Оспорившие тьму - Александр Николаевич Бубенников
Он начал снова с ласк её божественной груди, намазывания чувствительных вскочивших пульками сосков амброзией, потом стал целовать, покусывать соски… Она вздрогнула и громко застонала. Он приказал ей мысленно: не так громко! Она так же мысленно ему ответил: не буду больше громко, извини. А он нежно ласкал уже ей головку клитор, сдвигая вверх и вниз кожицу на головке залезши пальцами в её крохотные трусики и сдвинув вбок прокладку с крылышками. Она постанывала, но уже негромко, потихонечку. И даже сделала комплимент в полной тишине, разумеется, мысленно: «Ты так классно и нежно мне дрочишь, можно с ума сойти». А он ей: «Ты знаешь даже такое весёлое заповедное слово «дрочить» отпетых юных и старых любовников». Она: «Дрочить лучше, чем мастурбировать-осквернять». Он: «Согласен, нежная и вдохновенная экспериментаторша. Я буду тебе дрочить божественный клитор и целовать натёртые божественные сосочки, а ты передвигай по столу чашки и блюдца, двигай и относи их к краю стола, но не роняй на пол, разобьёшь и бабушку разбудишь». Она: «Поняла, начинаю двигать к краю… Мешают ножи, ложки и вилки мельхиоровые…» Он: «Нет, они серебряные, фамильные, их не трогай… Мы их вместе в конце эксперимента скрутим, а потом постараемся раскрутить. Но это уже тогда, когда убедимся, что они скручены». Она: «Я сейчас воспарю, в смысле, кончу». Он: «Подожди, расставь всю посуду по краю стола и передвинь блюдо с пирожными «Наполеон». Она: «А можно я тебе тоже подрочу. Будем вместе дрочунами. Не отвечаешь, значит, можно». Она залезла в его плавки и стала нежно ласкать, дрочить его давно вскочивший член. Он: «А теперь начинам скручивать большие серебряные ножи и вилки, маленькие ложки оставим в покое… Ты можешь воспарить– кончить, раз ты можешь так делать многажды». Он: «Нет меня не доводи до кульминации». Она: «Почему?.. Я уже пару раз взорвалась, а ты нет». Он: «Кроме скручивания ножей я хочу один реальный звонок устроить, так что не пугайся, когда смартфон зазвонит. Я его не выключал. Или не зазвонит?».
И вдруг оглушительно загремела джазовая блюзовая композиция из его смартфона. Пётр оторвал губы от её распухшего соска, вытащил пальцы из верхней части её трусиков и взял смартфон под подушкой.
– Звонит сержант полиции Гришка, – пояснил он, внимательно рассматривая передвинутые Катей к краю стола чайные приборы и скрученные ими серебряные ножи и вилки, – полюбуйся…
– Любуюсь и слушаю Би Би Кинга… Этот блюз из серии моих любимых блюзов…
Он уже говорил с полицейским, включив громкую связь, чтобы весь разговор слышала Катя:
– Чем порадуешь или огорчишь, Гриш?
– Ты же просил звонить в любое время дня и ночи, Пётр… Порадовать тебя нечем… Записи на мониторе нет… Точнее, изъят диск. Кем не ясно. Я бы и не звонил тебе с нулевым и отрицательным результатам. Но уже перед засыпанием одна любопытная мыслишка меня пробила, как искрой. Только что… Я ведь с Димкой созвонился… Его за грудки взял, мол, в твоё время дежурства… это… случилось… Ты же старик не говорил мне про «это». Я же был в больнице, ты знаешь…
– Как здоровье матери…
– Хреновое… Не повезло нам с болящими матерями… Я и твою маму наведал… Апельсины притаранил обеим болящим мамашам…
– Спасибо, Гриш.
– А твоя мама, говорит, что она постоянно с тобой на связи…
– Так она говорит, что на связи не телефонной, а телепатической, понимаешь, Пётр…
– Главное на связи, телефонной или телепатической, без разницы… Говори по делу, что с Димкой?
– Раскололся он… Был инцидент. Он вину свою осознал. Бандиты его напугали. Говорит, что ты его уволил. Так?
– Да, я ему сказал, что я больше в его услугах не нуждаюсь… Пусть увольняется из ДК по собственному желанию…
– Да он согласовал всё с директором и нашим милицейским начальством… Но его совесть пробила… Хочет посчитаться с бандитами…
– Пусть сначала поможет найти диск…
– Он клянётся и божится, что он не брал… Я его направил по адресу… Нет, не на три буквы, по адресу одного нашего общего знакомца, а через него прямой выход на бандюков… Так вот…
– Не тяни кота за хвост, Гриш, что за странная привычка – не сжимать информацию, а наоборот, размазывать манной кашей по столу…
– Хорошо сжимаю информация до минимума: те трое диск не брали. Это медицинский факт…
– А кто же взял, точнее, украл?
– А здесь мне твоя помощь понадобится, Пётр…
– Говори яснее, что от меня требуется?
– Твой начальник Мэлс с Игорем засветился в детективной истории.
– Мэлс?.. Игорь?.. – Пётр тревожно переглянулся с Катей. – Каким боком и припёком – Мэлс?
– Печаль в том, что мы его даже свидетелем не можем допросить… Такая вонь подымится… Депутат городского собрания, связи с верхами, сам из категории отцов города… Так что сегодня ночью меня мысль пробила, потому и звоню в неурочный час… Переговори с Мэлсом лично… Главное у Димки компромат на Мэлса есть стопудовый… Но об этом не по телефону, а при личной встрече перетрём…
– Спасибо, Гриш…
– Не за что ещё, старик… Спокойной ночи…
– Покой нам только снится…
– Чем-то огорчил тебя?..
– Нет, озадачил…
– Лучше озадачить, чем огорчить, Гриш…
– Перетрём на дискотеке? Ничего не отменяешь?..
– Всё по-прежнему, до встречи, Григорий. Спокойной ночи.
Катя была бледнее обычного, когда выдохнула:
– И здесь Мэлс засветился… Ну что ж, гуру, давай вызывать духов моих родителей, мамы и папы… Будем пытать их о причастности, или об участии Мэлса в автокатастрофе с их гибелью…
– Нет, Кать, давай сначала раскрутим ножи и вилки, а потом уж будем думать, как быть с Мэлсом…
– Ты боишься связываться с духами?..
– Я ничего не боюсь, но осторожничаю с этой тёмной стороной общения напрямую живых и мёртвых… Знаешь почему?..
– Почему?..
– Вспомни, что ты увидела, точнее, вообразил в шоковом стоянии, когда я воспарил в просветлении и в состоянии левитации встал голову Бориса…
