Николас Блейк - Минута на убийство; Решающая улика
При свете настольной лампы с зеленым абажуром лицо зама выглядело смертельно бледным, щеки ввалились, словно от истощения.
— О'кей, — сказал он. — Черт возьми, что сегодня за день! Заглянем к Джимми, может, он составит нам компанию.
Директор, который снова сидел в своем кабинете, приглашение отклонил. Сказал, что полицейские со своим следствием и так весь день не давали ему работать, а тут еще эта. папка… Инспектор с него не слезает, персонал перерыл все управление, а секретная папка как в воду канула; в общем, за чью–то небрежность придется дорого заплатить, так что пусть они идут пировать без него…
— Старик принимает все это слишком близко к сердцу, — заметил Фортескью, когда они спускались в лифте.
— Еще бы, вполне естественно. Дело в том, что Нита…
— А, я имею в виду не это. Хотя, не сомневаюсь, он переживает и по этому поводу. Но сегодня весь день он нервничал из–за папки.
— Мне кажется, это лишь способ отвлечься от того, что произошло вчера.
— Да, и отвлечь нас всех. Ну ладно, — мрачно произнес Харкер. — Уверяю вас, Найджел, это грязное дело. — Они вышли из лифта и направились в сторону расположенного в подвале ресторана. — Еще столько дерьма придется вычерпать, пока полиция доберется до истины.
— Наверняка.
— Вы работаете на них?
— Как вам сказать? И да и нет. С ними, но не обязательно на них.
— Хм… Я думаю, вам понятно, что вы хотели сказать. Но черт меня побери, если понятно мне… А в общем, что бы там ни было, это настоящий кошмар. Я всегда думал, что знаю в управлении всех… И что никто из них на подобное не способен. А теперь, когда это случилось, не перестаю говорить себе, что этого не могло быть… Потом ущипну себя и вижу, что это не сон, и стараюсь не смотреть коллегам в глаза. Меняется ли человек внешне, убив другого? Должен меняться. Но…
— Не болтайте ерунду, Харки, — усмехнувшись, прервал его Найджел. — Вы просто сильно устали. Лучше съешьте вот колбаски с огурчиком.
Фортескью хмуро передернул плечами и заказал свой обычный стакан молока. Они пошли к угловому столику. Зал был полупустым; за столиками сидело несколько телетайписток, горстка посыльных зевала над домино да два репортера ждали очередного пресс–релиза. Гудел кондиционер, электрические лампочки лили унылый свет на водяные титаны, стойку, металлические столы и стулья.
— И нужно же было назвать это место рестораном! — задумчиво сказал Харки. — Это больше напоминает буфет на пароходике третьего класса, который идет прямым ходом в ад.
— Что–то у вас сегодня фантазия разыгралась!
— Просто время тяну, старина. Жду, когда вы начнете допрос с пристрастием.
— Тогда ясно. Можете начать с рассказа о том, из–за чего вы поссорились с Биллсоном.
— Какую ссору вы имеете в виду? — Освещенное электричеством лицо Фортескью ничего не выражало, словно нарисованная на пергаменте карта.
— Ту, что была в позапрошлый вторник. Во время ленча. По поводу Ниты Принс. Мисс Финлей слышала через стену. — Найджел отправил в рот кусок хлеба с маргарином. Он повторил слова, которые слышала его помощница. — «Последний шанс» — что за последний шанс он вам давал? И почему он «в безвыходном положении»?
Харкер Фортескью насмешливо улыбнулся:
— Уж эта ваша мисс Финлей!.. Почему бы вам. не натаскать ее получше? Вечно она торопится с выводами — и попадает пальцем в небо.
— Значит, это была просто дружеская пикировка?
— Я этого не сказал. Но мы не обсуждали мисс Принс.
— Памела Финлей, однако, слышала, как вы…
— Слышал звон, да не знает, где он?.. Она слышала слово, которое со свойственной ей небрежностью приняла за «Принс». А речь шла о другом: мы говорили «принтс»[15 — Принтс (prints) — отпечатки (англ.).]. Я отчитывал его за волокиту, которой отличается его отдел.
Фортескью выжидающе смотрел на Найджела, как человек, удачно пошутивший и рассчитывающий на то, что собеседник оценит шутку. Найджел, однако, смотрел в свою тарелку.
— Но если это вы отчитывали его, почему же он говорил, что дает вам последний шанс?
— Дорогой мой, вы же знаете Биллсона! Он завзятый спорщик, препирается по всякому поводу из принципа. И не хочет ни за что отвечать. Когда я сделал ему выговор, он тут же настрочил длиннейшую докладную, что система розовых бланков не работает. Он заявил, что следует восстановить прежнюю систему, — и дал мне последний шанс сделать это. Иначе он будет просить о переводе в другое управление. Он совсем разошелся, да, признаться, и я тоже. Он умеет выводить из себя.
— Поэтому вы сказали ему: «Пропадите вы пропадом»? Сильно сказано, Харки.
Фортескью весело улыбнулся Найджелу:
— Честное слово, я уволю вашу мисс Финлей. Все–то она переиначит. Я сказал: «Я преподам вам урок», а потом добавил насчет того, что он может хоть завтра же отправляться в Министерство военного транспорта, там есть вакансия. Он ведь давно грозился туда перейти. Хорошо бы он выполнил эту угрозу. Хотя я не завидую бедному Министерству военного транспорта…
— Понятно. Это все объясняет. — Найджел тихонько вздохнул. — Вы хорошо знали Ниту перед войной, когда она работала для вашего агентства?
— Не скажу, что хорошо. Она не работала с нами постоянно. И у меня не было обыкновения приглашать моделей на обед. Хотя, должен вам сказать, в те времена она была огонь девка.
— Вы понимаете, что полиция будет очень подробно разбираться в отношениях, которые могли быть с Нитой у любого из нас? И поинтересуется прошлым?
— Ну конечно. Обычные следственные действия. Я понимаю. Что же до моего прошлого, то оно чисто как стеклышко. Во всяком случае в том, что касается Ниты. Следующий вопрос?
— У кого, по вашему мнению, могли быть причины убить Ниту?
Фортескью не мигая смотрел на Найджела. Помолчав, он сказал:
— Чисто теоретически существуют три вероятные причины, чтобы убить красивую женщину. — Он поднял три пальца и один за другим загнул их. — Первая: ревность. Вторая: пресыщение. Третья: если это женщина определенного рода, то потому, что она вас шантажирует.
— Вы думаете, Нита относилась к женщинам определенного рода?
— Она была исправившейся грешницей. Подчеркиваю: исправившейся. Могу я считать, что мы поняли друг друга? Поэтому никакого шантажа ради денег. Но есть на свете другие вещи, ради которых женщина может прибегнуть к шантажу.
— Какие же, например? — спросил Найджел, сонно уставившись на золотистые волосы телетайпистки за соседним столиком; она увлеченно болтала с подругами — без сомнения, о скандале в Управлении наглядной пропаганды.
— Виды на будущее, — сказал Фортескью. — Исправившаяся распутница будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, что она исправилась, и пойдет ради этого на все; я имею в виду, даже на шантаж. Она будет цепляться за респектабельность с такой же страстью, как респектабельная женщина — за вожделенный роман, как они это называют.
— Все это — «чисто теоретически»? Фортескью кивнул.
— Ну что ж… Очень интересно. — Найджел снова вздохнул. — А теперь, пока я принесу вам еще стакан молока, подумайте — чисто теоретически — о каком–нибудь более правдоподобном объяснении ссоры с Эдгаром Биллсоном.
Найджел встал и подошел к стойке. Фортескью ошарашенно смотрел ему в спину. В зале столовой зазвонил телефон. Одна из работниц, обслуживавших стойку, взяла трубку.
— Мистер Фортескью! Мистер Фортескью! — звонким голосом позвала она.
Харки направился к телефону. Притихшие было голоса снова загудели. В следующий момент Фортескью поманил к себе Найджела.
— Джимми! Джимми! Это ты? — услышал Найджел его слова.
— Что случилось?
— Похоже, с ним что–то произошло… Черт бы побрал этот коммутатор: разъединили. — Харкер яростно стукнул ладонью по аппарату.
— Бросьте телефон! Быстрее! Бежим наверх!.. Найджел Стрейнджуэйз помчался, лавируя меж столами, Фортескью — за ним. Сидевшие за столиками, глупо таращась, поворачивались им вслед, как овцы вслед грохочущему поезду. Топот бегущих ног разносился по длинному коридору. Наконец Найджел нажал на кнопку, вызывая лифт.
— Что он сказал? — спросил он.
На световом табло загорались цифры: шесть, пять, четыре…
— Сказал: «Харки, вы? Приходите…» — и замолчал. Голос у него был какой–то странный.
Дверь лифта открылась. Они ввалились в него. Найджел ткнул пальцем в кнопку верхнего этажа. Лифт должен был подниматься без остановок, но на первом этаже остановился; дверь раздвинулась, оставалась открытой положенные тридцать секунд, потом автоматически затворилась. То же самое произошло на втором этаже. Харкер стал чертыхаться. Но Найджел вытолкнул его из лифта и крикнул:
— Бегите вниз, на вахту! Проследите, чтобы никто не вышел из здания. Никто! Я сверху вам позвоню. Скорее!
