Вячеслав Жуков - Топор войны

Остаток дня Николай провел на балконе с пивом и сигаретами. Иногда одиночество нравилось ему. Никто не раздражал, не мешал, не лез в душу.

Сверху ему были хороши видны надвигавшиеся на город сумерки. Небо стало темнеть, улицы быстро опустели. Душная, палящая жара сменилась вечерней свежестью.

«Ну что ж, самое время прогуляться по родному городу», – решил Николай и, наскоро поужинав бутербродами с колбасой, вышел из подъезда.

Глава 2

В первом часу ночи хлынул самый настоящий ливень, хотя, как это часто бывает, синоптики его не обещали.

Оперуполномоченный уголовного розыска капитан Кононов подъехал на своем «жигуленке» к месту, где обычно жильцы дома оставляли свои авто. Небольшая заасфальтированная площадка метрах в пятнадцати от дома хорошо просматривалась из окон квартиры капитана.

В последнее время его частенько мучила бессонница: подойдешь к окну покурить – и вот она, «тачка» – как на ладони.

Но не старенькая «трешка» тревожила по ночам душу Кононову. Тут причины посерьезней: куча затянутых уголовных дел и преступники, которые обнаглели в общении с операми. Только задержишь серьезного бандита, как тот успевает сделать короткий звонок по мобильнику, и как из-под земли появляется адвокат с влиятельными связями. Едва начатое дело рушится на глазах. А за взятку дают опасным преступникам срока не по максимуму, а по минимуму. И получается: ты все зубы сточишь, чтоб довести очередного авторитета до суда, а ему за серьезное преступление – год условного, и он через день уже норовит тебе в морду плюнуть.

Все это осточертело Валерию Николаевичу Кононову. А дома еще жена цепляется по мелочам, пилит за маленькую зарплату.

Сегодня Валерий Николаевич не устоял перед соблазном. Хотя, если начистоту, дельце, которое он «примял», было пустяковым. С таким и мараться позорно.

Пару дней назад отпрыск одного известного бизнесмена расквасил морду ветерану труда, когда тот развыступался в универсаме его папаши. Не обошлось без свидетелей. А горластый ветеран оказался хлюпиком: после удара в челюсть получил сотрясение и попал в больницу.

Кононов как раз в этот день дежурил в оперативной группе и выехал по звонку на место происшествия. Он все сделал, как в таких случаях положено: опросил потерпевшего, самого драчуна и свидетелей. А через пару дней к нему в кабинет заглянул папаша-бизнесмен и, напустив на наглую физиономию смущенную улыбку, положил на стол перед Кононовым заявление потерпевшего, написанное собственноручно, что травму головы он получил по собственной неосторожности.

– Валерий Николаевич, дорогой, вы уж войдите в положение. Все-таки – сын. Жалко мне его. Век буду благодарен вам, – взмолился бизнесмен, вытягивая из кармана конверт.

Кононов для вида протяжно хмыкнул, вспомнил, как жена пилит за зарплату. «Может, и в самом деле взять? Деньги нужны». Кононов еще пытался устоять перед соблазном, стараясь не смотреть на злосчастный конверт, сказал:

– Я, конечно, понимаю: вам сына жалко. Но и вы меня поймите. Есть свидетели. И потерпевший в больнице. Факты.

Бизнесмен на это справедливое замечание только рукой махнул.

– Валерий Николаевич, родненький. Бог с вами. Какие факты? Потерпевший уже дома чай пьет с женой. Позвоните, проверьте, – с ходу предложил нагловатый бизнесмен.

Кононов нашел в записной книжке домашний номер побитого ветерана, позвонил и услышал бодрый голос старикана. Позвонил в больницу врачу, тот сказал, что первоначальный диагноз поставлен неверно и ничего серьезного у старика нет. Обыкновенный ушиб. Валерий Николаевич тут же затребовал справку, и врач пообещал выдать. И у Кононова от сердца отлегло. Можно было смело брать конверт, в котором явно лежит не порезанная бумага, а, скорее всего, зелененькие доллары. Но тут же капитан и помрачнел, подумав про свидетелей. Морока предстоит. А бизнесмен и тут успокоил:

– Да никакой мороки. Вот ихние объяснения, что ничегошеньки они не видели такого. Только то, как старичок сам упал. – И он положил на стол перед Кононовым три исписанных листа бумаги.

Капитан покосился на конверт.

– Ну что же, – протянул он. – Это меняет дело в корне. Я готов посодействовать. Оставляйте заяву. Я ее зарегистрирую тем же номером. И объяснения оставляйте.

– Валерий Николаевич! Я вам так благодарен, – начал было изливать бизнесмен слова признательности, но Кононов остановил его.

– У меня сейчас много дел…

– Понимаю, Валерий Николаевич. – Он поднял обе руки и встал со стула. – Я ухожу. Еще раз спасибо, – сказал бизнесмен и ужом выскользнул из кабинета. Он, кажется, так и не понял, что Кононову ужасно не хотелось видеть перед собой эту сальную рожу. И лишь когда за бизнесменом закрылась дверь, капитан облегченно вздохнул. Взял конверт, стараясь угадать, сколько в нем.

Оказалось – шестьсот долларов. Кононов тщательно осмотрел каждую сотку и спрятал в карман пиджака, а конверт выкинул в урну.

А вечером он завалился с молодой любовницей в ресторан и денег не жалел. Перед этим в разменном пункте поменял доллары на наши «деревянные», которые потом швырял направо и налево, удивляя молоденькую красавицу своей расточительностью.

Из ресторана он повез подругу в гостиницу «Орбита», где у Кононова был знакомый администратор, и тот любезно предоставил оперу на пару часов небольшой номер, из которого не хотелось возвращаться домой.

…Кононов запер машину и, не обращая внимания на проливной дождь, не спеша направился к подъезду. И за пару минут успел промокнуть до нитки. Но это ничего, даже неплохо – не будет пахнуть от одежды французскими духами. Главное, чтобы дуреха жена не заподозрила. Нюх у стервы – собачий.

Но что-то на сердце у Валерия Николаевича стало тяжело, чем ближе подходил он к подъезду. Он поднял голову, глянул на окна своей квартиры. Нет в них света. Значит, спит жена.

Кононов шагнул в темный подъезд.

Опять кто-то постарался вывернуть лампочку. Только успевай вкручивать. Утром уезжаешь – лампочка на месте, а вечером возвращаешься – пустой патрон.

Кононов выругался, споткнувшись о ступеньку, и прислушался. Показалось, будто услышал в темноте чье-то напряженное и чуть прерывистое дыхание. Словно затаился там кто-то. И капитан напрягся, вспоминая, сколько раз собирался купить специально для такого случая маленький карманный фонарик.

Он уже хотел спросить обычное в подобной ситуации – кто тут? Но увидел тень. Человека, как будто приготовившегося к броску. Сделалось неприятно и страшно. Страшно от этой проклятой темноты и от присутствия того, кто в ней прячется.

И капитан Кононов вдруг впервые испытал чувство, которое никогда не испытывал раньше. Чувство неотвратимой неизбежности смерти. Своей смерти. Ноги его окаменели, а руки повисли вдоль туловища, как плети. И вдруг кто-то прыгнул к нему, а еще он увидел замах руки над своей головой. Успел поднять глаза вверх и прямо над собой увидел тусклое лезвие широкого топорика, каким обычно хозяйки рубят на кухне мясо.

Глухой удар. Брызги крови – на пол, на потолок, стены. Грохот падающего на пол грузного тела капитана.

Невыносимая боль мгновенно разлилась по всему его телу, парализуя нервные окончания.

Он слышал частые удары сердца, и они ему казались оглушающими ударами огромного колокола, отсчитывающего последние секунды его жизни.

Кононов уже был мертв, когда в подъезд влетела парочка влюбленных: парень и девчушка в короткой юбочке.

В темноте парень споткнулся о лежащий на полу труп и чуть не упал. Выручила девчушка. Она вовремя схватила его под руку. Парень выругался и достал зажигалку.

Маленький огонек выхватил из темноты труп человека в милицейском кителе с разрубленной головой. Остекленевшие глаза уставились куда-то, словно там видели что-то такое, чего не могли видеть ни парень, ни девчушка.

Девушка вскрикнула, но парень своей пятерней закрыл ей рот.

– Чего орешь, дура? – засипел он ей в самое ухо, боязливо посматривая в темноту. – Не видишь, что ли, он мент.

– Вижу, – шепотом ответила девушка. – Я его знаю. Он в этом подъезде живет. Я много раз его тут видела.

– Все равно не ори. У ментов работа такая, что их мочат, как собак. Вот и этого кто-то замочил. – Парень опять посветил на труп. – Хана ему. Башку раскроили. – Он брезгливо поморщился. Такого обилия крови ему еще не доводилось видеть.

– Давай лучше уйдем отсюда. Я боюсь, – произнесла девчушка тихо и выскочила на улицу. Парень побежал следом.

Водитель рейсового автобуса номер восемь уже заканчивал смену и ехал в автобусный парк. Сегодня заканчивалась его рабочая двухдневка. Они с напарником работали на одном автобусе по два дня с пяти утра до часу ночи. Конечно, было тяжело. За две рабочие смены так измотаешься, что за последующие выходные едва успеваешь отдохнуть.