Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев
Больше Вика Свету не цепляла, мимолетный инцидент быстро забылся, и остаток вечера прошел в задушевных беседах, прерывающихся лишь нестройным хоровым пением.
В январе пришло письмо от Сереги. Тон послания оказался на удивление бодрым: он писал, что ожидаемого им сурового наказания со стороны Макса не последовало, некоторое время пришлось поработать грузчиком на оптовом складе, но теперь его вновь вернули за прилавок, правда, часть зарплаты вычитают в счет долга, но того, что остается, вполне хватает на жизнь. Сообщил, что так и не смог вернуть паспорта, пока живет по какой-то справке, выписанной ему по знакомству и за деньги в Москве, поэтому вскоре собирается ненадолго приехать в город, чтобы оформить новые документы. В коротком, уместившемся на тетрадной страничке, послании Серега ни разу не поинтересовался делами подруги, не спросил, чем Света занимается, устроилась ли на работу, или как самочувствие матери, не говоря уже об обычных для таких писем заверениях: «Скучаю, хочу тебя видеть, приезжай скорее и т. д.». Он рассказывал о себе и лишь в самом конце, будто спохватившись, приписал, что теперь, когда все утряслось, Света вполне может вернуться к нему, и они «чего-нибудь сообразят» с ее трудоустройством.
Прислушавшись к своим ощущениям, Света даже немного удивилась тому, что нарочито деловой и немного равнодушный тон письма ее совсем не задел. С момента ее возвращения прошло всего полтора месяца, но та поездка за московским счастьем уже казалась ей чем-то далеким, словно смутные детские воспоминания, к тому же этого короткого срока хватило, чтобы понять – отношения с Серегой, с которым она совсем недавно связывала свое будущее, значат для нее не так уж и много. Болезнь матери внесла в жизнь Светланы серьезные коррективы и полностью сменила приоритеты. За эти полтора месяца она редко думала о Сереге, бывало, что за весь день в хлопотах по хозяйству, в заботах о Нине Ивановне, которой становилось все трудней подниматься с кровати, в мучительных размышлениях о том, как бы дотянуть до получки, Света ни разу не вспоминала об оставшемся в Москве вроде бы своем парне.
Отвечать на письмо она не стала, рассудив, что, раз Серега все равно скоро приедет в город оформлять паспорт, у них будет возможность спокойно поговорить. Если, конечно, ему вообще понадобится этот разговор.
Глава четвертая
Как всегда, при первом же весеннем потеплении на дороге появилось много «подснежников». Хозяева машин, никогда не знавших зимней резины, стали готовиться к открытию дачного сезона. Этот период в автосервисе традиционно отмечался наплывом клиентов: те автовладельцы, которые не могли похвастаться «растущими из правильных мест» руками, гнали своих восставших из зимней спячки железных коней для выполнения элементарных профилактических работ.
Марку не очень нравились такие времена: заказов было много, но большинство из них оказывались копеечными, и увеличение нагрузки никак не отражалось на итоговом заработке.
– Эй, Назаркин, – услышал он за спиной хриплый окрик мастера слесарного цеха. – Давай сюда, быренько.
– Можно бегом? – поинтересовался Марк, неторопливо направляясь к начальнику.
– Поговори мне. Вот, короче, – мастер передал Марку лист заказ-наряда. – Бежевая «шестерка», замена масла. Займись. Хозяин торопится, сделаешь быстро?
– Ноу бэзерс.
– Чего?
– Базара нет, говорю. – Марк забрал наряд и, повернувшись в сторону отдела запчастей, добавил нравоучительным тоном. – Английский надо было в школе учить.
– Э, слышь, шутник? – окликнул мастер удаляющегося в сторону склада слесаря. – Замена масла – это значит только замена масла. Усек?
Марк остановился, повернулся к начальнику, скривив недовольную мину.
– Фильтр, я так понимаю, снаружи помыть?
– Правильно понимаешь. Чтоб как новенький сверкал.
– Васильич, тачка не новая уже, масло через сто километров черное станет.
– Ты чего, совестливый стал, Назаркин? – вкрадчивым тоном поинтересовался Васильич. – Если такой честный – отказался бы от премии, а?
Марк изобразил на лице глубокую задумчивость и, словно человек, принявший, наконец, трудное решение, произнес с непроницаемо серьезным видом:
– От премии я, Васильич, отказаться никак не могу. Нет, я бы, конечно, с удовольствием, только ведь премию мою тогда на всех поделят, и тебе тоже перепадет, так? Это будет несправедливо, а я всегда за справедливость. Так что – под твою ответственность.
Какое-то время Васильич сверлил злобным взглядом этого сраного юмориста, с первого дня работы изводившего его своими подколками, которые казались еще обиднее из-за того, что всегда произносились абсолютно серьезным тоном, и, так и не придумав достойного ответа, выдавил сквозь зубы:
– Не можешь – тогда исполняй. И чтобы мигом!
– Ага, – рассеянно произнес Марк, внимательно разглядывающий что-то за спиной мастера. – Конечно, мигом. Теперь вообще не до масла – сегодня впереди много работы, хочу поучаствовать, деньга мало-мало зашибить.
– Чего еще?
Васильич обернулся. В зону приемки вальяжно вкатила белая «восьмерка», из которой вылезла, с любопытством оглядывая помещение цеха, высокая девица в приталенном джинсовом костюме. Длинные волосы свободно растекаются по плечам, темные очки элегантно сдвинуты на лоб. Мастер-приемщик Грищенко, проворно выскочив из-за своего стола, уже спешил к клиентке, нацепив на лицо широкую дружелюбную улыбку.
– У этой «восьмерки», – произнес Марк задумчиво, будто врач, ставящий сложный диагноз, – явно течет тосол.
– Откуда знаешь? – подозрительно спросил Васильич.
– Откуда-откуда… Чего, сам не видишь? Из-под солнцезащитного козырька так и хлещет. Еще мастер называется. Движок перебирать будем, сто пудов. Сейчас Грищенко свою работу сделает, а потом и мы потрудимся. Так что, я пошел… масло менять.
Зарплата, за которую Марк расписывался в ведомости, не сильно превосходила ту, что он получал от Данилыча, причем без всяких ведомостей; основу заработка всех сотрудников сервиса составляли ежемесячные премии, и начислялись они совсем не за выработку нормо-часов. Доверчивый клиент, оплачивая отдельно работу и отдельно – запчасти и расходники, с уважением взирал на красочную вывеску «Автотехцентр “На Чепеле”». Официальный партнер АвтоВАЗа и АЗЛК и редко интересовался происхождением установленных на его машину деталей. Между тем оригинальные запчасти, как и любой дефицит, стоили дорого, и достать их можно было только через барыг-перекупщиков, поэтому чаще всего на машины клиентов ставились детали сомнительного происхождения и качества. Это были откровенные подделки или б/у, снятые с битых автомобилей и за копейки купленные на разборах. Такая практика заметно увеличивала прибыль сервиса, однако при ее использовании требовалась определенная осторожность, и ключевая роль в ней отводилась мастеру-приемщику. Именно он, первый общаясь с клиентом, должен был определить, может ли этот владелец
