Дмитрий Федотов - Транзита не будет
Последнее, по-моему, вернее. Лично я к своим сорока подошел с изрядной долей скептицизма, прагматизма и убеждением, что жизнь — очень полезная штука, если ею правильно пользоваться. И вот теперь перед вами, господа, довольный собой и самодостаточный человек, имеющий возможность заниматься тем, чем он хочет, а не тем, к чему его вынуждают государство и обстоятельства. Но я отнюдь не сибарит и тунеядец — не в моем характере. Наоборот, мои друзья и знакомые единодушно скажут каждому, что «у нашего Димыча с детства шило в заднице свербит», и, соответственно, он постоянно на нее, родимую, приключения ищет.
Чистая правда! В юности я обожал задавать взрослым вопросы, на которые в качестве ответов получал выговоры и подзатыльники. Став дипломированным врачом, я любимого занятия не прекратил. Будучи настырным, пытался выяснить, в частности, почему, невзирая на семимильные шаги, что совершает наша медицина в своем развитии, больных меньше не становится, а болезни множатся, как грибы после дождя? Поиски ответов привели меня в сопредельные области знания, а затем и вовсе к откровенной паранормальщине. Из медицины меня выперли, и тогда я занялся вторым любимым делом — погоней за необычайным.
Самым интересным вариантом оказалась профессия журналиста. Она давала наибольшую свободу для моих поисков, и, в конечном счете, сделала меня тем, кто я теперь есть — частным детективом. Благо учителя и наставники мне достались даром. Шурин — начальник уголовной полиции города, лучший друг — главный опер «уголовки». Жена — красавица, умница, топ-менеджер крупной фирмы. Чего еще человеку надо?.. Не догадались?.. Приключений!
Вот именно из-за них я и стал частным детективом. Собственно, я им стал, еще пребывая в должности репортера уголовной хроники местного «Вестника». Просто однажды Лена сказала: «Ты бы уже занялся чем-нибудь одним — или статьи писать, или дела распутывать». Подумав, мы решили, что второе у меня получается лучше.
Однако на практике поначалу все пошло не блестяще. Лицензию я, конечно, приобрел, а вот с клиентами как-то не заладилось. Мелочевкой вроде слежки за неверным мужем-женой или ловли нечистого на руку партнера по бизнесу заниматься было неинтересно. И тогда я обратился к своему зятю с предложением, от которого он не смог отказаться.
— Коля, — сказал я ему, подсев с початой фляжкой «Мейкова» на очередной семейной вечеринке, — помоги своему любимому шурину не умереть с тоски!
Николай Матвеевич Берест был человеком суровым, но совестливым. Помня прежние мои заслуги перед уголовной полицией города в распутывании сложнейших дел, где явно пахло мистикой и паранормальщиной, полковник опрокинул предложенный стаканчик забористого французского коньяка, пососал полупрозрачную дольку лайма и кивнул:
— Выкладывай!
— Давай вспомним молодость, Коль! — воспрял я духом. — Как мы с тобой ловили всяких магов, оборотней и прочую шушеру?..
— Куда ты клонишь? — моментально подобрался Берест.
— Частный детектив Котов предлагает свои профессиональные услуги родной полиции.
— Какие, к черту, профессиональные?!
— А ты до сих пор сомневаешься в моих кондициях?
— Н-нет, но… — Берест сердито засопел. — Налей-ка еще!..
Я вновь наполнил стаканчики ароматным «Мейковым». Мы молча чокнулись и выпили.
— А зачем это тебе? — Полковник в упор посмотрел мне в глаза.
— Сотрудничество?.. — Я вздохнул. — Скучно, Коля! Мошенники, неверные мужья, амуры с начальством… Так и плесенью зарасти можно. А у вас — то труп неопознанный, то похищение, то жертвоприношение, то…
— Типун тебе!.. — отмахнулся Берест. — У нас, кстати, чтоб ты знал, уже год ничего такого не случалось. Ну, если считать с того похищения детдомовцев.
— «У вас на стройке жертвы были? — Нет. — Будут!..» — процитировал я знаменитую комедию Гайдая. — Ну, так как? Заключим джентльменское соглашение?
— Ладно. — Берест покосился на фляжку в моей руке. — Знаю, что зря соглашаюсь. Но ты ж мне родня все-таки, не приблудный.
— Благодетель! — Я щедро плеснул ему в стаканчик коньяку. — Завтра же договорчик завезу!..
Но наутро с договором не получилось. Едва я, проводив Лену на службу, приступил к привычной утренней разминке, выполняя малый дыхательный комплекс тайцзи, ожил мобильник. Я взглянул на экран и, чертыхнувшись, прервал занятие. Если подполковник Ракитин звонит в такую рань, значит, случилось нечто из ряда вон.
— Привет, Олежек! — бодро сказал я.
— Привет, лежебока!
Если подполковник Ракитин звонит рано утром да еще при этом шутит, значит, случилось не из ряда вон, а нечто совсем хреновое.
— Ну, что у нас плохого?
— Надеюсь, Димыч, ты ничем этаким не занят?
— До пятницы я совершенно свободен. — Я вздохнул. — Куда ехать, Олежек?
— Дуй прямо в аэропорт. К гостинице. — Ракитин вернулся к своей обычной манере разговора. — Встретимся там через сорок минут.
Отбой. В этом весь Олег.
— Мне только собираться минут десять, — сказал я потухшему экрану мобильника. — А еще из города выбраться надо…
Конечно, я опоздал на четверть часа. Когда припарковался напротив крыльца гостиницы, то сразу увидел на нем массивную фигуру, затянутую во всепогодную черную кожаную куртку. Сержант Бульба, как всегда, бдил на посту.
— Здоровэньки булы, Стэпан Мыкытовыч, — произнес я с самой серьезной миной, на какую был способен. — Як життя?
— Погано, — хмуро ответствовал наш неисправимый хохол. — Сало е, горилкы нэма.
— О, шо ж так? Грабижникы видбралы?
— Ни. Москалы клятые усе випилы…
Тут мы оба с ним расхохотались. Могучий сержант все же научился за пять с лишним лет нашего знакомства не обижаться на мои подколки и даже достойно на них отвечать.
— Проходите, Дмитрий Алексеевич, — почти без акцента сказал Степан. — Господин подполковник уже здесь. Поднимайтесь на второй этаж — там сами увидите.
Я прошел в вестибюль гостиницы. Если снаружи здание выглядело весьма почтенно, то внутри оно оказалось просто старым. На мгновение у меня даже возникло ощущение временн о го переноса — будто шаг через дверь оказался шагом сквозь десятилетия. Лет этак на сорок в прошлое. Выщербленный мраморный пол, зашорканные диваны, рассохшиеся деревянные панели стен. За стойкой администратора — толстая тетка в синей униформе лузгает семечки и косит одним глазом в угол, где бормочет маленький, тоже старый, телевизор «Панасоник».
Я благоразумно не стал искать лифт, справедливо сочтя его неработающим, и направился сразу к лестнице.
— Молодой человек, — визгливо донеслось из-за спины, — вы к кому и по какому делу?
— По служебному! — важно бросил я через плечо, для пущей убедительности взмахнув рукой, словно показывал удостоверение.
Сменилась целая эпоха, а порядки и привычки остались прежними. Войти и уж тем более выйти из режимного учреждения, каковыми всегда являлись гостиницы, например, и сегодня не составляет никакого труда. Вошел, грохнул кого-нибудь и вышел. И даже свидетелей не найти. Как правило, никто ничего не видел и не слышал.
На площадке второго этажа меня встретил еще один сержант, из новеньких.
— Вы куда, гражданин? — пресек он мою попытку просочиться в коридор. — Вы здесь живете?
— Нет, господин полицейский, я здесь работаю.
Не люблю предъявлять документы и всегда стараюсь избежать этой процедуры. Кто-то может счесть меня параноиком, но мне кажется, что это унизительно. В данном же случае пришлось вытащить удостоверение частного сыщика, которое, впрочем, не произвело никакого впечатления на сержанта.
— На этаже работает оперативная группа из областного управления. Вам здесь делать нечего, господин детектив, — холодно сообщил он.
— Что, когда и где мне делать я решаю сам, сержант, — с трудом сдерживаясь, ответил я. Хотя прекрасно понимал, что неправ. — Меня ждет подполковник Ракитин.
— У меня нет никаких указаний на ваш счет, — уперся этот служака. — Немедленно покиньте зону ответственности криминальной полиции!
— Ну, парень, сам напросился, — выдохнул я и привычным усилием воли вошел в «темп».
На самом деле это упоительное состояние, хотя и небезопасное для здоровья. Все реакции скачком ускоряются в несколько раз, органы и системы организма переходят в режим «форсажа», за секунды сжигая энергозапас, рассчитанный на минуты и даже часы. Расплатой за «темп» обычно бывает гипогликемический шок и кислородная интоксикация мышечной и нервной систем. Тело превращается в деревянную чушку, а мозг впадает в состояние «бамбука», неспособный к решению самых простых задач, вплоть до физиологических. Но это всё происходит, если не знать, как и сколько использовать «темп». Я знал, будучи мастером русбоя — «барсом».
Войдя в «темп», я шагнул к сержанту, вынул из его кобуры «макаров» и засунул пистолет в шкаф с пожарным гидрантом. Затем снял с почти неподвижного полицейского фуражку и надел обратно, только козырьком назад, а в довершение пристегнул парня за запястье его же наручниками к ручке коридорной двери. Удовлетворив собственное самолюбие, я шагнул в коридор с гостиничными номерами и вышел из «темпа».
