Кирилл Казанцев - Галера для рабов
– А вы серьезный человек, батенька, – уважительно заметил Зуев. – Провинция зажигает, как говорится. Успеете добежать-то до канадской границы?
– Не серьезнее вас, Павел Гаврилович, – отозвался сохраняющий самообладание Вышинский, – ваши рекорды не побить. Звучит-то как – «хищение государственного имущества в особо крупных размерах»… – и быстро поправился: – Даже не знаю, господа, что сказать в ответ на эти чудовищные обвинения. Конечно, все это полная чушь – просто кому-то очень надо выставить меня с неприглядной стороны. Знаю, вы не поверите, но за всю свою жизнь я ни разу ничего не украл, не говоря уж об участии в каких-то там ужасных бандах…
– Я не понимаю, Роман Сергеевич, вы хвастаетесь или жалуетесь? – усмехнулась Евгения Дмитриевна, вынула из сумочки свернутую в трубочку бумагу и отдала ее подскочившему Желтухину. – Давайте, господа полицейские, глумитесь теперь надо мной. Нашли козлицу отпущения – взвалили на хрупкие женские плечи тяжелый груз коррупции…
И снова последовала сказка про белого бычка. Тоже прибыльное занятие – стоять на страже законности и правопорядка. Упоминалось об избиении нарядом полиции посетителей ночной дискотеки – вроде не было особо пьяных и укуренных, а стражи законности оторвались по полной. Кто-то кого-то зацепил не тем словом… в общем, справились. Заявление в прокуратуру, доследственная проверка. По триста тысяч с носа – и районный прокурор не находит оснований для возбуждения уголовного дела, сотрудники ППС четко выполнили свой долг и были вынуждены защищаться, когда на них повалила толпа… Попустительство фабрикации уголовного дела против коммерсанта Рябова – человек отказался оказывать «спонсорскую поддержку» ближайшему отделению полиции и осмелился грозить прокуратурой. Предвзятая прокурорская проверка в отношении птицефабрики «Крылья Балтики», где якобы использовался рабский труд, – и только после обретения крупной взятки двумя следователями СКР и лично Евгенией Дмитриевной удавка у горла директора немного ослабла. Аналогичная прокурорская проверка – но уже – в отношении руководства завода по производству винно-водочной продукции, гонящего контрафакт в свободное от работы время, – и прокуроры довольные уходят. А завод продолжает гнать «левак» под покровом ночи. Крупная взятка от адвоката попавшихся черных риелторов, и Евгения Дмитриевна не может устоять – факты мошенничества не доказаны, дело вязнет во «вновь открывшихся обстоятельствах», а пенсионеры, найденные мертвыми в своих квартирах, – дело рук какого-то маньяка-геронтофила… Бесславная смерть судьи Евсюковой – женщину находят удавленной и сброшенной в мусоропровод. На теле пафосная записка: «Судья приговаривается к смертной казни за подкупы, взятки, отмывание денег, преследование русских по статье 282, покровительство бандам, инородцам, наркодилерам, попустительство пыткам в полиции. И так будет с каждым». Прокуратура занимает строгую принципиальную позицию. Работа кипит. Полиция выходит на банду фашиствующих молодчиков, дело движется к арестам и задержаниям. Но вновь возникает на сцене некий бойкий адвокат, беседа с госпожой Прохоренко в кулуарном закутке дорогого ресторана – и дело начинает рассыпаться. Банду фашиствующих молодчиков сменяет пара либеральных оппозиционеров, давно стоящих колом в горле у властей. Фабрикация улик, сбор сомнительных доказательств. И дело, невзирая на вопиющую абсурдность, доводится до суда. Изумленные оппозиционеры получают по 16 лет и отбывают на другой конец страны, а районный прокурор через два месяца значительно улучшает свои жилищные условия. И тут же получает взятку в размере 800 тысяч рублей от своей знакомой, не желающей садиться за сутенерство, полтора миллиона рублей от руководителя «бойцовского» клуба, на всю голову больного гомофобией и избившего до полусмерти двух гомосексуалистов, подвернувшихся после похода в ресторан…
– Ложь от начала и до конца, – с видимым усилием обрубила Евгения Дмитриевна.
– Видок у вас, однако, – проницательно заметил Зуев. – Вас же не на плаху ведут, Евгения Дмитриевна, расслабьтесь, чего вы такая сжатая?
– Все в порядке, господин прокурор, – осклабился Желтухин. – Мы никому не расскажем. В жизни каждой женщины наступает момент…
– Заткнитесь, Желтухин, – резко высказала прокурорская работница. – Вы еще не затрахались блистать тут своим сарказмом?
– Ваша очередь, Желтухин, – напомнил полковник, и оскал майора из «экономического» управления сделался каким-то тусклым. Он на всякий случай покосился по сторонам, но путь к отступлению был отрезан – дверной проем загородил угрюмый Бобрович, жаждущий реванша. Приготовились к сражению Зуев и Вышинский. Да и блондинка Статская на всякий случай разминала пальчики – чтобы в случае конфликта вцепиться майору в горло.
– Хрен с вами, – фыркнул Желтухин, швырнул на диван компрометирующий «документ» и потащился к бару, где нашел себе занятие по душе.
Из «письма» выяснилось, что в разворовывании пресловутого саммита АТЭС были повинны не только назначенные «стрелочники» из Министерства регионального развития. Воровали все подряд – кто так или иначе был связан с возведением объектов великой народной стройки. Колоссальные средства, направляемые на объекты, превращались в жалкие финансовые выделения. Еще задолго до того, как зашевелилась столица, во Владивостоке заводили дела масштабом поскромнее – на прорабов, директоров строительных фирм, снабженческие структуры. Вскрывались хищения на миллионы рублей, выявлялись злоупотребления. Изворачивались городские чиновники. Гримасы правосудия были ничем не лучше. Майор Желтухин, знающий несколько сравнительно честных способов борьбы с коррупцией, был на коне. Бить людей в рабочее время он не любил, предпочитал работать головой. Воры и мошенники, кормившиеся со стройки, получали уведомления, что против них заводится уголовное дело. Но если очень не хочется в тюрьму, то есть варианты… За каких-то пару месяцев состояние господина Желтухина выросло в несколько раз, ручеек желающих откупиться не иссякал. В деле были замешаны важные чины из ОБЭПа, из уголовного розыска, из управления собственной безопасности. Нескольких чиновников для отвода глаз посадили, разрекламировав в прессе успехи дальневосточных полицейских в борьбе с «чумой двадцать первого века». Остальные превращались в дойных коров. И не только служащие государственного аппарата – коммерсанты, руководители подрядных строительных организаций, директора гостиниц, поставщики продуктов питания… Управление по экономической безопасности работало днем и ночью не покладая рук, выискивая все новые и новые жертвы. Но, собственно, испортил господина Желтухина не саммит. Он и раньше был большим специалистом по взяткам и подлогам. Рассказывалось и о вымогательстве полумиллиона долларов у китайского предпринимателя, хранившего на складах под Владивостоком 20 тысяч коробок с обувью общей стоимостью около сорока миллионов рублей. Товар изъяла полиция. За взятку – вернула. Подбрасывание героина и боеприпасов директору автоцентра «Хонда» – с целью безосновательного возбуждения уголовного дела – и благополучное разрешение вопроса к удовольствию одной из сторон. Помощь за взятку в решении вопросов с контролирующими и надзирающими органами директору крупной оптовой компании, погрязшему в воровстве. Психологическое давление на директора ЗАО «Информационные системы», переходящее в физические пытки, в которых лично Олег Михайлович не участвовал, но при этом присутствовал и всячески «подбадривал» клиента. Обработка продолжалась двое суток, после чего коммерсант был вынужден дать согласие на передачу «третьим лицам» части своих активов…
– И контрольный пакет в голову, – захохотал полковник.
– Хорошо хоть объяснили человеку, – сумничал Вышинский. – Давно пора ввести законодательно ответственность граждан за уклонение от коррупционных действий, – и засмеялся, довольный своей шуткой.
– Ужас, что творится в стране, – посетовала отчасти успокоившаяся Есаулова. – Любое нормальное государство имеет свою мафию, а у нас мафия имеет свое государство…
– И вы тут как бы ни при чем, – кивнул Желтухин. – Хотя бежите в первых рядах. Ваш черед, Федор Иванович, – резко повернулся он к полковнику. – Хватит зубоскалить, пора немного погрустить. Только вы и остались, пора, знаете ли…
– А с чего вы взяли, что у меня есть при себе эта вшивая записка? – огрызнулся Костровой. – Я порвал ее и выбросил. Плевать я хотел на всякие угрозы, не на того напали!
Аудитория недовольно зароптала. Желтухин прищурился и вперился в полковника долгим недовольным взглядом. Улыбочка полковника стала принимать карикатурный вид, да и сам он как-то потучнел. Желтухин расслабился.
– Врете, Федор Иванович. Кого вы провести хотите? На вас же несмываемой краской намалевано…
