Татьяна Моспан - Смерть в рассрочку
Валерия понимала его. Сколько времени она обивала пороги, отчаявшись и разуверившись во всем, пока не пришел успех…
— Я представлял вас совсем другой, — сознался Григорий, глядя в глаза певице.
— Какой?
— С экрана вы кажетесь холодной и неприступной.
— Она на самом деле такая, — вмешался Кузя. — Помнишь, — обратился к Лере, — как закатила скандал, когда к тебе приклеился этот, как его… — Он пощелкал пальцами в воздухе.
— Буду я всякую нечисть запоминать! — фыркнула Лера.
— И правильно. Ты кричала, что не меня он в койку тянет, а тебя. Еще что-то про пальцы-сосиски…
— Кузя!
— А, вот, вспомнил, — не унимался тот. — Что он на солистках как клеймо на скотине ставит. Ни одна не проскочит.
Лера покраснела.
— Давай лучше про то, с чем пришел. Про стоящую идейку, которая только для меня.
Кузя сразу посерьезнел.
— Лер, есть хорошие стихи. Я тут музычку насочинял. Попробуем, а?
Стрелецкая подняла глаза на Иртемьева.
— Ну что ж, рискнем, если автор не против.
Они перешли в гостиную, угол которой занимал рояль.
— Хороший у тебя инструмент, — Кузя ласково, как женщину, погладил черный полированный бок.
— Это ещё бабушкин, — вздохнула Лера. — Думаю, родители меня потому и в музыкальную школу отдали. Не пропадать же инструменту.
— Не скромничай. Сама за рояль сядешь или мне доверишь?
— Лучше ты. А ты слышал, что… — Стрелецкая назвала фамилию известного певца, чье имя лет тридцать назад гремело на всю страну, — продал старинный концертный рояль?..
— Откуда знаешь? — обернулся Кузя.
— Знаю. Жить стало не на что, вот и продал.
— Господи, в какое чудовищное время мы живем! А кто купил?
— Говорят, из современных богатеев кто-то.
— Ну да, запрет на роскошной вилле и станет перед гостями хвастаться. Эх!..
Он некоторое время молчал, но потом его пальцы ловко побежали по клавишам. Он наигрывал легкую мелодию.
Лера сидела на диване и листала маленькую поэтическую книжку.
Не каждому эта любовь по плечу —Нежданно сверкнула она из туманаПодобно лучу — золотому мечу.Прелестное имя — Татьяна!Пришла, обняла и задула свечу,Как в сказке чудесной: ни поздно, ни рано.— Я крылья дарую и боль облегчу.…Меня обманула Татьяна.За краткое счастье собою плачу.Пусть в сердце — навылет! — смертельная рана.Но слава любви и хвала палачу —Тебе, мой мучитель, Татьяна!Погибельно чувство. Я знаю. Но… Чу!Молчите. На карканье черного вранаЕще я отвечу. Смогу. ПрошепчуПоследнее слово — Татьяна.
— Жестокий романс и название хорошее — «Чары». — Лера захлопнула сборник.
— Я не это стихотворение имел в виду, — возразил Кузя, перестав играть.
— А мне «Чары» понравились.
Кузя задумался.
— Надо попробывать. Только это, душа моя, гораздо сложнее. Да и романс мужской. Найди балладу «Бродячие артисты». Это — однозначно. Просится в программу.
Он громко заиграл прежнюю мелодию.
Фургон дыряв, обтерся —Гуляет в нем сквозняк.С издержками актерстваСмирились кое-как.
— Ля-ля-ля, ля-ля-ля… — заливался Кузя. — Простенько, а звучит. Вот еще:
Слегка ослабят пряжки,Распустят пояски,Хлебнут из плоской фляжкиЛекарство от тоски.
— Подожди, — остановила Валерия музыканта. — Здесь лучше вот так. Она подошла к роялю и стала сама негромко наигрывать мелодию, слегка переделав её.
— Чувствуешь разницу?
Она вполголоса пропела несколько строк и смолкла.
— Звучит, а? — Кузя повернулся к Григорию, молча стоявшему в сторонке.
Иртемьев очнулся.
— Это удивительно. — Он не сводил с Леры восторженного взгляда. — Хорошо! Чем проще поэтический ряд, тем легче подобрать музыку. Мне кажется, что написал это не я, а кто-то другой.
— То-то же! — Кузя поднял вверх большой палец. — Когда имеешь дело с профессионалами…
— Замолчи, — возмутилась Лера. — Сглазишь…
— Еще «Гитару» глянь и «Бабье лето».
Сэр Дэниэл, притулившись в углу, с тоской смотрел на эту троицу. Когда Лера репетировала, он уходил в другую комнату, но сейчас его собачий долг не позволял оставить хозяйку наедине с чужими. И чего она с ними возится? Попили, поели, пора и честь знать… Собачьи глаза неотступно следили за Валерией.
Шар-пей решил напомнить о себе, подошел и положил морду Лере на колени.
— Ты чего, Данька? — спросила она, а в сердце кольнула нелепая мысль, что выражение глаз собаки чем-то напомнило ей взгляд Артема. Иногда он смотрел на неё точно так же.
— Надоели мы ему, — отозвался Кузя. — По-моему, он тебя ревнует. Пес умными глазами посмотрел на человека. Он действительно ревновал.
Телефонный звонок услышал Дэниэл.
Он гавкнул. Лера, увлеченная музыкой, не сразу поняла, что происходит.
— Лер, звонят, — подсказал ей Кузя.
Она сняла трубку и услышала голос Артема.
— Включи, пожалуйста, телевизор, московский канал.
— В чем дело? — удивилась Лера.
— Включи, быстро!
Она послушалась.
На экране показался какой-то пустырь, потом женщина в теплой длинной куртке, державшая на поводке собаку.
… — Он поднял лай, — говорила она в камеру. — Я не видела, что там, подошла… Руди жалобно скулил и дрожал. — Женщина сморщилась. — …Она лежала, уткнувшись в снег. Было понятно, что это не пьяная.
— Почему?
Женщина в куртке пожала плечами:
— Одета хорошо, да и вообще… Когда перевернула её, увидела: все лицо залито кровью. Я кинулась звонить в милицию.
Женщину с собакой на экране сменило лицо ведущего криминальной хроники.
— Следственно-оперативная бригада, прибыв на место преступления, обнаружила труп молодой женщины. В стороне валялась раскрытая сумочка. По предварительным данным, преступление было совершено с целью ограбления. Денег в кошельке не оказалось. Документы целы. Паспорт на имя Максимовой Валентины Ивановны, проживающей…
Лера слабо охнула и опустилась на диван.
На экране возникло распростертое на снегу тело.
— …Лиц, которые что-либо могут сообщить следствию…
Ведущий передачи «Петровка,38» продолжал что-то говорить, но Стрелецкая его не слышала.
Глава 6
Лена Калинина замедлила шаг и оглянулась. Шедшая в двадцати шагах от неё женщина поспешно опустила голову.
Лена стиснула зубы. Значит, она не ошиблась. Второй день эта мымра в сером пальто таскается за ней. Вчера, когда выходила из редакции, тоже её заметила, только тогда она была в черном поношеном полушубке.
Та-ак, миленькое дело… Журналистка стояла возле стеклянной витрины и думала, что делать дальше. Очень хотелось подойти к этой жерди и спросить, в чем дело. По опыту Лена знала, что первое побуждение не всегда верное.
Совсем недавно она успокаивала свою подругу Валерию Стрелецкую, которой стало вдруг казаться, что она находится под чьим-то неусыпным вниманием.
— Это ты у своего Артема спроси, — пошутила Лена, но Валерия шутки не поддержала.
— С Артемом уже все выяснила. После смерти Натальи Дробышевой я стала чувствовать себя очень неуютно.
— Ты имеешь в виду слежку? — прямо спросила журналистка.
— Нет, — покачала головой Лера.
— Нервы разыгрались, работаешь много, — стала успокаивать подругу Калинина. — Вот и кажется черт те чего.
— У тебя тоже работы много, — возразила тогда Лера. — Галлюцинациями я не страдаю, но кожей чувствую, что происходит что-то не то.
Лена стала распространяться насчет чуткой артистической натуры Стрелецкой, предполагая, что страхи певицы — пустая выдумка. Какая слежка?! Лерка по наивности даже не предполагает, в какую копеечку это обойдется.
Она не была тонкой художественной натурой, она была обычной журналисткой, пишущей на криминальные темы. И сегодня на собственной шкуре испытала, во что превращается жизнь, когда за тобой тащится «топтун».
Стоя у стеклянной витрины, она судорожно пыталась проанализировать сложившуюся ситуацию. Когда вперыве почувствовала, что за ней следят? Неделю назад.
Точно, это было в день зарплаты. Калинина позволила себе сходить в китайский ресторанчик вместе с сотрудницей по случаю получения гонорара за статью. Выплата была небольшая, но на ужин хватало. На редакционную зарплату особенно не разгуляешься, побаловать себя можно было только с неожиданного гонорара.
Они сидели в маленьком уютном зальчике, потягивая пиво из больших кружек, и лениво болтали. Сослуживица, её звали Галина, была моложе Лены, она тоже занималась криминальной темой, но была менее известна и на Елену взирала с немым обожанием.
