Пьер Немур - Моя первая белая клиентка

— Мог ли кто-нибудь знать, что в этот вечер он вернется в восемнадцать часов один и воспользуется боковым входом? — спросила Луиза.

Тим Форти заметил с улыбкой:

— Прекрасный вопрос!

— Да, — сказал я, подумав немного. — Этого действительно нельзя было предвидеть. Эбинджер, если у него встречи не были расписаны на весь день, любил неожиданно появляться в своих универмагах. После таких инспекций он обычно возвращался в свой офис или сразу же шел домой. Вот и во вторник, в день, когда он был убит, даже его работники в офисе не могли знать, что он вернется домой между восемнадцатью и восемнадцатью тридцатью.

— Это нам ничего не дает, — заявил Тим. — Мне кажется, что лучше было бы составить список тех, кто мог бы быть как-то заинтересован в устранении Эбинджера… Список тех, кто мог бы воспользоваться этим преступлением. Ты понимаешь, Дик, о чем я говорю…

Да, я его понял. Но счел, что это будет пустой тратой времени. Трудно выявить всех, кто был заинтересован в смерти владельца ночных ресторанов и притонов. Однако я не хотел дразнить Тима, очень слабого детектива, но великолепного адвоката.

— На первом месте среди тех, кому это преступление пошло на пользу, следует поместить Дебору Ли, наследующую состояние своего отца.

— И Джейнис, — добавил Тим Форти, — которая получит сто тысяч по страховому полису.

— Согласен, — кивнул я. — Хотя в этой ситуации она теряет больше, чем приобретает. Пожалуй, для нее был предпочтительнее живой муж, который оплачивал все ее желания, нежели сотня тысяч долларов единовременно. Кроме того, не следует забывать, что у нее был немалый шанс стать первой дамой Спрингвилла.

— Кстати, — прервала меня Луиза, — этот удар, сваливший Эбинджера… Его могла нанести женщина?

— И это тоже хороший вопрос, — сказал я. — Признаюсь, я не подумал о том, чтобы задать его Трэнту. Но, как следует из протокола вскрытия, если это была женщина, то очень сильная.

Нетрудно было догадаться, к чему вела моя очаровательная секретарша. Она возненавидела миссис Эбинджер с той минуты, когда та перешагнула порог моего бюро. Однако ее ждало разочарование.

— Видите ли, Луиза, Эбинджер был убит между восемнадцатью и восемнадцатью тридцатью. Джейнис появилась в моем бюро незадолго до восемнадцати. Чтобы доехать до их виллы от Уоско-Тауэр на автомобиле, необходимо не менее двадцати минут. Отсюда она уехала в восемнадцать двадцать пять, и мы знаем, что она присутствовала на приеме в городе. Так что вы, дитя мое, промазали! — Однако, чтобы утешить ее, я добавил: — Но вы оба правы. Классический метод расследования состоит в том, чтобы искать тех, кому полезно убийство. Я думаю, вы сделаете все, чтобы собрать максимум сведений об этом семействе, начиная, естественно, с супругов Ли.

— Разумеется, — ответила Луиза. — Поскольку эти люди живут на Западе, я передала соответствующие инструкции «Пацифик Эйдженси».

К вашему сведению: «Пацифик Эйдженси» является для Запада тем же, чем «Гольдберг Ассошиэйтес» является для атлантического побережья.

После полудня у меня ничего не клеилось. Похороны Арнольда Эбинджера, нашего высокочтимого земляка, чуть было не ставшего нашим мэром, ожидались в пятницу. Это означало, что напряжение в городе еще возрастет. Парни с телевидения способствовали этому самым решительным образом, переходя от заявлений к интервью; на экране пыжился мэр Райан, успокоившийся и приободрившийся. Администрация в Спрингвилле отнюдь не является образцовой, и Эбинджер, если бы захотел, несомненно, мог бы устроить им неплохую заварушку. Теперь же Райану нечего было бояться. Эбинджер умер слишком поздно для того, чтобы какой-нибудь другой кандидат мог начать кампанию, так что нынешний мэр твердо стоял на ногах. Естественно, это позволило ему провозглашать длиннейшие тирады в честь умершего и проклинать тех, кто нанес удар американской демократии, предательски умертвив Арнольда Эбинджера.

Телерепортеры со своей громоздкой аппаратурой не любят прыгать с места на место; поскольку окружной прокурор и шериф находились в том же здании, что и мэр, телевизионщики постарались использовать это обстоятельство максимально.

Нашего прокурора зовут Гэрри Митчелл; в Спрингвилле он пользуется величайшей популярностью как исключительно красивый мужчина. И это не должно вас удивлять: когда среди избирателей большинство составляют женщины, красота всегда приобретает решающее значение… Ну что ж, видимо, не следовало наделять женщин правом голоса.

Я считаю, что для окружного прокурора он немножко молод — ему исполнилось всего тридцать пять лет. Лично я хотел бы видеть на этом посту человека постарше. Однако следует признать, что это неглупый, интеллигентный и порядочный человек. Заявление, сделанное им перед камерами телевидения, звучало предельно ясно: «Справедливость будет восстановлена. Никакой нажим не воспрепятствует этому. Убийц Арнольда Эбинджера постигнет кара».

Я, естественно, тоже желал только этого. Но сперва их нужно было заполучить в свои руки. Шериф О’Мэлли не сомневался в том, что эта задача почти решена. «Они попались! — вопил он в микрофон. — Лично я убежден, что убийцы Арнольда Эбинджера, уважаемого гражданина нашего города, находятся среди агитаторов, которых мы арестовали во время беспорядков, потрясавших город в течение двух последних ночей. Уже свыше сотни таких типов оказались за решеткой — тех, кто посвятил себя насилию и подрывной деятельности. Не забывайте о том, что „Черные пантеры“ подписались под этим убийством, что они посылали Арнольду Эбинджеру письма с угрозами, пытались вынудить его отказаться от избирательной кампании. Однако никакие угрозы не могли удержать его от исполнения своего долга…» И так далее, и так далее, по кругу.

На всякий случай я подключил магнитофон к телевизору и записал заявление шерифа. Ведь может прийти день, когда оно будет дорого стоить, если, конечно…

Я должен вам сказать, что я думаю о нашем шерифе О’Мэлли. Это туша, надутая ветром, абсолютный нуль! Его величайшим счастьем является то, что у него хорошие сотрудники. Единственная положительная черта О’Мэлли состоит в том, что он умеет доверять своим подчиненным, которые куда умнее его. Признаюсь, что из своего бюро я вышел в прескверном настроении.

Направляясь в негритянский район, я оказался поблизости от виллы Эбинджера. Ворота были открыты. Полицейский в форме присоединился к сторожу, следившему за входом. Поблизости стоял полицейский автомобиль. Другой автомобиль стоял у подъезда дома. Останки, как того требуют американские обычаи, уже были перетранспортированы в похоронное бюро, тогда как жена и дочь умершего должны были в это время находиться дома с семьей и друзьями.

Я остановил машину несколько в стороне. Обошел дом и приблизился к калитке, через которую во вторник вошел Арнольд Эбинджер. На всякий случай я нажал на ручку. Калитка была заперта на ключ.

Нормально? Именно этот момент я должен был выяснить одним из первых: была ли позавчера в восемнадцать часов боковая калитка заперта или открыта?

Вечер, проведенный в ночных ресторанчиках негритянского района, не принес ничего нового. И это злило меня. Мне не хватало слишком многих элементов, чтобы я мог построить какую-нибудь теорию. А то, что я знал, никак не хотело складываться в нечто цельное.

Был второй час ночи. Я лег, а потом встал, так как не мог спать. Плеснул в стакан солидную порцию виски и начал рыться на книжных полках в поисках случайно не прочитанного детектива. В эту минуту зазвонил телефон. Меня вызывали из Палм-Спрингса.

Мой собеседник представился: Моррис Мейлер, шеф отделения «Пацифик Эйдженси» в Палм-Спрингсе.

— Мистер Бенсон, — сказал он после обычных приветствий, — я провел расследование, порученное моему бюро, и выслал первый отчет.

— Можете ли вы познакомить меня с его содержанием?

— Разумеется. Персона, которой вы интересуетесь, — это человек, практически не имеющий ни цента. Можно сказать, что уже несколько месяцев он живет в долг. Но не это явилось причиной того, что я звоню вам в такой час.

— А что? — спросил я, заинтригованный.

— Он совершил короткое путешествие. Выехал во вторник утром, а вернулся на следующий день после полудня.

— И вы знаете куда?

— Да, мистер Бенсон. В Спрингвилл!

Марвин

В первый момент я онемел. И только изумленно таращил глаза на белый телефонный аппарат, который выдал мне столь невероятную новость. На той стороне линии тоже стояла тишина. Мистер Моррис Мейлер отдавал себе отчет в том, что мне нужно время, чтобы освоиться с таким известием. И он терпеливо ждал, пока пройдет сковавший меня шок. Ему было все равно: ведь стоимость телефонного разговора будет включена в мой счет.