Анна Владимирская - Предчувствие смерти
Вера поднялась из-за стола, прошлась по комнате. Подошла к окну. Оно выходило на довольно оживленную, несмотря на раннее время, улицу. Курортники уже устремились на пляж, торопились на рынок. Тетя Валя не спеша продолжала вспоминать покойную подругу.
— Так что, видите, у Кати были странности. Но кто сегодня без странностей? У каждого свои мухи в голове, вам ли не знать… — Она замолчала в нерешительности. — Вот мой муж, например…
Вера отвернулась от окна и внимательно посмотрела на собеседницу.
— Не стесняйтесь. Я же психотерапевт, так что мне можно. Он нездоров?
Соседка покойной хозяйки квартиры смутилась.
— Э… Как вам сказать… Он несколько раз лежал в больнице.
— В связи с чем?
— Шизофрения… Но в неопасной форме! — испуганно выкрикнула тетя Валя. — Иначе его не брали бы на работу. Он за городом на лесопилке работает, и все в порядке, только весной обострения… А так он дома мало бывает.
— Но что же с ним? — участливо спросила Вера.
— Да разговаривал сам с собой, включал и выключал свет в комнате, называя всякие странные слова… Потом ему было плохо, я думала — отравился. Мужа положили в токсикологию. А он очнулся, увидел на соседней кровати подушку, и она показалась ему мной, — извиняющимся тоном сказала соседка. — Ну вот они и…
— Может, это и не шизофрения, — сказала Вера, желая вернуться к важной для нее теме разговора. — Так бывает и при других нетяжелых заболеваниях, вы не переживайте… Мы говорили о странностях Екатерины Павловны.
А в чем еще они, эти странности, выражались? Кроме дневника.
— Представляете, она утверждала, что слышит по голосу, когда человек врет. Не по поведению, не по манере себя держать, краснеть там или опускать глаза. Ведь мы, педагоги, видим по всем этим признакам, когда уче-ники нас хотят обмануть. Но только по одному голосу?.. Дескать, она может с закрытыми глазами сказать, когда врут. По тембру, что ли.
— И кто же врал, с точки зрения Екатерины Павловны?
— Многие. Родственники ее, например. Знаете, это, по-моему, у нее уже старческое начиналось. Вот у Кадмия она могла жить, как у Христа за пазухой. На всем готовом. Он ведь очень богатый. Все, что тетя захочет, ей покупал. Но она все-таки у Ивана и Гали предпочитала жить, может, не хотела так далеко ездить? Даже деньги, вырученные от этой квартиры, от курортников, тоже тратила на себя. Я, прости Господи, ей завидовала.
— Да много ли пожилому человеку надо? Что она могла потратить на себя?
— А вот тут вы, милая моя, ошибаетесь! Когда у Катерины завелись деньги… А для пенсионерки это огромные деньги, в удачный сезон тысячу долларов могла за квартиру с курортников снять… Так вот, она сразу начала путеше-ствовать. Съездила в круиз, посмотрела Грецию, Испанию.
— Ничего себе, пенсионерка! Значит, Екатерина Павловна тратила те деньги, которые получала за сдаваемую квартиру? Это нетипично. Обычно люди ее возраста стараются отложить сбережения на черный день.
— Вот-вот, о чем я вам и толкую. Странно! А теперь-то что ж? Вот и нет человека. Утонула. И ведь плавала отлично, а все равно, получается, не убереглась. Господи, горе-то какое! — запричитала вновь соседка, на глазах у нее выступили слезы.
— Что значит «плавала отлично»? Откуда вы знаете?
— Да она каждое утро ходила на море плавать, я точно знаю. Все еще спят, а я уже Берточку кормлю и вижу, как Катя в сторону набережной уходит. Возвращалась всегда радостная, меня уговаривала ходить с ней плавать. Я в прошлом году пошла с нею раз, видела: Катюша плавала, как молодая. И заявляла, что вода продлевает жизнь, представляете?
— Это чистая правда, — ответила Лученко, думая о том, что Екатерине Павловне вода, к сожалению, жизнь не продлила. — Но мы с вами отвлеклись. Вы говорили, покойная упрекала своих родственников?
— Ну да. Галка приехала из Киева и, чтоб не расстраивать Катю, сказала, что все в порядке. Что ее бесплодие будут лечить. А мне-то она шепнула, что хоть анализы и хорошие, но какая-то старая докторша предположила у нее непроходимость труб.
— Значит, Галина действительно соврала…
— Но она же это сделала из любви к тете, чтобы ее не расстраивать.
— Да-да, я понимаю.
— А Катя мне сказала: «Чувствую, что Галка врет». И еще сильнее расстроилась.
Когда выпили по второй чашке чая, Вера поблагодарила и вернулась от гостеприимной соседки к себе. Было о чем подумать, но думать не очень хотелось. «Зачем я ее расспрашивала? — запоздало корила себя она. — Любопытная, видите ли. Какое мне дело, в конце концов, до этих загадок? Отдыхать нужно! Я приехала на море расслабиться. Жалко старушку, конечно, но не стоит тратить свое время и силы на посторонние вещи. Мне есть на кого их тратить».
Приготовив завтрак для всех двуногих и четвероногих любимцев, Вера решительно скомандовала:
— Дети, подъем!
Царапнув когтями по деревянному полу, на стеклянную веранду белой молнией рванулся Пай. Оттуда раздалось сонное мычание. Затем, шаркая и зевая, вышла Оля, заспанная, в легкой трикотажной пижаме зеленого цвета.
— Ну, ма!
— Вставайте и по возможности оденьтесь, — сказала ма. — Через полчаса-час к нам придут. Из милиции, между прочим.
Оля скисла, вспомнив, что случилось с квартирной хозяйкой.
— И откуда ты все знаешь?
— Чую, — отшучивалась Вера, — чую милиционера на нашу голову.
И действительно, ровно в девять утра раздался звонок в дверь. Вошедший человек был в штатском, в очках-хамелеонах, за которыми не видно было глаз, неразборчиво представился, на секунду показал красную книжицу удостоверения и попросил паспорта. После долгого изучения документов достал потрепанную папку с бумагой, начал задавать вопросы. Кирилл с Ольгой после полубес-сонной ночи отвечали вяло, при этом постоянно уточняя какие-то детали и пытаясь продемонстрировать незнакомому человеку, у кого из них лучше устроена память и наблюдательность. Вера вначале не вмешивалась в этот процесс. Затем сказала голосом властным и волевым, каким при необходимости говорила у себя в кабинете:
— Стоп! Начнем все с самого начала. Представьтесь, пожалуйста, по всем правилам. Чтобы мы услышали вашу фамилию, имя и отчество, а также ваш милицейский чин.
— Чин, уважаемая, это не у нас. А у нас, скажем так, звание: капитан Кухарчук Михаил Викторович.
— Очень хорошо. А мы киевляне. Приехали в ваш город отдохнуть. Познакомились с Екатериной Павловной на вокзале…
Дальше Вера подробно, четко и кратко рассказала все, что касалось общения с покойной. Капитан записал ее показания, все расписались, и он поднялся, собираясь уходить. Провожая его, Вера спросила:
— Михаил Викторович, вы сообщите, к каким выводам придет следствие?
— Какое тут следствие, все ясно как божий день. Наш эксперт сразу определил: гуляла вечером бабушка, поскользнулась и упала в море. Тут за год, скажем так, человек десять-пятнадцать тонет, такая вот статистика, ничего удивительного. Вы тоже будьте, скажем так, осторожны на воде…
— Михаил Викторович, — упрямо сказала Вера, — она не могла гулять вечером в купальнике.
— А? — остановился в тесном коридорчике милиционер.
— Покойная плавала в море по утрам, это соседка знает, я с ней разговаривала. Значит, только утром и могла утонуть. Почему же ее нашли вечером?
Кухарчук снял очки, прищурился на свою собеседницу и посоветовал:
Вы, скажем так, приехали сюда отдыхать. Вот, скажем так, и отдыхайте. А опрос населения, то дело правоохранительных, скажем так, органов. Понятно?
— Скажем так, понятно, — повторила Вера, машинально используя его слова-паразиты.
Капитан побагровел.
— Между прочим, уважаемые, ищите другое место для временного проживания. По причине того, что хозяйки теперь нету. Я пришлю людей эту квартиру опечатать!
— Чем мешать людям отдыхать, — рассердилась в свою очередь Лученко, — лучше эксперта научите работать! Он у вас вообще знает, что такое гипостаз трупных пятен? Да любому внимательному врачу ясно, что Екатерина Эске утонула утром и пробыла в воде не меньше двенадцати часов!
Кухарчук, слушавший Веру с открытым ртом, молча поправил свои очки-хамелеоны и вышел, хлопнув дверью.
«Что же это я, — расстроилась Вера, — опять не сдержалась». Она вышла вслед за капитаном и вернулась только через полчаса.
— Ну что? — спросила Оля. Они с Кириллом огорчились, что придется с хорошей квартиры съезжать.
Вера с досадой уселась на стул.
— Не знаю. Я и так и сяк заболтать его пыталась — не поддается. Тогда рассказала, что покойная, вероятнее всего, вела дневник и что я его могу поискать. Он повторил, что дело и так ясное и его закроют, правда, заинтересовался, пообещал квартиру не опечатывать. Но я его морде хамелеонской не верю.
Меж тем южное солнце и море брали верх над всеми обстоятельствами, даже печальными. Когда из обычной рутинной обязаловки выпадаешь в отпускную свободу, хочется не пропустить ни одной секунды из доступных удовольствий. «А ну-ка, сонная команда, на пляж!» — так подгоняла Вера свое семейство, ловя себя на мысли, что на пляж, может быть, придет ветеринар.
