Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов
– Ты тут какими судьбами? – мрачно спросил я.
– Да я… – начал тот, но ответить не успел. Мужик, который привел меня, сел на пассажирское сиденье спереди и, обернувшись к нам, предупредил:
– Не разговаривай с ним. Не дай бог услышу, что что-то ему рассказываешь.
Копченый мгновенно замолчал и демонстративно отвернулся к окну, словно его вдруг очень заинтересовал пейзаж за стеклом. В это время появился водитель, он уселся за руль и весело посмотрел на меня:
– Ну что, попалась птичка?
– Что там водила?
Оборвал его мужик с пустыми глазами.
– Да все нормально, – так же весело ответил тот. – Навесил ему лапши на уши, что мы друзья, специально приехали встретить друга. Поверил.
– Хорошо, – равнодушно констатировал второй и приказал: – Поехали!
– А он? – Водитель кивнул в мою сторону. – Вдруг задергается, может, связать?
– Не задергается.
Он поднял с колен «Макаров» и покрутил в воздухе.
– Если что, пришью сразу, и все. Ты сам слышал, нам платят и за живого, и за мертвого.
Водителя я тоже не знал. Их обоих, и водителя, и мужика с рыбьими глазами, я не то что не знал, я ни разу не встречал в поселке. Уж этого, с глазами, я бы точно запомнил. Значит, бандиты приезжие. Час от часу не легче – откуда эти-то взялись? Он сказал, им платят за меня, получается, наняли специально? Черт с ним, что специально за мной, вторая часть фразы была гораздо важнее – что платят и за живого, и за мертвого. Так что лучше мне сидеть тихо – мне больше нравится, чтобы меня доставили к нанимателю живого.
Затренькал телефон в кармане у мужика на первом сиденье, я сразу узнал звук своей «Нокии». Мужик вытащил мобильник, глянул на экран и отключил. Разобрал и вытащил батарею, потом сунул все обратно в карман. После этого взялся за мой рюкзак, расстегнул молнию и раскрыл его.
– На дорогу смотри. И под гору сильно не гони, здесь дороги не городские. А то знаю я тебя, гонщика.
Предупредил он водителя, пытавшегося заглянуть в рюкзак, и вытащил оттуда ножны с моим ножом. И нож, и ножны были у меня уже очень давно, на четырнадцать лет мне подарил их дядя Афанасий. Мать долго причитала, что ножи не подарок, но я тогда здорово обрадовался. Нож был настоящий охотничий, орочонский, дядька заказывал их у кого-то в эвенкийском поселке. Отвозил туда поковки для ножа – их делал местный кузнец на базе золотодобывающего прииска, – а все остальное, обточку клинка, насадку ручки и ножны, делал какой-то орочонский умелец. Бандит выдернул клинок из ножен, потрогал пальцем сточенное лезвие, одобрительно хмыкнул и повернулся ко мне:
– Твой?
Ответить я не успел. Водитель, несмотря на предупреждение, все-таки разогнался, похоже, он действительно любил полихачить. Но рыбоглазый правильно говорил про дороги, две выбоины размером с банный таз возникли сразу за поворотом, и водила резко вывернул. Однако уйти он смог только от одной ямы, вторая попала под правое переднее колесо, и машину бросило к кювету. Копченого кинуло на меня, и у меня под рукой вдруг оказался бинокль. Я бездумно схватил его. Почувствовав холодную тяжесть в руке, я, так же не раздумывая, размахнулся и врезал окуляром в висок самого опасного в этой компании. Бандит с рыбьими глазами как-то сдавленно пискнул и уронил голову на грудь. Удар был так силен, что окуляр разорвал кожу и проломил кость на виске. Я отпустил застрявший бинокль и выхватил из руки бандита свой нож. Этот рывок дал мне замах, и я, возвращаясь обратно на сиденье, не глядя ткнул ножом своего соседа, Копченого. Тот дико заверещал, открыл дверь и вывалился на дорогу.
Водитель тоже заорал и, постоянно оглядываясь на меня, пытался справиться с управлением. Как ни испугался он меня, или, может быть, как раз поэтому, он так и не выпустил из рук руль. Мы неслись вниз по длинному горному спуску, и ударить по тормозам он не решился. Мне же терять было нечего, мысль о том, что меня можно доставить и мертвым, так и вертелась в моей голове. Кроме того, как только я начал все крушить, включилась мое психованное «я». Мне стало на все наплевать. Я перегнулся через спинку сиденья, схватил водителя за волосы и полоснул ножом по горлу. Машина взревела и на полном ходу вылетела с дороги. Последнее, что я помню, – деревья вдруг прыгнули нам навстречу, и мир погас.
Похоже, в отключке я пробыл совсем недолго, когда очнулся, машина еще качалась. Я лежал на потолке, а надо мной нависли сиденья, с минуту я соображал, где я, почему весь мир качается и почему надо мной автомобильные сиденья. Потом в голове у меня щелкнуло, и я все вспомнил. Надо выбираться отсюда! Легко сказать. Меня всего перекрутило, ноги были вверху, а рядом лежал нож. Как только я попробовал выпрямиться, машина начала угрожающе крениться, я затих, но она все равно заваливалась. Похоже, одного моего движения и не хватало, чтобы она нашла устойчивое положение. Теперь я оказался вниз головой, но зато машина не качалась, и я смог начать выкарабкиваться из салона.
Каким-то образом я сумел перевернуться и открыть дверцу над головой. Все это время я старательно не смотрел на то, что лежало на водительской половине. Я высунул голову наверх и огляделся, машина лежала на боку среди обломанных лиственниц. Мы вылетели на такой скорости, что нас не смогли удержать деревья по пятнадцать сантиметров в обхвате. Доверху, до обрыва, где проходила дорога, появилась десятиметровая просека. Я спустился обратно в машину и, теперь уже осознанно, осмотрелся. Сразу подобрал нож, достал свой рюкзак и начал обыскивать мертвого бандита с пассажирского сиденья. Он теперь лежал на водителе, и его невозможно было передвинуть. Я хотел найти свой мобильник и пистолет, но это оказалось невозможно. Тела обоих бандитов спрессовались, их заклинило. Телефон я все-таки добыл, выдернув из-под тела полу куртки, а пистолет, похоже, улетел вниз и был сейчас где-то там под водителем. Повозившись немного и только перепачкавшись в крови, я бросил это дело, выкинул сначала рюкзачок, потом вылез сам.
Надо быстрей сваливать отсюда, пока кто-нибудь еще не появился. Из-под капота на землю тонкой струйкой бежал бензин, это навело меня на мысль. Я достал из нагрудного кармана спички в специальном, для тайги, пластиковом контейнере
