Третий – мертвый - Владимир Григорьевич Колычев
Но во дворе машин не было, а в гараже стоял «Мерседес» хозяина дома и «Лексус» его супруги.
– Еще что? – спросил Бровкин.
– Все!
По пути к машине Вадим позвонил Капитонову.
– Вы уже в дороге?
– А вдруг влипнешь! – зевая, сказал начальник.
– Я уже разобрался. Бровкин сам ко мне подошел, – усаживаясь за руль, сказал Вадим. – Понял, что я вычислил номер его телефона. Понял, что я могу подъехать к нему. Бывший сотрудник полиции, начальник службы безопасности строительной фирмы. Лиза его любовница.
– Любовница?.. С этого и надо было начинать.
– Крупенин ищет Неверова, а Лиза боится, что найдут ее.
– И обратилась к Бровкину?
– Обратилась. Я был во дворе у Бровкина, машины Неверова там нет. В дом он меня не пустил. Жена, дети, – усмехнулся Вадим.
– Жена, дети?
– Бровкин не хочет афишировать свои отношения с Лизой. Поэтому и вызвал меня на откровенный разговор.
– Ты домой?
– Ну да.
– Тогда до завтра!
Капитонов положил трубку. И наверняка повернул назад.
Дорога действительно разгрузилась, обратный путь занял вдвое меньше времени. Но Вадим отправился не домой, а на улицу Марксистская. Он уже не думал о том, что нужно навестить Лизу. Он просто хотел знать, дома она или нет. И его интересовал еще один вопрос.
В окне «седьмой» квартиры горел свет, высота третьего этажа позволяла видеть мелькающий силуэт женщины. Лиза, похоже, дома. А где тогда человек, которого Бровкин отправлял следить за Неверовым? Если он действительно принял в свое время столь хлопотные меры предосторожности, то почему бы ему не отправить своих людей сейчас – для охраны своей любовницы?
Вадим обошел двор, но не нашел ни одной машины, в которой бы находились люди. Он подождал еще какое-то время, но охрана от Бровкина так и не появилась.
Глава 5
– Капитонов, я тебя не узнаю!
Начальник управления, казалось, родился в фуражке. Никогда не снимал ее. Во всяком случае, Макар без фуражки его не видел. А тут вдруг снял ее, протер носовым платком вспотевшую залысину. Апрель месяц, весна в этом году настоящая, на улице почти лето, а центральное отопление почему-то не выключают, в кабинете у Славиной жарко, хоть сплиты включай.
– Сколько ты уже с этим делом возишься?
– Неделю.
Дело об убийстве Левашова зашло в тупик, Капитонов отработал всех, кого только мог, и никаких зацепок. А начальство торопит, давай, давай. У начальства показатели… Но так между Макаром и полковником Гарькавым целых две инстанции – Глотов и Славина. А все претензии почему-то адресованы Макару.
– Стареешь? – не постеснялся спросить Гарькавый.
Фамилия у него горькая, а физиономия кислая.
– Не молодею, – кивнул Макар.
Он призвал себя не обижаться и даже воспринимать ситуацию философски. Солдат спит – служба идет. А Макар всего лишь солдат. Тридцать шесть лет ему, а он даже не начальник отделения. Всего лишь старший опер. Глотову всего тридцать один год, а он уже начальник. Опер он хороший, но процент раскрытых дел у него неважный. А еще раньше Хлестов отделение возглавлял. Этот карьерист только задницы начальственные целовать мог, а уже на полковничьей должности – в Главном управлении МВД. А Макар так старшим опером со службы и уволится. А если так, то зачем напрягаться?..
– Стареешь, – не согласился Гарькавый.
– И борозду порчу, и пашу неглубоко.
– Капитонов, это что, пессимизм?
– Хорошо информированный оптимизм.
– Капитонов, я тебя не узнаю! – Гарькавый возмущенно глянул на Славину.
Ну да, недостаточно хорошо воспитывает, не исправляет, а может быть, поощряет промашки в работе подчиненных.
А промашка вышла. Не может Макар выйти на преступника, но так неделя всего лишь прошла. А Гарькавый уже смотрит на него – взглядом выговор выносит. А там и до личного дела недалеко. И это чуть ли не единственный прокол за последние два года. Тем более это еще не «глухарь».
– Ну чего молчишь? – спросил полковник.
– Думаю.
– О чем?
– О деле.
– Так излагай!
– Версий много. А слов еще больше. И все путаные.
– Плохо, Капитонов, плохо!.. Три дня тебе даю!
Макар уныло посмотрел в окно. И мысленно усмехнулся. И прокол у него, и промашка, как раз то, что мешает назначению на вышестоящую должность. Но так и не назначат же.
– Опять молчишь?
– Думаю.
– Тьфу ты!
Гарькавый поднялся, натянул фуражку и, вертикально подняв ладонь, приложил ее к козырьку. И фуражку выровнял, а заодно и честь самому себе отдал. Очень удобно.
В дверях полковник остановился, что-то вспомнил, повернулся к Макару.
– Да, хотел сказать!.. – Гарькавый задумался, говорить или нет, и решил, что не надо. – Потом скажу! – Он посмотрел на Макара, перевел взгляд на Славину и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.
Славина вышла за ним следом. Переступая порог, она махнула рукой Макару, чтобы не уходил.
Проводила начальника, вернулась и в упор посмотрела на Капитонова.
– Глотова переводим, в отделение по грабежам и разбоям. Там у них совсем плохо.
– У нас тоже не очень. Убийство раскрыть не можем.
– Надо раскрыть!
– А то что?
– Гарькавый хочет видеть тебя на месте Глотова.
– Хорошо, что не в гробу. В белых тапочках.
– В гробу у нас Левашов.
– Один круг я уже нарисовал, – вспомнив Гоголя, сказал Макар.
Как это ни странно, но перспектива возглавить убойный отдел, то есть отделение, не очень-то возбудила его. Вот если бы его на эту должность десять лет назад назначили, он бы прыгал от радости.
– Это ты о чем?
– О ведьмах.
– О каких ведьмах?
– Которые в гробах летают… Второй круг чертить надо.
– Кого ты отпевать собрался?
– Пока не знаю. Но первый круг я с Неверова начал. С него
