Андрей Гуляшки - История с собаками

Хорошо, что человек я твердый и мне чужды всяческие сантименты! В противном случае я непременно отправился бы за ним следом. Ясно было, как дважды два – четыре, что пес звал меня на болото.

Но я не только твердый человек, есть у меня и немного благоразумия. Природа щедро одарила Гектора инстинктами, а ко мне в этом отношении оказалась скуповата. Так что вслепую бродить по местности, где на каждом шагу подстерегали глубокие и безжалостные топи, я не мог!

Нет уж, спасибо!

Мне плакать хотелось от бессилия и даже было немножко стыдно, но я не внял мольбе Гектора, и он в одиночестве отправился на болото. Все же я не романтик, чтобы так легко поддаваться настроению.

Еще минут пятнадцать я не входил в дом, бывшая корчма в тот вечер мне напоминала настоящую медвежью берлогу. Настроение у меня было ниже среднего – наверное, из-за погоды.

Мои размышления о всяких невеселых делах и обстоятельствах прервал яростный лай Гектора, неожиданно донесшийся с болота. Он одновременно рычал и лаял, давился безумной злобой, за всю жизнь мне не доводилось слышать такого безнадежного лая. Потом Гектор словно враз потерял силы – голос его упал, он уже не лаял, а скулил. К чести собаки даже теперь в ее голосе не прозвучало ни нотки, похожей на мольбу о милости. А затем наступила страшная тишина.

Через час кто-то палкой постучал в мою дверь, отчего я подскочил, как ужаленный. Я задремал в кресле, и мне снилось, будто мы с Гектором на болоте, причем он попал в яму и взглядом умоляет меня о помощи, иначе трясина его засосет. Морда у него была так перемазана в грязи, что я не сразу смог понять, действительно ли это он или какой-то другой пес. Потом я подумал: «Наверное, это Ахилл, вторая моя собака, которая вчера пропала!» – и бросился, куда глаза глядят, в поисках жерди, чтобы сунуть Ахиллу в зубы – как же иначе мне вытащить его из болота! Но кругом туман, ни зги не видно, так что в ту же секунду я почувствовал, что ступил на неверную почву: земля разверзлась у меня под ногами, дьявольская, непреодолимая сила стала тянуть вниз, всасывая, словно чудовищная пасть.

В это мгновенье кто-то и забарабанил в дверь. Я вскочил.

Может, со страху я закричал не своим голосом и это вышло смешно. Поздний гость хохотнул, и я тут же его узнал – это был мой приятель, исполин, бывший владелец теперешнего моего жилья.

Я рассказал ему о случившемся, и он задумался.

– Когда я советовал тебе не селиться в этой глуши, ты не послушался! – глянул он на меня недовольно и покачал головой. – Вот и расхлебывай сам кашу, которую заварил, помочь тебе некому!

– Я и не прошу о помощи! – говорю. – Я и сам справлюсь.

– Как же, хотелось бы мне знать?

– Будь у меня фонарь посильнее, я тут же бы отправился на болото.

– Ну, а потом?

– А потом я бы показал тому типу, что сманивает моих собак! – пригрозил я.

– Орел! – пренебрежительно ухмыльнулся он, глянул на меня еще пренебрежительнее, а потом досадливо вздохнул: – Об этом и думать нечего! – он погрозил пальцем. – Туда и днем-то ходить опасно, когда солнышко светит, а что же говорить о ночи, да еще в туман! Поглотит тебя трясина, и до второго пришествия никто знать не будет, где твоя могилка. Трясина опаснее воды! В воде можно плавать, ты в воде хоть трепыхался бы, звал на помощь, а в такой бочаг попадешь – одно остается: наблюдать, как трясина подбирается к твоему собственному носу! Нечего тебе делать на болоте. Ну, а если ты моего мнения спрашиваешь, так я тебе советую завтра же переезжать отсюда. Эти места не для таких, как ты. Глухое это место да лихое. Кто здесь только не вертится!

– А ты как же? – засмеялся я, хоть сердце у меня и кровью обливалось. – Ведь каждый божий день по этим местам бродишь!

– Я по этому болоту и с завязанными глазами пройду! – заявил он и гордо стукнул себя кулаком в грудь. – За тридцать лет я его так исходил, что не могу ошибиться! А сколько уток я на нем настрелял, сколько гусей! Вина, что под них выпито, хватило бы на речку отсюда до Марицы!

– Не стану я переезжать, – говорю. – Возьму себе нового пса, у пограничников, вот тогда и увидим!

– Чего ты хочешь увидеть?

Слова его заставили меня вздрогнуть, но не сами по себе, а потому, что произнес он их совершенно новым голосом, полным злобы и раздражения.

– Хотелось бы поглядеть, кто сможет мою новую собаку выманить со двора! – сказал я.

Старый Драгнев снова глянул на меня пренебрежительно, но все-таки промолчал. Докурил сигарету, закинул за спину винчестер, прихватил свою палку и, пробурчав «спокойной ночи», исчез в ночи.

Я еле дождался рассвета, чтобы с походной сумкой в руке отправиться на болото. Откуда мне знать: может, в это время один из моих псов как раз нуждался в помощи? Да и любопытство заставляло как можно скорее разузнать, что случилось.

Утро выдалось холодное, ветер разогнал туман. Дождь тропинку оставил в целости, но ноги ступали словно по губке, вода кое-где стояла по щиколотку.

Когда я добрался до второго бочага, того, что за леском, меня так мороз и продрал по коже: болото вело наступление на тропинку, бочаг разлился метров на пять-шесть во все стороны. В завоеванном им пространстве не видно было ни ростка травы. Меня именно это и заставило вздрогнуть: вчера на том же месте трава доходила мне до колена, а сегодня перед глазами раскинулось лишь грязное пятно.

Повернув направо, чтобы обойти яму, я чуть не вскрикнул от неожиданности. Трава здесь была истоптана, судя по следам, человеком довольно тяжелым. Мелькнула мысль, что кто-то меня опередил, но как давно – для ответа на этот вопрос моих способностей следопыта не хватало. В любом случае мне и в голову не приходило связывать исчезновение собак со следами. Собаки-то исчезли в дождь и туман. Кто бы дерзнул скитаться в такую погоду по болоту?

Шагов через десять следы вывели меня на старую тропку. А трупы обоих псов я нашел вблизи раскидистой ивы на полпути к прозрачному озеру, которое мне встретилось, когда я впервые исследовал эту проклятую местность. Ахилл лежал у самого ствола ивы мордой к озеру, а Гектор – в нескольких шагах от него, вытянув лапы и так опустив между ними голову, словно из последних сил старался добраться до корней дерева.

Я тщательно ощупал их шкуры, ребра, хребты, но не обнаружил ни ран, ни других травм. Даже на мордах не было царапин. То, как они прикусили языки, свидетельствовало о смерти в результате действия какого-то весьма сильного яда.

Я достал инструменты, но, когда уже собирался натянуть перчатки, мой взгляд упал на что-то маленькое и блестящее, выглядывавшее из-под сломанной ветки ивы. Предмет этот лежал в трех-четырех шагах влево от Ахилла. Подняв веточку, я с разочарованием обнаружил самую обычную пружинку длиной в три-четыре сантиметра, диаметром примерно 0,5 см, с круглой пластинкой, напоминавшей мелкую монетку, на одном конце. Я говорю «с разочарованием», потому что, вероятно, ожидал увидеть что-нибудь более необычайное. Да, пружина хотя и блестела, но тем не менее оставалась всего лишь куском скрученной проволоки. Ее, наверное, потерял какой-нибудь охотник из тех, что стреляли здесь диких уток. «Эта пружинка придерживала крючок, на который охотник цеплял убитых птиц!» – пришло мне в голову, и я чуть не пнул находку, но раздумал и сунул ее в карман.

Спустя час я подумал, что схожу с ума: в желудках у собак не было ни яда, ни следа отравленной пищи. Неужели неизвестный отравил их… сделав укол?

Глава III

МОЖЕТ ЛИ У СЫНА БЫТЬ ДЯДЯ, ЕСЛИ У ОТЦА НЕ БЫЛО БРАТА

– У доктора Ивана Сапарева брата не было! – повторил капитан Петров. – Так что у его сына, Прокопия Сапарева, нет никакого дяди.

Аввакум некоторое время помолчал, а потом рассеянно спросил:

– Ты так думаешь?

– А как же иначе? – капитан Петров выглядел задетым. – Если у отца нет брата, откуда у сына возьмется дядя?

– Откуда мне знать! – пожал плечами Аввакум. – В настоящий момент не могу тебе ответить.

– Или вы шутите, или насмехаетесь надо мной! – огорченно сказал капитан Петров.

– Второе мне вообще не по вкусу, этим я не занимаюсь, – покачал головой Аввакум, – а для первого у меня нет настроения. Просто я тебе говорю, что не готов к решению проблемы дяди Сапарева, а потому и воздерживаюсь высказывать собственное мнение.

– Я вас не понимаю! – покраснел капитан Петров. – О какой «проблеме» вы говорите? Где же тут проблема: может ли у сына быть дядя, если у отца нет брата? Вы меня с ума сведете.

– Раз ты до сих пор не потерял рассудка, мой друг, в ближайшие несколько дней эта опасность тебе не грозит, – улыбнулся ему Аввакум. И, чтобы успокоить своего помощника, ласково спросил: – А, между прочим, не пора ли обедать?

Капитан Петров, никогда не страдавший отсутствием аппетита, подавил свое раздражение и тут же предложил продолжить разговор в ресторане «Гамбринус», который находился всего в нескольких шагах от управления.