Владимир Колычев - Здравствуй, Мурка, и прощай!

Машина сорвалась с места и адью. А менты тем временем продолжали штурмовать опустевшую квартиру.

– Уфф, пронесло! – облегченно вздохнул Анисим.

– Хорошо, что шухер подняли, – поморщился Кнут.

– Да у меня сушняк был, – отозвался Баур. – Воды встал попить. Чую, что-то не то. Глянул в окно. А там менты. Одни в подъезд, другие под окна... А вы все в лежке. Пока растолкал...

– Кто ментов на хату навел? – зло спросил Кнут.

И покосился на Мурку. Та это заметила. Дернулась, как ужаленная.

– Ты меня достал! – зашипела она и так зыркнула на него, что Кнут побледнел.

И заткнулся.

– Общак забрал? – спросила она у Капрона.

– А то...

– А сейф? – она пристально и люто смотрела на него.

Капрон почувствовал себя так, как будто голым оказался на сорокаградусном морозе.

– Какой сейф?

– Мохнатый!!!

– Не понял...

– Да все ты понял!

Вчера ночью он сделал с Муркой все, что хотел. А она так и не проснулась. Он отчалил от нее, а она спокойно повернулась на бочок и засопела в две дырки. Он-то думал, что она ничего не узнает. Но прогадал. Поняла, кто ее вчера испаскудил. Капрон чувствовал себя паскудником. Подлым паскудником...

– Куда ехать? – чтобы снять возникшее напряжение, спросил Баур.

– Чем дальше, тем лучше, – дрогнувшим голосом сказал Капрон.

– Не надо дальше, – покачала головой Мурка. – Якоря нужно бросать. Терпила номер машины назовет, менты дороги перекроют. В Москве надо хорониться. На дно ложиться.

Она говорила в цвет. Возразить Капрон не мог. Да и не хотел. Перед Муркой он чувствовал себя как нашкодивший юнец перед злым батяней. Хоть штаны снимай да голым задом под батоги ложись.

– К Лоцману надо ехать, – сказал он.

– Вариант, – согласилась с ним Мурка.

С Лоцманом он закорешился еще на малолетке. Встретился с ним недавно, на хате у него с пацанами погудели. И разошлись. Чтобы сегодня нагрянуть к нему. Лоцман жулик правильный. Воровской закон для него – мать родная. Так что не откажет братве в приеме.

Лоцман жил на третьем этаже. Баур отправился прятать машину, а Кнут и Анисим устремились в подъезд. Капрон за ними, но на втором этаже Марина попридержала его – порывисто схватила его за руку, заставила отстать.

– Ты чего? – спросил он.

И вместо ответа получил звонкую от нее пощечину.

– За что?

– За веселую ночку, лохмач! В следующий раз убью!

Глядя на нее, трудно было усомниться в том, что она сдержит обещание.

Лоцман был дома. Капрона он понял с полуслова.

– Об чем базар, братишка! Будь как дома. Братву от ментов схоронить – святое дело.

Хата у него не ахти. Однокомнатная конура в «хрущобах». Но, как говорится, в тесноте да не в обиде.

– А это Мурка, значит! – Лоцман с восторгом смотрел на Марину.

Он знал Анисима, знал Баура. А о ней только слышал. И сейчас видел ее впервые.

– Что-то не так? – холодно, с чувством собственного достоинства спросила Мурка.

– Да не, все так! Поухаживать за вами можно?

Он предложил ей снять шубу. Но та отказалась. Понятное дело, ведь под шубой у нее ничего нет... Капрон ощутил мощный толчок внизу живота. Это похабные мысли туда упали. Он вспомнил вчерашнее. И ему страшно захотелось повторения. Но еще больше хотелось жить.

– Водочки бы чуток, – сказала она.

– Айн момент! – зашевелился Лоцман.

Похоже, он был без ума от Мурки.

Капрон поймал себя на подленькой мысли, что хочет, чтобы Марина снова напилась. Но та была начеку. Лишь сняла похмелье и успокоилась. Привела себя в порядок и в шубе на голое тело отправилась в магазин. Шмотки прикупить, белье.

Понять ее было нетрудно. Но Кнут понимать ее не хотел.

– И куда она пошла? – взбудораженно спросил он. – Уж не к ментам ли?

– Кнут, ты и меня уже достал, в натуре! – недовольно глянул на него Анисим. – Че ты на нее взъелся?

– Да вопрос замучил, понимаешь? Как мусора к нам на хвост сели?

– Мурка здесь при чем?

– Да при том! Как она в Лукарск зачастила, так и началось все.

– Да ты пораскинь мозгами, какого ляда ей с ментами вязаться? Она же сама под статьей. Она сама на пятнашку загремит, если менты ее повяжут. Ей больший срок навесят, чем тебе. Она же в центре, а ты сбоку.

– Кто сбоку? – возмутился Кнут. – Да я все делаю! А она только стрему держит!

Лоцман долго-долго смотрел на него. Наконец спросил:

– Ты вообще кто такой? – Как ушат ледяной воды на него выплеснул.

– Как это кто? – ошалел Кнут.

– Ты извини, братан, но я про тебя ничего не знаю. А Мурка у всех на слуху. Она хоть и баба, но большие дела делает.

– Я все за нее делаю! – не унимался Кнут.

– Но я-то тебя не знаю, – снова умыл его Лоцман. – А Мурку знаю. Наша она, воровская баба. И не лахудра какая-то.

– Не лахудра?! Кто тебе такое сказал? – скривился Кнут. – Да чтоб ты знал, она всем...

Договорить он не успел. Капрон подорвался со своего места и наотмашь зарядил ему кулаком в ухо. Кнут свалился на пол вместе с табуреткой. Поднимался молча, с обиженной миной.

– Бакланишь ты, братиша, – ухмыльнулся Лоцман. – Котяра ко мне на днях заглядывал. Знаешь Котяру?

– Знаю, – угрюмо отозвался Кнут.

– Он вашу Мурку в Сочах за мочалку принял. Так она его сама чуть не замочалила. А ты говоришь... Думаешь, Котяра зуб на нее держит? Не-а! Мурка для него икона. А ты как пес тот шелудивый. Давай, брат, без обид. Одно плохое слово про Мурку, и ты мой враг.

Капрон чувствовал себя полным ничтожеством. Про его Мурку легенды уже слагают. А он, как тот вый в ночи, забрался вчера к ней под одеяло и вскрыл ее сейф. Мохнач он после этого, насильник. Да тот же Лоцман проклянет его, если узнает. И братва отвернется.

Но в то же время, хоть и смутно, Капрон чувствовал свою правоту. Он втихую втер Мурке. Но это потому, что так бы она ему не дала. Но ведь какому-то Игнату она давала. Кто такой этот Игнат? Этот вопрос не давал ему покоя.

Глава 10

Марина нагрянула к Игнату без предупреждения. Дома его не было. Пришлось его ждать в машине. Терпения ей не занимать и плевать, что таксист нервничает.

Игнат появился лишь в половине девятого вчера. Три часа ждала его Марина. И дождалась. Явился не запылился. И не один. Снова какую-то кралю домой ведет. Кобель проклятый!

Марина вышла ему навстречу с милой улыбкой на лице. Ласково посмотрела на его спутницу.

– Привет, Катя!

– Я не Катя! – удивленно протянула та.

– Разве? У Игната все Кати... Знаешь, сколько у него таких Кать, как ты?

– Он мне ничего не говорил...

– Не успел. Да, дорогой, ты же не успел ей сказать, что у тебя есть невеста?

– Не успел, – оторопело развел руками Игнат.

– Так что иди домой, девочка, пока этот кобель не заморочил тебе голову. Или уже заморочил?

Девчонка скуксилась, надула губы.

– Не думаю, что у вас что-то было. Игнат у нас такой, сунул-плюнул, и пошла вон...

– Сама пошла вон! – психанула краля. – И ты тоже!

Она толкнула Игната и бросилась от него вон.

– Что, снова облом? – криво усмехнулась Марина.

– Снова ты, и снова облом, – кивнул он.

– Поздно уже. Хулиганы ходят-бродят. А девочка одна...

– Так я ее провожу!

– Сейчас!

Марина уже расплатилась с таксистом. Но для него снова нашлась работа. Она сунула ему на лапу червонец и велела подобрать девчонку и отвезти домой.

– Как видишь, я не сука! – прокомментировала она свои действия. – Даже притом, что сплю с кобелем.

– Никто не заставляет тебя со мной спать.

– Так что, мне уйти?

– А это совсем не обязательно! – расплылся в шальной улыбке Игнат. – Раз уж пришла, заходи. Весело с тобой, чего уж тут скрывать.

– И мне с тобой прикольно. Так прикольно, что хочется приколоть тебя гвоздем за яйца!

– А каким гвоздем тебя приколоть?

– Тем самым. Жду не дождусь.

Этот парень имел неприличную над ней власть. Хотелось отдаваться ему без остатка. Очень хотелось, и всегда... Марина изнывала от нетерпения. Но не стала набрасываться на него, когда они оказались наедине в квартире. Ждала, когда он сам начнет. Но Игнат не торопился.

– Ты разогнала всех моих подружек, – весело, но с укоризной сказал он.

– Потому что у тебя нет такой подружки, которая бы прогнала меня. А ты сам не посмеешь меня прогнать...

– Ты в этом уверена?

– Что ж, тогда попробуй, прогони меня.

– И что тогда будет?

– Поверь, я никогда не была веревкой. Никогда!.. Знаешь, кого называют веревками?

– Кого?

– Назойливых женщин. Баб, которые сами вешаются на шею.

– А ты разве не вешаешься?

– Вешаюсь. Еще как вешаюсь. Мне стыдно, но...

– Что но?

– Я люблю мужчин. Но не люблю спать с ними. С тобой люблю...

– А меня самого любишь?

– Я тебе это когда-нибудь говорила?

– Кажется, нет.

– Мне тоже так кажется. Даже не знаю, люблю я тебя или нет. Но ты особенный. Сказать прямо, я от тебя тащусь. Как та самая веревка. Но, может быть, я встречу еще одного такого мужчину, как ты. Такого же особенного. Ты меня не любишь. А он влюбится в меня. И я его полюблю. Звезды буду с неба для него доставать.