Сергей Рокотов - Вышел киллер из тумана
Павленко не очень расстроился и этому обстоятельству. Он был уверен, что по приезде все Олегу объяснит, тот поймет свою ошибку и тут же ее исправит. Но тот уперся рогом. И это было большим сюрпризом для Павленко. Ведь Хмельницкий не успел набить свои карманы долларами, он еще ни разу не получил настоящих полновесных денег. А только ему их предложили, причем с негласного разрешения руководства, он тут же от них отказался. Очень все это странно и непонятно. А Павленко очень не любил людей, которых не понимал. Он начинал с ними борьбу. И всегда эту борьбу выигрывал.
8
Татьяна Осипова сидела за столом и, не отрываясь, глядела на фотографию в рамочке, висящую на стене. С фотографии ей улыбался он, ее любимый человек, ее муж Валерий, улыбался нежно и ласково.
Ее глаза были сухи. Видимо, она уже выплакала все слезы… Валерия не было на свете уже около полугода.
Все это произошло здесь, в этой самой комнате. Произошло морозным зимним утром. Он не выдержал, он не захотел больше жить.
Но ей не хотелось вспоминать про это. Про это невозможно вспоминать это слишком страшно… Она вспоминала другое — погожий летний день, когда она ехала с работы домой на метро. Татьяна работала на фабрике мягких игрушек. Жила с родителями в небольшой квартире на Нагатинской улице.
И в вагоне на противоположном сиденье оказался он… Они сидели напротив и бросали друг на друга взгляды. Он улыбался ей. И улыбка была такой доброй и нежной, совсем не похожей на похотливые улыбки ищущих приключения уличных донжуанов. И Таня тоже улыбнулась. Когда возле нее освободилось место, он встал и сел туда. Он хотел что-то сказать, но, очевидно, не мог найти подходящих слов. Видимо, не умел знакомиться. Разговор начала она сама.
И уже через час у обоих было такое ощущение, что они знакомы давно. Они быстро нашли общий язык. Его звали Валерий, он работал водителем в какой-то организации. Жил в однокомнатной квартире в Орехово-Борисово.
Дальше все было словно в сказке. Они полюбили друг друга буквально с первого взгляда. И теперь, когда его уже полгода как нет в живых, Таня оглядывается на их недолгую совместную жизнь и не может вспомнить не то что ни единой ссоры, но даже какой-то тени между ними, какого-то неосторожного ранящего слова. Он мог упрекнуть ее только в том, что она недостаточно тепло оделась в холодный день, в том, что не успела толком позавтракать утром перед работой, что вместо того, чтобы купить себе что-нибудь, потратила деньги на него.
Когда он был свободен, он встречал ее после работы у входа. И обязательно с цветочком в руках.
Они просто не могли существовать друг без друга, на работе буквально считали часы, оставшиеся до их встречи.
И через три месяца после знакомства поженились. Татьяна переехала жить к нему.
Их семейная жизнь продолжалась три с небольшим года. А теперь эти три года представляются ей одним счастливым днем, даже мигом счастья. Только это и было жизнью. А остальные годы — это всего лишь предисловие и остаток. А ведь ей еще нет и тридцати лет… Что-то будет дальше? Какая теперь разница? Ведь счастье ушло навсегда…
Татьяна вспоминает, как радовался Валерий, когда перешел на новое место работы. Его зарплата увеличилась сразу в несколько раз.
— Ну все, Танюшка, теперь заживем по-другому! — воскликнул он, входя в квартиру и целуя ее. — Одену тебя, как куколку! Мебель новую купим, машину купим, на Кавказ поедем! Нет, но прежде всего одену тебя. Чтобы ты была наряднее всех!
Этот был такой радостный день. Она помнит, как они пили шампанское, ели клубничное мороженое. Как они тогда были счастливы!
И другой день. Страшный, жуткий день, когда все в один миг перевернулось вверх дном…
Ей позвонили на работу.
— Татьяна Николаевна, — раздался в трубке чужой мужской голос. — Я врач «Скорой помощи». Дело в том, что с вашим мужем Валерием произошло несчастье.
— Он жив?! — истошным голосом закричала Татьяна.
— Жив, жив, успокойтесь. Произошла автомобильная авария. Сами понимаете, от аварий водитель застрахован быть не может. Он в Институте Склифосовского. Приезжайте.
Не помня себя от страха за Валерия, Татьяна выскочила на улицу и стала ловить такси. «Только был бы жив, только был бы жив», — словно заклинание бормотала она, сидя в машине.
Валерий находился в реанимации.
— Мужайтесь, Татьяна Николаевна, — сказал ей врач. — У Валерия сломан позвоночник. В его машину сзади врезался «КамАЗ»… Хорошо, что он вообще остался жив. Удар был ужасной силы…
Таня почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. И все же продолжала верить в чудо.
Однако чуда не произошло.
Через некоторое время Валерия перевели из реанимации в обычную палату. И они увиделись.
— Так-то вот, — прошептал Валерий, глядя на нее и пытаясь улыбаться. — Видишь вот… Только я не виноват… Такое предусмотреть никак невозможно.
А вот она улыбаться не могла. И сказать ничего тоже не могла. Она стояла у порога, а слезы текли по ее щекам. Он стал неузнаваем за эти дни. Только глаза, только его улыбка остались прежними.
Простояв несколько минут, она сорвалась с места и бросилась к нему. Она обнимала и целовала его несчетное количество раз. Слезы потекли и по его небритым щекам.
Он не стал рассказывать ей о том, что произошло. О подробностях аварии она прекрасно знала и сама. А ему было о чем ей рассказать.
Да, бесплатным в жизни бывает только сыр в мышеловке. За все остальное надо платить. И порой весьма дорогой ценой.
Когда Валерий Осипов пришел работать в банк «Роскапиталинвест», сначала его посадили на микроавтобус «Газель». Полгода к новичку присматривались, а затем состоялся один важный разговор, который резко изменил его судьбу:
«Поздравляю вас, Валерий, с повышением. Это интересная работа, у вас будет прекрасный заработок, — говорило ему ответственное лицо. — Но и обязанности у вас будут не только водительские…»
Валерий молчал, не понимая, что, собственно говоря, имеет в виду его собеседник.
«Объясняю. Вы прикреплены водителем к начальнику управления нашего банка. К заведующему очень важным подразделением, подчеркиваю это обстоятельство. Так вот… Вашей главной обязанностью будет подробно рассказывать нам, то есть лично мне, о всех, подчеркиваю, всех встречах, разговорах, подробностях личной жизни вашего шефа. Вы поняли меня?»
«То есть я должен стать стукачом?» — побагровел Валерий.
«Не надо заострять углы, Валерий, — нахмурилось ответственное лицо. Вы взрослый человек, прошли армию, воевали в десантных войсках. Мы оказали вам доверие, тщательно проверив все ваши данные. Из ста человек мы берем на работу только одного, это еще мягко сказано, поймите это. Что у нас водителей в стране мало? И чем они занимаются? Работают с утра до ночи и получают гроши, левачат потом по ночам, чтобы свести концы с концами. А у вас что будет? Возить своего шефа на работу, с работы домой, на совещания и провожать и встречать в аэропортах. Это же предел мечтаний для каждого водителя. И к тому же ездить вы будете не на старенькой „Волге“, а на новеньком „Мерседесе“. А то, о чем я вам сейчас сказал, входит в ваши служебные обязанности…»
«А я этим заниматься не стану!» — бросил Валерий и вышел из кабинета.
Его шеф был очень симпатичен ему. Добрый, веселый человек, немного старше его по возрасту, но разговаривающий с ним как с равным, откровенно делящийся своими проблемами. Какими глазами он будет на него смотреть, если станет доносить о его разговорах, встречах? Это даже представить себе невозможно.
А через две недели после этого разговора все и случилось… Он отвез шефа домой, ехал обратно. Встал на светофоре.
И тут страшный удар сзади. Валерий потерял сознание…
Но обо всем этом Татьяна узнала много позже. А пока ей предстояло бороться за его жизнь. Вследствие перелома позвоночника у него парализовало ноги. Он вернулся домой через несколько месяцев после аварии на инвалидной коляске… Валерий был гордым человеком и не захотел так жить…
Вот уже полгода, как его нет на свете. Только фотография со стены улыбается ей.
«Привет, Танюшка, как ты там без меня?» — словно спрашивает он ее.
— Плохо, Валера, мне очень плохо без тебя, — прошептала Татьяна и закрыла лицо руками.
9
Алла Скороходова внимательно слушала все, что ей рассказал Олег, закусив нижнюю губу и сильно побледнев.
Они сидели в ее квартире на Мичуринском проспекте. Больше здесь никого нет. Мать Аллы и двенадцатилетняя дочь Надя были на даче. Подходил к концу субботний майский вечер…
— Ну, как тебе мое положение? А? — грустно улыбнулся Олег. — Хуже губернаторского, правда?
Он словно ждал какого-то утешения от Аллы, он ждал, что она развеет его опасения, скажет, что вся эта история не стоит и выеденного яйца. Но она молчала, глядела куда-то в сторону немигающим взглядом.
