Татьяна Гармаш-Роффе - Вечная молодость с аукциона
Ей хотелось продолжения приключений. Но, кажется, им было суждено закончиться на этой площадке: дальше двигаться было просто некуда.
Глаза успели привыкнуть к темноте, чуть прореженной светом звезд – луна уже завалилась за горизонт. Она без особого труда определила то место, через которое протиснулась. По сути, вторая стена не принадлежала замку, как она подумала, – это была просто обработанная, сглаженная часть скалы, создававшая вместе с крепостной стеной узкий коридор.
Ну что ж, пора уходить…
Ксюша уже предвкушала статью, в которой выплеснет свои восторги, она уже перекатывала во рту, как леденец, сложившиеся вкусные фразы, которыми она опишет Ла Барбен – да так, что у читателей слюнки потекут!..
Она еще раз огляделась по-хозяйски: все ли увидела, заметила, запомнила?
…Как оказалось, не все. Теперь, когда край неба засветился пока еще зеленоватым сиянием, предвещая скорый восход солнца, она разглядела то темное прямоугольное пятно, которое приняла поначалу за какой-то сарайчик. Но это был не сарайчик – это была пещера в скале. Или грот… На этот раз чувство, которое охватило ее, было куда ближе к страху, чем к восторгу… Вдруг появилось пренеприятное ощущение, как будто кто-то подсматривает за ней из темноты…
Хотя чего, собственно, бояться? Горы и холмы Прованса были пористыми, изъеденными временем и ветрами, и в них имелось множество нор и пещер. Ксюша знала, что существовали даже целые монастыри и поселения (их называли «дома-троглодиты»), внедрившиеся, как насекомые под кору дерева, в рыхлую плоть древних гор. Наверняка в этой пещере укрывали от дождя какие-то материалы…
Она приблизилась к черному зеву пещеры. Света было недостаточно, чтобы что-нибудь увидеть, а входить она все-таки побоялась. Она потопталась на краю, вдыхая запах сырости, прелого дерева, ржавчины и плесени. Как жаль, что у нее нет фонарика…
Она все-таки сделала шажок – маленький такой, осторожненький, внутрь пещеры.
И то ли от запаха сырости, настолько глубокого, что он прошептал ей подсказку, то ли от плотного, ленивого движения спертого воздуха – но ей почудилось…
Ей почудилось, что из пещеры ведет куда-то ход.
Ну да, конечно! В подземелье, где располагалась тюрьма, которое она осматривала в обществе гарда, – она ведь приметила темную лесенку вниз, вход на которую был зарешечен, а на решетке висел здоровый амбарный замок… Видимо, ниже располагался еще один подземный коридор!
Строго говоря, в этой скале их может быть множество… И даже не «может», а обязано быть! Это же на уровне знаний средней школы: тайные ходы непременно вели из замка вниз, чтобы в случае военной осады – а войны случались в те времена чуть ли не каждый день – семья сеньора сумела спастись бегством, выйдя прямо к подножию скалы, на которой стоял замок! Иными словами, прямо на дно той пропасти, что так опасно чернела за крепостными стенами! И там, где-то на ее дне, заросшем колючей ежевикой и высоким папоротником, наверняка тоже есть пещера-выход!!!
У нее даже закружилась голова от восторга, как только она представила все эти подземные потайные ходы, лесенки и ниши, двери и решетки…
Но, конечно, Ксюша туда не полезет. Напрасно сердце выделывает собачье сальто в предвкушении нового приключения. Напрасно ее воображение заискивающе виляет хвостом в надежде, что хозяйка сейчас подкинет ему новую вкусную пищу – нет, ребята, этот номер не пройдет, Ксюша не сумасшедшая! Ходы эти, как пить дать, давно заброшены – и ей только не хватало попасть под какую-нибудь осыпь камней… И света там, конечно, нет, а у Ксюши нет фонаря. Сразу вспомнились приключения Индианы Джонса[15], выпрыгивающие из стен скелеты и отвратительные насекомые – и стало очень страшно.
И именно в это мгновение она услышала чьи-то шаги на верхней площадке. «Меня ищут», – подумала Ксения.
И ей сразу же сделалось неловко оттого, что она забралась без спросу в самые глухие закоулки замка. Она ждала, что сейчас ее позовут. Сторож или гард, кто-нибудь, крикнет: «Мадемуазель, вы где?»
Но, странное дело, никто ее не звал. Только тихий звук шагов.
Она замерла. Шаги направлялись в сторону щели, через которую она протиснулась недавно… Ей стало не по себе – в этой ночи, освещаемой ирреальным светом звезд и зелено-желтым краем неба. Если ее ищут, то почему не зовут? А если не ищут, то зачем человек идет сюда?! Обычный ночной дозор сторожа, который так не хотел, чтобы она шастала по его владениям? То есть не его владениям, конечно, а господина де Нарбонна, – но он, наверное, чувствовал себя немного хозяином на вверенных ему по ночам территориях…
А что, если… А вдруг он все-таки пошел спрашивать у Бертрана, у хозяина, давал ли он разрешение гостье совать свой нос повсюду? И тот ответил, что ничего подобного не было? Что ей вполне культурно предложили экскурсию в сопровождении гарда, но никакого благословения на самовольные вылазки не выдали?
Стало ужасно стыдно, что ее здесь могут застукать. Так стыдно, что щеки загорелись – благо, в темноте…
Но только почему сторож – или кто иной – молчит? Он должен был бы ее позвать!..
Ксюша все уговаривала себя, что ей очень стыдно, – тогда как на самом деле ей уже стало очень страшно. Она попятилась к пещере и замерла, прислушиваясь.
Человек – это ведь человек, верно? Привидений ведь не существует?! – пробирался через щель между двумя стенами к хозяйственной площадке. Камешки тихо передавали каждый его шаг.
Почему он не зажигает фонарь, чтобы посветить себе под ноги, – совсем еще темно! Почему он крадется в темноте, едва слышно? Кто это?!!
Паника, охватившая Ксюшу, была столь сильной, что она безоглядно ступила в сырую черноту пещеры.
«Мадемуазель?» – донеслось до нее снаружи.
Она похолодела. Ее позвали именно здесь, на этой площадке, – ее не искали на верхней террасе, как будто человек – уже хорошо, что человек, а не привидение! – был уверен, что Ксюша забралась именно сюда. Почему? Он за ней следил?!
«Мадемуазель?» – снова донеслось до ее слуха. Голос принадлежал сторожу. Он был очень недовольным и строгим, словно она напроказила и сейчас ее за шкирку будут вытаскивать из-под стола, из-под длинной скатерти с бахромой, где они прятались маленькими с сестрой Сашкой и таскали у взрослых тапки, давясь и фыркая от смеха, когда чья-нибудь босая нога выделывала под столом балетные па в поисках пропавшей обувки…
Свет фонаря мазнул вход пещеры, но до Ксюши, к счастью, не достал. Она, держась рукой за стенку, продвинулась чуть поглубже – теперь нет сомнения в том, что пещера открывала собой подземный ход! У нее было преимущество: двор был усыпан гравием, шуршавшим под ногами сторожа, а каменный пол подземелья был довольно гладким, хотя на нем попадались камни…
Она осторожно и бесшумно отступала вглубь. Только ее неровное дыхание нарушало тишину, и Ксюша судорожно сдерживала его.
Она обернулась. Свет фонаря исследовал хозяйственный двор. Снова донеслось, уже приглушенно, его вопросительное: «Мадемуазель?», и Ксюше почудилось, что в голосе сторожа были раздражение и даже угроза…
В конце концов, что она такого сделала?! Чем он так недоволен? Она ничего не украла, не испортила – просто пошла посмотреть… Ну, не спросив разрешения, это верно, но никто ей, с другой стороны, и не запрещал исследовать замок!
«А, – вдруг поняла она, – сторож, видимо, боится, что если со мной что случится – ноги переломаю себе в темноте, к примеру, – то он будет за меня отвечать! Вроде как недосмотрел!»
От этой мысли ей стало еще стыднее. Надо было сразу отозваться – он бы даже нотации ей читать не стал, он такого себе никогда не позволил бы, вышколенная прислуга, просто посветил бы ей фонарем, чтобы она в безопасности добралась обратно… А теперь просто позорно вылезти из этой черной норы, где она пряталась, как маленькая хулиганка от завуча…
Ничего, сейчас он потопчется тут и уберется восвояси. Вряд ли ему придет в голову, что она рискнула полезть ночью в темный, непроглядный лаз. Но на всякий случай Ксюша продвинулась малость поглубже в черные недра коридора, нащупав левой рукой невидимую стену, чтобы хоть как-то ориентироваться в темноте. Только бы он ушел, только бы ушел поскорее! Тогда она выберется отсюда и потихоньку вернется в замок, как приличный человек, как достойная гостья хозяина, а не нашкодившая второклашка, влезшая без спросу в чужой сад…
Все, все, со страстью к приключениям надо кончать! Натерпелась тут страху, непрошено вторгшись в частные владения! Ей уже двадцать шесть лет, а она ведет себя так несолидно! Она уже не «мадемуазель», а «мадам» – надо же научиться вести себя наконец в соответствии со статусом!
Ксюша напряженно вслушивалась, пытаясь понять, ушел сторож или не ушел. Со стороны входа ничего не было слышно, хотя слух ее обострился до предела. Она оказалась уже на значительном расстоянии от входа, к тому же коридор немного заворачивал, и Ксюша больше не могла ни видеть, ни слышать того, что происходит на площадке…
