Петер Рабе - Исход - только смерть
— Вы не поможете Далтону? — спросил Порт.
— Вы можете меня заставить, — сказала она, — и все разрушить. — Голос ее звучал почти безразлично. — Но я буду сопротивляться.
Она снова подошла к окну и посмотрела на детей. Порт нахмурился.
— Джей не знает и никогда не узнает.
Она подошла к двери, ведущей во двор.
— Мне надо забрать ребенка, — сказала она и вышла.
Когда она вернулась, Порта в доме уже не было.
Она казалась очень спокойной всю оставшуюся часть дня и вечером, когда муж вернулся домой. Говорила она очень мало. Джей Симмон заметил это, но ничего не сказал. Когда они отправились в постель, он быстро заснул.
Ева Симмон долго лежала без сна, а когда встала, было еще довольно темно. Она спустилась к небольшому письменному столу в гостиной и села перед чистым листком бумаги с ручкой в руке. На листке стоял печатный заголовок «Миссис Джей Симмон», и Ева Симмон прочла его несколько раз. Затем она написала свое имя «миссис Джей Симмон». Написала снова, машинально, потому что ей не хотелось сидеть за столом с ручкой и бумагой, ей вообще ничего не хотелось делать.
Грузовик Джея стоял снаружи, под окном, а качели во дворе раскачивал холодный утренний ветер.
Она снова попыталась писать. На бумаге снова и снова выходило «миссис Джей Симмон». Ей захотелось заплакать, но она справилась с собой.
— Ева? — позвал Джей сверху. — Солнышко? — снова позвал он.
Она встала и подошла к лестнице:
— Да, Джей?
Он спустился, большой и помятый со сна:
— Ты в порядке, солнышко?
Она кивнула.
— Да нет, не в порядке, — сказал он. — Приходи на кухню. Я приготовлю кофе.
Он поставил кофе и сел рядом с ней за кухонный стол:
— Как до рождения детей, да, Ева?
Она кивнула и почти улыбнулась.
— Солнышко, — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя одну?
На этот раз она расплакалась, не в силах больше сдерживаться. Джей Симмон обнял жену и прижал к себе. Погладил по голове и по спине.
Через некоторое время она расслабилась, но его не отпустила. Они вернулись в постель и занялись любовью, как тогда, до рождения детей.
Она ничего не сказала ему. Она никогда об этом ничего не говорила.
Глава 15
Летти спала неспокойно и, когда яркий луч света ударил ей в лицо, тут же проснулась. Она села, больше для того, чтобы защитить глаза от ослепительного света с потолка, чем для чего-нибудь иного. Вдруг она увидела Дикки, стоящего в дверях, и проснулась окончательно.
— Дикки! Ты вернулся! — сказала она, улыбнулась во весь рот и сбросила одеяло, глядя, как он приближается к постели. — Ты так рано вернулся, — сказала она, снова улыбнувшись.
Она не заметила ничего особенного, но услышала, как он сказал: «Сучка!» Резкая боль ударила ей в лицо, и она упала.
Когда она попыталась встать с постели, он ударил ее еще раз, сильнее.
Она не могла ни о чем думать. Сначала она лежала, свернувшись на постели, потом позволила слабости взять над собой верх. Мятые простыни обволакивали ее тело, и она чувствовала, как горит лицо, а ухо жжет резкая боль.
— Накинь что-нибудь, — услышала она его голос. — У нас гости. — Она отреагировала не сразу, и он огрызнулся. — Соблюдай хоть приличия, сучка!
Она поспешно села, испугавшись, что он снова ее ударит. Дикки бросил ей купальный халат, и он ударил ее по лицу, обернувшись вокруг шеи.
— Ну, ну…
Она как можно быстрее надела халат и крепко завязала пояс, а Дикки подошел к двери и сказал:
— Все в порядке. Можешь войти.
Мак вошел. Не глядя на нее, он кивнул и прошелся взглядом по стенам и полу.
— Сообрази нам что-нибудь поесть, — приказал Дикки, — я всю ночь вел машину.
— Кофе?
— А что же еще, дура?
Мужчины сели за стол, а Летти принялась за кофе. Они закурили, и Мак сказал, что на самом деле они пришли вовремя, и Дикки согласился: «Да, и подождали, пока я менял карбюратор». Но больше всего ему нравится делать эти специальные передачи, вроде тех, о которых они говорили. Затем он повернулся в кресле и посмотрел на Летти. Она почувствовала его взгляд на своей спине.
— Подойди сюда, сучка, — сказал он.
Летти обернулась. Она не выглядела заспанной, и ее глаза казались гораздо меньше, чем обычно.
— Дикки, я не хочу.
— Молчать! — очень громко произнес он. — Я говорю, а ты слушаешь. Не думала, что я так скоро вернусь, да? И думаешь, что за моей спиной можешь вытворять что угодно? — Его тон стал нравоучительным. — Я тебя одеваю! Я тебя кормлю и поддерживаю в форме! Я тебе дал крышу над головой и постель под задницей, а ты мне платишь только тем, от чего бы и так избавилась! Я это не покупаю, дура! Я себя так дешево не ценю… — Он тяжело вздохнул, почти задыхаясь. — А в довершение всего этот сукин сын Порт! В первый же день, когда я уехал из города, спутаться с этим…
— Дикки!
— Я говорю!
— Дикки! Ты ошибаешься. Я ничего подобного не делала. Я только…
— Ты называешь моего друга лжецом?
Дикки встал с кресла.
Летти посмотрела на Мака. Она не знала, что сказать. Мак оглянулся на нее, и на его лице читались боль и сочувствие. Летти не могла придумать, что ответить.
— Вода закипает. Давайте пить кофе, — проворчал Дикки.
— Дикки! Ну, выслушай меня, пожалуйста!
Он снова встал с кресла и очень близко подошел к ней:
— Хочешь, чтобы я набил тебе физиономию? За все сделанное?
Ее лицо стало очень спокойным.
— Я ухожу, — сказала она.
— Черта с два ты уйдешь!
— Отпусти мою руку, Дикки!
— Мак, — бросил Дикки через плечо. — Набить ей физиономию?
— Нет. Не надо.
Мак закурил.
— Ты все же уходишь? — спросил Дикки.
Она не ответила.
— Хочешь где-нибудь встретиться с этим подонком Портом?
Она, похоже, заупрямилась.
— Ты хочешь сказать мне, куда он отправился?
Он все больнее и больнее сжимал ее руку.
— Он вернется, — сказал Мак. — Она сказала это в первый раз.
— Замолчи, Мак. — Дикки приблизил лицо к лицу Летти. — Он вернется за тобой?
— Ты попусту тратишь время, Дикки, — сказал Мак. — Надо действовать. На тот случай, если он возвратится.
— Да. — Дикки отпустил ее руку. — Кофе убежит.
— Я ухожу, — сказала она.
— Ты останешься, пока я не вышвырну тебя, — заорал Дикки.
Он с силой толкнул ее, и она полетела на кровать. По ее лицу было видно, что она испугана. Девушка даже не попыталась встать и лежала, не издавая ни звука.
— К черту кофе, — сказал Дикки, затем выключил кофейник и подошел к платяному шкафу. — Я часа на два.
Он протянул руку к костюму.
— Ты уходишь? — спросил Мак. — Один?
— Для этого дела требуется определенная одежда, — сказал Дикки. — Вот, посмотри на эту рубашку и пиджак!
Дикки потряс костюм, который держал в руках, и начал переодеваться.
— Который час, Мак?
— Начало восьмого.
— Ах ты, черт! До восьми я туда не попаду.
— Лучше прийти раньше. Может быть, ты сможешь придумать не один способ.
— Конечно, — согласился Дикки, натягивая брюки. — Два-три часа, — сказал он. — Встречаемся здесь.
Мак кивнул и посмотрел на кончик сигареты.
— Я не хочу, чтобы она уходила, — сказал Дикки и резко кивнул в сторону кровати.
— Конечно, — ответил Мак.
Летти села на постели. У нее были широко открыты глаза, и она порывалась что-то сказать.
— Молчи и не дергайся! — бросил ей Дикки. — Или я набью тебе физиономию!
— Не бей ее, — сказал Мак.
Летти сидела неподвижно. Волосы упали ей на лицо, и она протянула руку, чтобы их поправить. Дикки захлопнул за собой дверь. Она наклонила голову, и ее волосы снова скользнули вниз.
Она увидела ноги Мака у постели и оставила волосы в покое.
Глава 16
Над длинным столом вращался вентилятор, и всякий раз, когда вентилятор совершал свой круг, в лицо Порту ударяли медицинские запахи. Запах раздражал его, но, если бы он пошевелился, он бы лишился своего места в очереди, а если бы остался дольше, он бы бросился на старушку регистраторшу. Она была занята анкетами, кивая и болтая с человеком, сидящим в кресле посетителя за столиком.
— Может быть, упасть на пол и изобразить припадок, — сказал кто-то в очереди за спиной у Порта. — Может быть, тогда на меня обратят внимание!
— Не обманывайтесь, — утешил его другой голос. — В этой клинике надо умереть, чтобы на тебя обратили внимание!
— Если вы скажете им, что умерли, может быть!
— Эта старушка все еще здесь. А ведь она умерла!
Старушка из регистратуры закончила с посетителем и обернулась, чтобы посмотреть на очередь. Ей нравилось видеть такую активность и знать, что все происходит так, как она хочет. Увидев Порта, она улыбнулась, потому что вспомнить посетителя доставляло ей особое удовольствие.
