Виктор Галданов - Аптечное дело

— Топорная работа, — заметил я, поморщившись. — Не люблю грубиянов.

— Вот почему я и решила обратиться к вам.

— Как к потенциальному дедушке? — усмехнувшись поинтересовался я.

— Нет, я подумала, что вы поможете устроить мне встречу с Зиганшиным.

Повернувшись в кресле, я осмотрелся. Вокруг нас располагался так называемый высший слой Москвы в тот час дня, когда сюда обычно заходят перекусить и выпить люди, обслуживающие верхние этажи власти. Здесь были советники депутатов, чиновники, военные чины, гэбисты, люди, владевшие тайными пружинами власти и важными секретами. Здесь можно было услышать все, что угодно, в том числе и государственные тайны, которыми обменивались вполголоса, — обстоятельство, способное дать заработок целой армии шпионов, — и вероятно, так оно и происходило. У всех присутствующих был лоснящийся и очень важный вид людей, которые мужественно несут бремя тревог о том, откуда именно к ним поступит очередная тысяча баксов. И неужели эта гладкая попка могла кому-то помешать в столь благородном деле?

Обилие посетителей было нам на руку. За разноголосым шумом вряд ли кто-нибудь сумел бы нас подслушать. Я повернулся к Веронике:

— Может быть, вам это и не понравится, но я люблю знать все заранее. Надеюсь, что с этим Зиганшиным вас не связывают никакие амурные дела? И мне не следует ожидать неприятностей от его супруги или подружки?

Девушка решительно покачала головой:

— Боже упаси!

— Тогда зачем он вам нужен?

— Не знаю, могу ли я вам об этом рассказывать…

Я сохранял терпение, однако меня начал разбирать смех.

Девушка была мне симпатична и казалась забавной — в конце концов, нельзя было требовать от нее слишком многого.

Толстый мужчина, похожий на лавочника, прошел мимо нашего столика, задев мое плечо, и занял место рядом.

Он сразу принялся орать кому-то через весь зал. Я, взглянув на толстяка, подумал, что стоило бы ему пустить кровь из носа, и посмотрел на часы.

Я искренно наслаждался присутствием этой симпатяжки. Мне даже стало жаль, когда пришло время уходить.

Для порядка я решил все же сказать ей все, что думал:

— Милочка моя, сегодня утром вы позвонили мне в номер и попросили о помощи. Не знаю уж, какая горничная вам меня сдала, но я с удовольствием провел время в вашем обществе, и поэтому прощаю эту невинную уловку. Но если бы вам нужна была моя помощь, вы рассказали бы мне о сути дела. Вы же так ничего и не сказали. Коли так, поставим точку на этой загадочной истории с Зиганшиным и запиской. Вы заверили меня, что никакой романтической истории нет и в помине, вы, я вижу, не газетчица и не работаете в ментовской, и поэтому будем считать, что вы просто избрали оригинальный способ для знакомства со мной! На профессионалку вы не похожи… Может быть, вам нужны деньги?

Девушка несколько секунд молча смотрела на меня. Потом губы ее задрожали.

— Я поняла, за кого мы меня приняли. Но я вовсе не из таких. И мне от вас деньги не нужны, наоборот, я готова заплатить вам.

— Деточка моя, я высокооплачиваемый специалист. Вы даже и представить себе не можете, какова моя зарпла…

— Пятидесяти тысяч хватит? — негромко осведомилась она.

Я поперхнулся дымом своего «Кэмела» (наверное, во второй раз в жизни) и уже с интересом уставился на нее. Лицо удлиненное, с широкими скулами и чуть раскосыми глазами, яркие сочные губы, миниатюрный упрямый подбородок, краски на лице немного, но в восемнадцать лет это не воспринимается как недостаток. На открытой шее небольшой золоченый кулончик с камешком типа опала, грудь невысокая, но под лиловым платьем свободного покроя кажется, что у нее крупные соски. Платье не скрывает довольно милых коленок в люрексовых чулочках, ну и что там еще? — лиловые же туфельки-лодочки, замшевая сумочка винного цвета от «Ле Монти»… Интересно, подумал я, а умеет ли она…

Однако она, очевидно, догадавшись о моей неуверенности в ее кредитоспособности, немедленно открыла сумочку и резким тоном сказала: — Полагаю, что этого достаточно, чтобы настроить вас на деловой лад.

Внутри покоилась внушительная пачка купюр оттенка благородно-баксовой зелени. Их там было не менее пяти. В «штуках», разумеется.

— Думаю, что да, — согласился я и быстро прикрыл ее сумочку от чужих и, как правило, любопытных глаз. — Я просто на секундочку задумался, размечтался, знаете ли этак играючи. Но теперь я готов выслушать суть вашего дела. И в первую очередь — откуда вам стало известно о моем существовании?

— Папе посоветовал к вам обратиться дядя Миша.

— Какой еще…

— Михаил Андреевич Гарбузов. Он, кажется, в нефтяном институте работает.

Я уныло покивал головой.

Этот институт в свое время прозывался в народе «Кон-торой Глубинного Бурения», и мне в то доброе старое время пресловутый «дядя Миша» много крови попортил из-за одного валютного дела, но потом мыс ним как-то зауважали друг друга, даже скирюховались, можно сказать. Он, правда, все хотел меня стучать научить, но в этом я его разочаровал.

— Так чего вы с дядей Мишей от меня хотите?

— Нам с папой нужна шляпа.

Я икнул и в упор посмотрел на нее. Она поморщилась и, захихикав, замахала двумя руками: — То есть, я имела в виду, «крыша». Так это, кажется, называется?

— Продолжайте, — буркнул я. — Расскажите, почему вы так решили и кого конкретно вы опасаетесь.

— Для начала я должна вам прояснить, над чем работает мой отец. — С этими словами она полезла в сумочку и извлекла оттуда запаянную ампулу без каких-либо надписей с прозрачной жидкостью внутри.

— Это то, без чего не могут жить миллионы людей.

— Вот как, ваш папуля гонит наркоту?

Она посмотрела на меня, как на умалишенного.

— Вы когда-нибудь слышали о диабете?

— Какая-то такая болезнь… — неуверенно произнес я и поморщился.

— Не какая-то, а очень сложное и тяжелое заболевание. Как вы думаете, почему сахар называют «белым ядом»? Да потому, что так и есть. Сахар — это опасное вещество, содержащееся буквально в любом продукте, от травы до чая и кефира. Его излишнее содержание в крови в течение считанных часов приводит к головокружениям, обморокам, болям, затем к коматозному состоянию, а там и к смерти. Но человеческий организм научился с ним справляться, вырабатывая инсулин. Дозы инсулина, поступающие в кровь, способствуют распаду сахара. Но такое бывает только у здоровых людей. У человека же, больного диабетом, инсулина в крови не образуется. Поэтому ему требуются искусственные инъекции этого препарата. Он просто обязан делать себе уколы инсулина для рассасывания сахара в крови. Таких уколов требуется от одного до пяти в день. От трех до пяти таких вот ампул ежедневно — каждая по доллару за штучку.

Я присвистнул:

— Почище любой наркоты!

— Как вы думаете, сколько на свете диабетиков?

Я пожал плечами, как сделал бы и любой на моем месте.

— Около двух с половиной процентов от общего числа живущих. Не представляете? Ну, скажем, только по нашей стране это почти пять миллионов человек. По всему же свету это около ста миллионов. И всем им ежедневно необходим инсулин, в противном случае этот человек очень скоро выпадет из разряда живущих.

— Антиресное кино… — пробормотал я, подавленный астрономическими суммами глобального масштаба. — Непонятно только, чего это мы тут всякой фигней маемся, перегоняли бы этот самый инсулит…

— Инсулин.

— Ну да, и сбагривали бы его диабетикам, не жизнь была бы, а малина.

— Вы абсолютно правильно мыслите. Но учтите, наш отечественный инсулин отвратного качества и попросту опасен, а производство инсулина за границей сосредоточено в руках нескольких компаний, чей товар сертифицирован Всемирной организацией здравоохранения, и ежегодно на закупку его тратятся колоссальные деньги из федерального бюджета.

Я, кажется, уже начал понимать и почти с убежденностью сказал:

— Не хотите ли вы сказать, что ваш папаша изобрел какое-то свое снадобье, которое лучше импортного?

— Его инсулин приготовлен на основе бычьей сыворотки и обладает способностью вырабатывать в организме антитела, противодействующие образованию сахара в крови. Эти антитела могут жить в организме несколько суток.

Я закурил и с интересом поглядел на нее.

Спустя пару секунд она продолжила:

— С тех пор, как он попытался запатентовать свое открытие, опубликовал свое сообщение в международных журналах, на нас обрушились несчастья. В папу стреляли, залезали к нам в квартиру, подожгли лабораторию на даче, затем последовали два взрыва. Говорят, несчастные случаи. Но и он, и я знаем, что эти «случаи» были подстроены. С нами не желает говорить никто из чиновников, не позволяют даже пройти апробацию в больницах… Вы понимаете, почему нам приходится нанимать кры… крышку?