Борис Рябинин - Рождение «Шерхана»
Измотанный работой Феликс действительно закурил, с удовольствием сев с наветренного, немного более высоко поднятого борта.
Плавание на парусной яхте является отдыхом только для пассажиров. Для экипажа, даже опытного, это – довольно тяжелая и монотонная работа, требующая постоянного внимания и сложных профессиональных навыков, особенно при сильном ветре и частой смене курса. Неудивительно поэтому, что Феликс здорово запыхался, учитывая, что три четверти его усилий приходилось на бестолковую беготню по палубе.
Переведя дух и оглядев наконец окрестности, он подошел к двери каюты и по-грузински крикнул вниз:
– Бесо, выходи покурить, тут никого нет.
Через минуту в проеме двери появилась заспанная физиономия Беса. Зевнув и с хрустом потянувшись, он сел рядом с приятелем, и закурил сигарету, почерпнутую из обширных крыловских запасов.
Сам капитан, внешне никак не отреагировав на появление второго бандита, внутренне поздравил себя с тем, что пока его расчеты полностью оправдывались. Осталось проявить терпение и выждать удобный момент для решительных действий. Для этого ему был нужен теперь только хороший порыв ветра.
Яхта, слегка накренившись на левый борт под усилившимся к вечеру ветерком, шла правым галсом курсом бейдевинд, то есть под острым углом к ветру, дующему с правой стороны.
Примерно через четверть часа такого ровного, усыпляющего команду хода, когда ведущие оживленную беседу на грузинском языке бандиты закурили по второй сигарете, Крылов наконец дождался того, чего хотел. С правой стороны к яхте стал стремительно приближаться клин мелкой ряби, являющийся безошибочным предвестником грядущего порыва ветра. За несколько секунд до его приближения, точно угадав нужный момент, Крылов легким поворотом руля заставил яхту слегка привестись, то есть вынудил ее двигаться под еще более острым углом к ветру.
Этот маневр уменьшил давление ветра на паруса и слегка качнул корпус вправо, уменьшив крен.
Инстинктивно оба бандита подались вперед, компенсируя таким образом изменившийся наклон палубы. Это обстоятельство не вызвало у них никаких подозрений; такое случалось и раньше, а они уже были достаточно опытными пассажирами, чтобы не пугаться на паруснике собственной тени. Они даже не приостановили своей беседы. Но предвидеть дальнейший ход событий они, естественно, были не в состоянии. Приближающийся клин ряби, даже если бы они его и заметили, ни на какие мысли их навести не мог. Но они его даже не видели, так как сидели к нему спиной и были полностью увлечены беседой.
В следующий миг Крылов, ухватившись здоровой рукой за крепкое кормовое ограждение, резко повернул руль в другую сторону. Яхта увалилась под ветер, сильно при этом накренившись и поймав бандитов на их движении вперед. Как перекати-поле, они оба закувыркались по вставшей дыбом палубе к противоположному борту.
У них еще был шанс попытаться ухватиться за банку или ванты левого борта, но дело завершил вовремя подоспевший шквал. Ударив в поставленные почти поперек ветра паруса, он буквально положил судно на борт, практически исчезнувший в шипящей черной воде, так что бандитам, получившим последний мощный толчок от словно взбесившейся палубы, даже не удалось коснуться борта. Они просто упали в воду, не успев выпустить сигарет изо рта.
Бросив совершенно бесполезный в данной ситуации румпель, Крылов, не жалея и раненой руки, вцепился в нержавеющую сталь кормового ограждения, стремясь избежать незавидной участи своих незваных пассажиров.
Вопли и проклятия, донесшиеся до него из каюты, свидетельствовали о том, что членам его экипажа со связанными руками тоже приходилось туго. Но он знал, что выпасть за борт они не могут, а с полученными синяками и ссадинами им придется смириться, как с наименьшим в данной ситуации злом.
Тем временем взбешенная идиотским управлением и брошенная на произвол судьбы яхта повела себя мудро, как и должно вести себя правильно сконструированное, качественно изготовленное и с любовью содержащееся судно. Она самостоятельно привелась к ветру и встала на ровный киль, покладисто опустив в воду строптиво вырванное оттуда перо руля и, считая инцидент исчерпанным, позволила взявшемуся к этому времени за румпель капитану вернуться на прежний курс.
Оглянувшись за корму и увидев на поверхности два черных, быстро удаляющихся шара, капитан был склонен согласиться с тем, что инцидент действительно исчерпан. Стрельба из малокалиберного пистолета по удаляющемуся судну мало того, что была совершенно бесперспективна, но и грозила разрывом ствола при наличии неудаленной оттуда воды. К тому же у вторично потерпевших кораблекрушение бандитов имелись теперь дела поважнее, чем пальба в белый свет: до ближайшего берега было не менее восьмисот метров.
Глава 18
– Итак, подводим итоги нашего совещания. – Житков встал и обвел офицеров строгим взглядом, выжидая, когда улягутся освобожденные в ходе дискуссии страсти. – Капитан Захаров!
– Я! – встал тот.
– Садитесь. Поскольку вы у нас освободились от авиации, то именно вам предстоит заняться парусниками.
– Жаль, что Бес не на лошади удрал, – пошутил Котляренко под смешок присутствующих, намекая на то, что Захаров был страстным любителем конного спорта и каждый выходной норовил провести на ипподроме.
– Прошу тишины, – улыбнулся Житков. – Вам необходимо проделать следующее: при содействии речной милиции объехать все стоянки крейсерских яхт – я думаю, их не так уж много – и установить яхты, покинувшие стоянку до начала шторма. Я полагаю, что их тоже не должно быть слишком много. Рабочий день к этому времени еще не кончился. Из этого списка необходимо исключить те яхты, местонахождение которых известно в настоящее время, например вернувшиеся на стоянку или указавшие в качестве цели своего плавания район противоположный тому, где утонул катер. Результаты доложите мне незамедлительно. Вопросы есть?
– Разрешите мне взять в помощь лейтенанта Мухина? Он все-таки в этом получше разбирается. Да и вообще, это ведь его идея насчет парусников.
– Разрешаю, вы совершенно правы. Но вам придется за это как-нибудь сводить его на ипподром.
* * *Крылов намеревался, удалившись от державшихся на плаву бандитов метров на двести, развернуться и, обойдя их по дуге окружности такого же примерно радиуса, чтобы избежать обстрела (с огнестрельным оружием, несмотря ни на что, шутки плохи), вернуться в основное русло Волги прежним путем и, добравшись до ближайшего населенного пункта, сообщить властям о происшедшем.
Закрепив румпель куском каната, Крылов спустился в каюту, развязал руки Игорю и, предоставив ему собственноручно освобождать Ирину, поспешил вернуться к управлению судном, чтобы приступить к осуществлению задуманного.
Однако не всем его планам суждено было сегодня осуществиться.
Пока он возился с узлами, не имея возможности полноценно использовать правую руку, яхта ушла вперед несколько дальше, чем он первоначально предполагал. Само по себе это не имело большого значения; потеря десяти минут не играла решающей роли в данной ситуации, поэтому он спокойно начал запланированный ранее поворот на обратный курс. Однако завершить маневр ему не удалось. Крылов внезапно почувствовал, что палуба вырывается у него из-под ног. В каюте опять послышались грохот, женский визг и мужская брань. Паруса остервенело захлопали на ветру. Но все это не могло скрыть отсутствия негромкого, но одного из самых важных звуков, присутствующих на движущемся судне, – журчания раздвигаемой корпусом воды. Движения как раз и не было: яхта прочно села на мель.
* * *Оба бандита плавали достаточно хорошо, чтобы не опасаться за свою жизнь после того, как в очередной раз оказались в роли утопающих. Правда, Бесик изрядно нахлебался мутной волжской воды, пытаясь одновременно ругаться и стрелять из пистолета вслед уходящей яхте, но быстро осознал неразумность своего поведения и успокоился, охлажденный снаружи и изнутри.
– Слушай, Феликс, – флегматично заметил Бес, плывя экономным брассом к ближайшему берегу, – ты мне не поверишь, но мне так надоело купаться в этой проклятой реке, что если бы мне сейчас предложили вернуться на мою шконку в СИЗО, то я бы, наверное, согласился.
– А на расстрел ты бы тоже согласился?
– Что-то я вдруг стал сомневаться насчет расстрела. Скорее всего они бы меня в Грузию отправили.
– Это после того, как тебя гиком по голове стукнуло, ты такой умный стал? – язвительно спросил обиженный Феликс.
Своим неожиданным заявлением Бес ставил под сомнение целесообразность всей проделанной им работы. Работы опасной и к тому же немалой.
Бес промолчал. Эта мысль действительно пришла ему в голову совсем недавно, но предположение о том, что он прозрел вследствие удара гиком, показалась ему тем более обидной, что возразить было нечего. Впрочем, возражать теперь уже не имело смысла.
