Николай Катаев - Стальная штучка
– Мне нужно к дочке. Я уже слишком долго здесь задержалась.
И она стала подниматься. Антон Ильич что-то решил для себя и сказал:
– Сделаем перерыв на полчаса, а потом вы запишите, что хотите.
Это было плохим знаком. Что он задумал?
Когда вернулась в комнату, услышала:
– Ну, сделала ты, наконец, свою «работу»?
Так подруга решила съязвить. У нее-то в этой жизни не было никакой работы, кроме как присматривать за двумя няньками ее детей.
– Делаю, – механически ответила Вероника, думая о своем.
Единственное, что ей приходило в голову, это – он отредактирует запись, выкинув оттуда фразы, которые ему не подходят. Поэтому она мысленно проигрывала свою речь перед камерой, кивая головой и слушая, как Аня разъясняла ей перипетии игры, которую только что закончила.
– Мама! Ты слушаешь?
– Да. Конечно. А какая будет следующая игра?
– Мне надоел «Нинтендо». Когда нас отсюда выпустят?
– Скоро. Очень скоро.
Решив: «Будь что будет», застучала ладонью в запертую дверь. Поняла для себя, что запись, куда бы она ни попала, будет хотя бы одним шагом вперед, чтобы побыстрее вырваться из заточения. А там она разберется.
Явился Антон Ильич, и Вероника приступила к работе. Она настолько мысленно отработала текст, что наговорила его на одном дыхании.
«Ну что же! Пусть представляется в своей записи спасителем захваченной американки. Это – для обычной интернетской публики. А его бывшие коллеги отыграются на нем по полной программе. Уж Юлькин олигарх проследит за этим. Майор просто не знает, кого он держит взаперти».
Опять медленно потянулось время, когда все трое маялись, не зная, чем себя занять. Потом обед, когда первый из патриотов принес им шаурму из какой-то местной палатки, а второй рисовую кашу для Ани.
Потом опять потянулись минуты, которые складывались в часы, и ничего не происходило. За окном стало темно. Вероника даже задремала и вдруг очнулась, так как услышала, что в замке поворачивается ключ. Для нее это означало, что произошло нечто, что требует дальнейших действий. А в ее ситуации любые действия вели к быстрейшему освобождению из заключения.
«Ну что же, ребята! Я готова. Что следующее?»
И Аня, и Юля смотрели на нее с немым вопросом:
«Когда же, наконец?»
И ей предстояло ответить на этот вопрос.
Антон Ильич сидел за столом и смотрел на свои руки.
– Фрэнк требует интервью с вами в масштабе реального времени.
А вот это было интересно. Насколько она знала, беглый майор уезжал куда-то, чтобы отправить послания, так как опасался, что его бывшие коллеги его вычислят. Как он выкрутится из этой ситуации?
Он сидел и молчал, собираясь с мыслями.
– Давайте рассуждать так: мы на это пошли, чтобы заработать деньги. Каждый на свои цели. А остальное отбросим в сторону. Все, что с вами произошло. Все, что со мной случилось. Мы продаем товар, за который платят деньги. И хорошие деньги. Чтобы его купили, мы должны сделать все, чтобы товар хорошо выглядел. Так давайте преподнесем его покупателю в превосходной упаковке. Как? Вам подходит такая концепция?
Веронике были глубоко безразличны концепции. Главное для нее – дорваться до прямой связи и понять, с кем она имеет дело на другом конце.
– Вы сказали, что они согласились на миллион? – задумчиво спросила она.
– Именно. Миллион.
– И моя одна треть?
– Как договорились.
Про себя подумала, что хорошо было бы, если так. Но, к сожалению, по-видимому, никакой третью здесь и не пахло, а вот шанс вырваться поскорее был.
– Ну, раз так, то давайте упаковывать товар.
Он все еще подозрительно смотрел на нее, решая для себя, делать или нет. Потом развернул на себя ноутбук и стал набирать адрес на Скайпе. Прежде чем соединиться, предупредил:
– Помните! От этого разговора зависит, получите вы деньги или нет.
Потом сказал в экран по-английски:
– Мы готовы.
И повернул к ней компьютер.
Вероника почему-то разволновалась. А с экрана на нее глядел молодой мужчина с веселыми глазками.
– Привет! – просто сказал он. – Меня зовут Фрэнк. Фрэнк Кастелли. Репортер NYT по специальным проектам. Таким, как ваш. Друзья зовут меня Чеширским котом за то, что я умею вовремя смыться.
Волнение полностью прошло, и она сама развеселилась. Перед ней сидел партнер Ани по играм в Тунтауне. Кроме того, Вероника впервые в жизни воочию увидела одного из членов хакерского сообщества ДвойногоДжо, и он ей понравился. Такой разбитной, говорливый мужичок.
Боковым зрением она взглянула на Антона Ильича, заметил ли он ее веселость или нет. Тот сидел таким образом, чтобы не попасть в камеру, и выглядел напряженным, но по лицу ничего невозможно было понять.
– Так! Давно улетели из Большого Яблока? – спросил Фрэнк.
– Неделю назад.
– Живете в Кэрролл Гаденс? Хороший район. Между Корт и Седьмой?
Это было ловушкой. Он проверял.
– Нет. Между Корт и Клинтон.
– А дочь с вами? Можно на нее взглянуть?
Вероника скосила глаза в сторону. Антон Ильич энергично отрицательно замотал головой.
– Она не может подойти.
– Ее не выпускают?
На этот раз она демонстративно посмотрела вбок. Лицо у майора было злым.
– Играет в «Нинтендо», – со вздохом сказала Вероника. – Она так увлечена, когда играет в «Нинтендо» или в «Тунтаун», что невозможно оттащить.
Она понадеялась, что Фрэнк или кто он там был на самом деле поймет, что она сообразила, с кем разговаривает.
– Ну, я ее могу понять. Меня тоже не оттащить, если во что-то играю.
Судя по его физиономии, это было правдой.
Дальше Фрэнк прошелся по ее рассказу о злоключениях, уточняя детали, и она видела, что Антон Ильич разжал кулаки. Он неплохо знал английский и стал потихоньку успокаиваться. Она тоже решила, что Фрэнк просто разыгрывает свою роль, и механически отвечала. Так они дошли почти до конца, и она уже думала, рассказывать про ограбление или нет. И вдруг совершенно неожиданный быстрый вопрос:
– Кто непосредственно руководил операцией против вас: майор Васильченко?
Она просто ощутила, как Антона Ильича подбросило на стуле. Лихорадочно решала, сказать или нет.
– Да. Он.
Увидела, что его рука тянется к кнопке выключения компьютера.
– Он и сейчас вас удерживает? Да или нет?
– Да, – выпалила она.
Рука застыла. Он, видимо, соображал, что делать дальше.
Между тем Фрэнк продолжал:
– Спасибо за содержательный рассказ. Наша редакция внимательно изучит материал.
Явный акцент был сделан на слове «редакция».
– И мы скоро свяжемся. – И затем весело: – Всего доброго!
– Зачем вы это сделали?
– Что «это»? – притворилась она.
– Вы сами знаете что. Зачем нужно было упоминать мое имя?
– Они и так его знали. Вы же представились, когда делали свою запись, – предположила Вероника.
– Какая вам разница, что делал я? Мы договорились. Без имен.
– Да. При записи. А здесь было живое интервью, – прикинулась она глупенькой.
Он смотрел на нее с ненавистью. В это время послышался звонок вызова по Скайпу.
– Отправляйтесь в свою комнату! – приказал он. И выглянув в коридор, позвал: – Николай! Отведи ее!
Теперь она знала имя второго из патриотов.
– Николай! Купите, пожалуйста, бутылку того же вина, что и в прошлый раз. Сейчас я дам вам деньги.
– Не надо. У меня еще остались с прошлого раза.
Подумала о том, что это поможет ее подруге, да и она сама бы выпила, чтобы отметить удачу. Все складывалось как нельзя лучше. И что теперь будет делать Антон Ильич?
И Аня, и Юлька сразу заметили ее торжествующий вид.
– Теперь скоро, – объявила она.
Вероника не сомневалась, что ДвойнойДжо и его ребята придумают, как их вытащить отсюда.
Вскоре появилось вино, и она позволила себе выпить полстакана. Бокалы в этом доме отсутствовали. Все были в приподнятом настроении.
В двери раздался звук поворачивающегося ключа. Это был Антон Ильич, и его лицо Веронике не понравилось. Она, как всегда, молча направилась за ним в другую комнату.
– Вы понимаете, что вы наделали?
Он сидел напротив нее за столом, и ей показалось, что от него пахнуло спиртным.
«Ого! – подумала она. – Если такой, как несгибаемый майор, решил напиться, то дела обстоят совсем нехорошо».
Вероника приготовилась слушать.
– Я не собираюсь поддаваться на шантаж ваших дружков. Мне все равно, что они выложат в Интернете. А вот вы отсюда не выйдите. Я просто не могу вас выпустить. После того, как о вас узнают по всему миру, вы станете моим товаром, и моим бывшим начальникам придется со мной договариваться.
Он даже рассмеялся от предвкушения.
– Если не деньги, то хотя бы свободу я выторгую. Сидеть за них в тюрьме я не намерен.
