Элмор Леонард - Будь крутым

Тут Ник перестал дергать головой и, сказав «черт», нажал наконец кнопку на пульте.

— Марти? Прости, старичок, что заставил тебя ждать. Но ты ведь знаешь Раджи… — Пальцы Ника прикрыли микрофон, он вскинул глаза на Раджи: Марти говорит: «Ну да, твой подручный!» — и потом вновь в микрофон: — Радж тут разволновался по пустякам. Так пришлось его успокаивать. Так что, братишка, что хорошенького скажешь? Какие новости?

Даррил Холмс сказал своей жене Мишель:

— Ты не против совершить маленький прыжок с пути добродетели?

Они легли спать, но еще не погасили лампу. Мишель сказала:

— Я не против.

— Ах, так ты не против!

— Ты сам так выразился. Тебя нужно подтолкнуть? Пожалуйста, только для меня это никакое не падение, а наоборот, возрождение к новой жизни.

— Как фейерверк, да? Сколько времени у нас еще в запасе? Месяца два?

— Доктор сказал, что это можно делать, пока получается. Чуть ли не до самого конца, — сказала она. — Малютка Максина удивится: что происходит? Почему такой шум?

— О, господи! — воскликнул Даррил, в который раз не одобрив имени, которое жена собиралась дать их будущему ребенку, на что Мишель, опять же в который раз, возразила:

— Ну и что плохого в том, чтобы доставить приятное одинокой старушке?

Имелась в виду мать Мишель — старуха злобная и крайне сварливая, что и послужило причиной ее одиночества.

Вот чему не переставал удивляться Даррил, так это тому, как ухитряются некоторые старухи вроде Максины добиваться уважения окружающих и пользоваться славой всезнающих, в то время как на самом деле они глупы как пробка, не позволяют себе улыбаться, и если открывают рот, то только для критических замечаний: «Вот вечно ты не довариваешь горошек. В следующий раз лучше я займусь горошком». А сами варят горошек в молоке, превращая в какую-то тюрю. «Дети должны быть на виду, а не на слуху». На все случаи жизни у них готовы сентенции подобного рода.

Одного их сына звали Майкл, другого — Даррил-младший. Оба могли бы получить имя Макс в честь старухи, если бы Даррил решительно не пресек эти поползновения. Он говорил Мишель: «Нехорошо давать имя ребенку только потому, что боишься не давать его».

Сейчас, лежа с ней в постели при свете лампы, он попробовал выдвинуть еще один довод:

— При том, какими темпами у нее развивается болезнь Альцгеймера, скоро она и наших-то имен помнить не будет, и нам останется только сдать ее в приют.

— Ты хочешь еще порассуждать на эту тему или собираешься совершить прыжок с пути добродетели?

— Да, хватит глупостей, давай изготовимся к прыжку.

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент.

Скосив глаза, так как лица их были почти вплотную друг к другу, супруги замерли.

Мишель сказала:

— Говорила я тебе, что у мамы есть особые способности! Наверное, она услышала то, что ты говорил.

Даррил сказал:

— Если это она, я подаю на развод.

Перевернувшись на спину, он взял трубку стоявшего на ночном столике телефона.

— Даррил, это Чили Палмер.

— Да? Чем могу быть полезен?

— Я пришел домой, а у меня в гостиной мертвое тело.

9

Через двадцать минут Даррил уже был у него.

— Я вошел с черного хода, — объяснял Чили, — и только было хотел зажечь свет в кухне, как увидел, что столовая и холл освещены и что свет падает из гостиной. А я точно помнил, что, уходя утром из дома, свет везде погасил.

— Вы вошли в комнату… — сказал Даррил.

— Я прошел через столовую. И за письменным столом увидел мужика. Голова его лежала на столе, а лампа горела.

— Он сидел так же, как сейчас?

— В точности. И кровь лилась прямо на стол, черт ее дери, и на кресло, все его залила…

— Кровь еще лилась, когда вы вошли? Вы увидели, что льется кровь?

— Нет, по-моему, она уже остановилась.

— Вы к нему не прикасались?

— Нет, не прикасался.

— Тогда как же вы могли видеть его лицо — вы сказали, что он вам незнаком?

— Я увидел сквозные раны на спине, — сказал Чили, — поднял за волосы его голову и посмотрел. Единственное, до чего я дотронулся, были волосы. Грязные.

— Ну а пушка?

Пистолет лежал на письменном столе рукоятью к застреленному.

— Я ее понюхал, но не прикасался к ней. Что это, «вальтер»?

— Ага. ППК, три восемьдесят, судя по виду.

— По-моему, из нее не стреляли, — сказал Чили. Он смотрел, как Даррил, наклонившись, понюхал ствол.

— По-моему, тоже, — сказал Даррил, выпрямляясь.

— Наклонитесь и понюхайте его самого.

— Ни к чему, от него и на расстоянии чесноком несет.

Вытащив из кармана пиджака латексные перчатки, Даррил натянул их, после чего ухватил жертву за волосы и поднял над столом его голову.

— Поглядите на него еще раз. Это он стрелял в Томми Афена?

Чили покачал головой.

— Сложения примерно такого же, но этот помоложе будет лет на двадцать и, уж конечно, ростом повыше.

Чили подумал, что мужик этот похож на дорожного рабочего — такие железяки прилаживают или бетон мешают.

— Вы уверены, что видите его впервые?

— Совершенно уверен.

— А мертвеца с открытыми глазами случалось видеть?

С глазами скорее полуоткрытыми, так что даже не поймешь, какого они цвета.

— Что-то не припомню.

Он смотрел, как Даррил поднял со стола руку убитого и щупает пальцы, сгибая и разгибая их.

— Еще не окоченели. Прошло, наверное, не больше часа, ну, может, полтора. Вы сразу же позвонили мне?

— Нет, сначала я обыскал дом. Он вскрыл окно в спальне, чтобы войти.

— У вас нет сигнальной системы?

— Нет. Взломщик может рискнуть.

— Вы хотите сказать, рискнуть вынести все, что ему приглянется. А как попал в дом тот, кто убил его?

— Этого я еще не уяснил себе.

Даррил опять взглянул на убитого.

— В него выпущено две пули. Оба выстрела — сквозные, и обе пули прошли через спинку кресла, — заметил Даррил и показал Чили два отверстия в коричневой кожаной обивке кресла. — А теперь подойдите сюда и взгляните на стенку.

Подойдя, Чили увидел, что и в белой штукатурке тоже были две дыры, большие — как в ту, так и в другую можно было сунуть пальцы. Пули таких больших дырок не оставляют. Он посмотрел на Даррила.

— Убийца вытащил пули из стены.

— Человек основательный, да? — сказал Даррил. — Знал, что делал.

— Только застрелил не того.

— Вы так считаете?

— А как же иначе? Первый входит и сидит здесь в темноте, поджидая меня. Возможно, он слышит, как входит второй, а возможно, и нет. Он мог вздремнуть, устав ждать. Второй появляется и, не откладывая дела в долгий ящик, сразу направляется к столу и пришивает первого двумя пулями в грудь… Потом он включает свет, чтобы посмотреть результат.

— И замечает, — сказал Даррил, — что это не вы.

— Если он видел мою фотографию в газете, то да. Ну а если он никогда меня не видел?

— Возможно, — сказал Даррил, — он решил, что это вы. Единственное, что ему посчитали нужным передать, был адрес и приказ разделаться с человеком, живущим по этому адресу. Убитому тоже могли сообщить ровно столько же. Оба они могли видеть вашу фотографию в газете, а могли и не видеть ее. Но случилось это сразу же после публикации в газете, и похоже, что это помогло им вас найти. Но теперь стрелявший, если раньше он вас никогда и не видел, вскоре непременно обнаружит, что застрелил не того. И начнет соображать: кто же был тот, сидевший за столом?

— Вы хотите сказать, — заметил Чили, — что новость эту подхватят газеты, а может быть, даже и телевидение?

— Вполне вероятно как то, так и другое. Человек был убит у вас дома, а не просто на улице. Первый вопрос, которым задастся каждый, — чей это дом?

— Знаете, Даррил, я его не убивал, у меня и пистолета-то нет.

— Я знаю лишь то, что вы мне рассказали.

— Но разве стал бы я вам звонить? Застрелить человека в собственном доме и кинуться звонить полицейскому?

— Если это был грабитель, вломившийся в дом, то стали бы.

— Ну предположим, это так, но зачем мне оставлять его сидеть за моим столом? И пистолет бы я тогда не бросил, а гордо продолжал бы держать его в руках, так как скрывать мне было бы нечего.

— Знаете, вам придется ответить на множество вопросов, — сказал Даррил, — но на этот раз не мне. Делом этим буду заниматься не я. Живете вы не в Городе ангелов, а значит, дело это в юрисдикции округа. Тело найдено у них, стало быть, и дело это будет расследовать округ. Я позвоню в окружной отдел убийств, в административный центр и введу их в курс дела.

— И опять начнется вся эта волынка, — устало вздохнул Чили, — мое прошлое, в котором будут искать ключ.

— Могу рассказать им о вас и тем сэкономить время. — Даррил огляделся: — У вас есть другой аппарат? Тем, что на письменном столе, я пользоваться не хочу.