по себе этот факт мало беспокоил Шлихта. Скорее, наоборот. Машина с ментом на переднем сидении ни у кого не вызовет пристального внимания.

Он приказал себе отвлечься от возникающих предчув­ствии и сосредоточиться на дороге. На какое-то время чувство опасности притупилось, но ненадолго. «Красная лампочка» в мозгу перестала мигать и начала светиться устойчивым светом.

Присмотревшись украдкой повнимательнее к попут­чику, на запястье левой руки Шлихт увидел знакомую татуировку. Она состояла из пяти точек. Четыре точки располагались в форме небольшого квадрата, а пятая была в середине. Точки по углам — это «попкари» на вышках. Точка в середине — это зек. Нельзя же быть май­ором милиции и бывшим зеком одновременно!

Теперь Шлихт точно знал, что опасность была реаль­ной и исходила от неожиданного попутчика.

— Сколько еще до Новых Высылок? — спросил Шлихт.

«Майор» внимательно посмотрев на него, ответил:

— Мы почти рядом. Осталось километров тридцать.

Тридцать километров при средней скорости сто кило­метров в час составляли приблизительно восемнадцать минут. Выходит, что жить Шлихту осталось совсем немно­го. Кто-то невидимый все точно рассчитал. Этот «кто-то» хорошо его знал и просчитал, как он будет вести себя в той или иной ситуации. И то, что он охотно подсадит мен­та в качестве прикрытия, тоже учел. Теперь стало ясно, что рядом сидел не мент, и жить Шлихту осталось, по его под­счетам, минут десять. Единственным спасением была ско­рость. Шлихт нажал педаль газа почти до упора. Стрелка спидометра приблизилась к ста пятидесяти. Убивать во­дителя на такой скорости было равносильно самоубийству.

Шлихт скосил глаза на попутчика. Тот с недоволь­ным видом смотрел на дорогу.

— Видимость плохая, сбросьте скорость,— посовето­вал «майор»,— а то, как бы чего не случилось.

Правой рукой он расстегнул две верхних пуговицы плаща. Движение было уверенным и неторопливым. Он не сомневался в своем превосходстве. Перевес был явно на его стороне. Водитель, руки которого заняты баран­кой, удобная мишень и практически беззащитен.

«Пусть случится то, что должно случиться»,— Подумал Шлихт и переключился с четвертой на третью передачу.

Рычаг переключения скоростей ушел вперед к «торпе­де», освобождая место для замаха. Нажав кнопку фиксато­ра стилета, вмонтированного во внутренней полости рыча­га, и почувствовав, как невидимая пружина подала стилет вверх, Шлихт резко нажал педаль тормоза, одновременно выбросив руку со стилетом в сторону противника.

Удар пришелся точно под сердце. «Майор» захрипел, его тело несколько раз содрогнулось в предсмертных су­дорогах и безвольно уткнулось в «торпеду». Голова неес­тественно откинулась назад. Изо рта тоненькой струй­кой стекала кровь. Съехав с дороги, выключив двигатель и габаритные огни, Шлихт вышел из машины, открыл дверцу и вытащил труп на обочину. Пощупав пульс, он убедился, что попутчик мертв. Удар был точный и силь­ный. Встретились два силовых вектора, движение тела при резком торможении вперед и встречный удар стилета.

Шлихт выдернул стилет из тела покойника. Крови почти не было. Лезвие было выполнено из трехгранного русского штыка времен Первой мировой войны, запре­щенного международной конвенцией. Ранение таким ору­жием было смертельным. Он достал из багажника канистру с водой, вымыл лезвие стилета и, протерев его ветошью, вставил в трубчатую полость рычага. Оружие снова было готово к употреблению и ждало своего часа.

Расстегнув плащ, Шлихт поверхностно осмотрел труп. Как и предполагал, под левой рукой в оперативной кобу­ре был револьвер системы «наган» с глушителем. «Наган» не давал осечек и не оставлял гильз на месте применения, поэтому часто был в ходу у профессиональных убийц.

Дождь закончился. Начинало светать. Шлихт внима­тельно обследовал тело покойника. Кроме татуировки на запястье, на левом плече был наколот эсэсовский погон. Это означало, что человек, лежащий перед ним, был уча­стником лагерного бунта.

Вдалеке на трассе мелькнули огоньки движущегося транспорта. Шлихт подхватил труп подмышки и пота­щил в посадку. Саперной лопаткой вырыл неглубокую могилу и, засыпав тело землей, замаскировал место захо­ронения травой и старыми листьями.

Вернувшись к машине, Шлихт смочил бензином ве­тошь, которой вытер стилет, и сжег ее. Намочив тряпку водой, он тщательно протер резиновый коврик передне­го сидения.

«Ну что ж, и на этот раз пронесло. Значит, пока еще не время»,— подумал Шлихт.

Двигатель еще не успел остыть. Машина охотно рва­нула вперед, как будто и ей не хотелось оставаться на этом проклятом месте.