Татьяна Степанова - Все оттенки черного
К трем часам дня Колосов вернулся в Старо-Павловсюй отдел. Известие об обнаружении трупа женщины в поселю Май-Гора было воспринято там без какого-либо ажиотажа Начальник ОВД вообще делал вид, что не понимает, чем занимается представитель главка на месте «самой обычной скоропостижной смерти». Для чего столь активно «гонит волну», вытаскивая в район и следователя прокуратуры, и «булгача» (именно это причудливое выражение было раздраженно употреблено) — патологоанатома, у которого и так «материала для исследованию» — то есть трупов — выше крыши.
Колосову пришлось преодолеть и непонимание, и безразличие, и — что греха таить — ослиное упрямство. Но вот мало-помалу к делу стали подключаться и в Старо-Павловском ОВД. Ритм работы набирал обороты. Патологоанатом, наконец-то вернувшийся в город со столичного семинара, по настоятельной просьбе следователя прокуратуры вечером этого же дня приступил к вскрытию тела Сорокиной; Часть исследуемых материалов тут же была отправлена Колосовым вместе с нарочным в ЭКУ на судебно-химическое исследование.
В итоге в главк Колосов приехал из Старо-Павловска только в девятом часу вечера. А потом у себя в кабинете почти до начала одиннадцатого еще ждал известий о предварительных результатах экспертизы.
В ЭКУ на Варшавском шоссе работала целая группа дежурных экспертов-химиков. И они должны были либо подтвердить, либо опровергнуть то, что…
Телефонный звонок прогнал сонную ночную тишину кабинета, освещенного лишь настольной лампой. Звонила эксперт-криминалист:
— Этилмеркурхлорид, Никита Михайлович. В образцах, представленных нам на исследование (а как знал Колосов, это были части внутренних органов потерпевшей), нами обнаружены следы именно этого вещества. Это препарат, производимый на основе сулемы. Сильнейший промышленный яд. Вы меня слушаете? Сейчас уже можно сказать совершенно точно: причина смерти Валерии Сорокиной — отравление сулемой. Все признаки указывают именно на это.
Глава 8
ЯД
— Отдохнули… — У Нины, сидевшей на скамейке в тени липы, был вид пассажира поезда, опаздывающего на несколько суток. — Со мной всегда так. Вечно я в истории попадаю.
— Это я попадаю в истории. У меня профессия такая бедовая. — Катя сосредоточенно наблюдала за тем, как «мохнатый шмель — на душистый хмель». Роль хмеля из песни, правда, играл дурно пахнущий чахлый вьюнок, душивший молодые побеги пионового куста, росшего у крыльца.
— Бедная Лерка… Как мы все вчера на нее дружно окрысились. А ведь у больных так бывает — ужасная тоска вот здесь. — Нина прижала ладонь к груди. — Давит, давит, как камень. И полное одиночество, полная безысходность. Мир, в котором они живут, Катя, так ужасен! Населен чудовищами из кошмаров. Они слышат их голоса, они видят то, что их смертельно пугает. Им так хочется рассказать кому-то о своих страхах. Они ищут защиты. Наверное, Лёра что-то уже предчувствовала. Прибежала ведь к нам так, словно за ней кто-то по пятам гнался. А мы ее… Это я, наверное, виновата. Надо было обязательно настоять, чтобы ей вызвали врача.
— Слушай, а по-твоему, отчего же она все-таки умерла? — Катя спросила это так, что Нина смерила ее внимательным взглядом.
— Тот парень из милиции, он что, твой знакомый? — спросила она.
— Никита Колосов. Мы работаем в одном управлении, нам в разных отделах. Он — начальник отдела по раскрытию умышленных убийств.
Нина, по-мальчишески присвистнув, откинулась на спинку скамейки. Катя видела: подруге ее объяснять ничего больше не нужно. Нина поняла, что Катя имеет ввиду.
— Мы с тобой первые обнаружили тело, хоть нас потом оттуда и вытурили взашей, но все же мы его первые и осмотрели. Ты мне, правда, трогать что-либо там запрещала, и это правильно… Судя по тому, в каком виде мы ее нашли, смерть наступила около пяти-шести часов до этого. — Нина нахмурилась. — Значит, умерла она где-то между половиной третьего и половиной четвертого утра. А если учесть, что первые признаки при некоторых острых токсикозах проявляются…
Катя насторожилась. Нина наконец-то облекла в слова то, на что лишь пыталась намекнуть на месте происшествия, обращая внимание Кати и на вид тела Сорокиной, и на следы рвоты на ее одежде и на земле.
— Твоим коллегам предстоит решить, с чем они столкнулись: с пищевым ли токсикозом или это что-то иное. — Нина снова искоса глянула на приятельницу. — В случае, если подтвердятся подозрения на токсикоз, они проведут гистологическое исследование. И если это так называемое резорбтивное вещество, то есть то, которое вызывает отравление организма после непосредственного всасывания, то… — Нина на секунду запнулась, — то, рассчитав период всасывания организмом этого вещества, они установят и примерное время отравления с точностью до нескольких минут, когда недоброкачественный продукт попал к ней в желудок.
— Недоброкачественный продукт? — Катя снова насторожилась. — А что же это может быть, по-твоему?
— Иногда тяжелые пищевые отравления дает рыба. Могли быть это и грибы, и какие-то растения, консервы, лекарства, наконец. Лера ведь была на этот счет человеком ненадежным. Не хочу сказать, что такие больные все что ни попадя тащат себе в рот, как дети, но… Вот мы с тобой не будем рвать в лесу поганки и пробовать их на вкус. А такие, как Лера, с ущербной психикой, вполне на это способны. За ними нужен постоянный присмотр, иначе…
— Нин, а вот этот самый период всасывания… Он сколько может длиться?
— По-разному для разных веществ токсического действия.
— Ядов, что ли?
— Ну да, ядов. Смотря что это за вещество, какое именно количество его попало в организм. Признаки отравления могут появиться и через несколько минут, и через несколько часов. Возможно, Лера, придя к Александре Модестовне, уже чувствовала себя плохо. Общее ухудшение состояния и спровоцировало припадок. Потом могло наступить временное улучшение. А под утро снова начался повторный приступ. Хотя тут я могу ошибаться, я не специалист в этой области и точно не знаю, возможна ли при отравлениях такая картина с временной ремиссией.
— А как же Сорокина оказалась так далеко от дома? Среди ночи бежать через весь поселок к церкви… Нин, а тебе не кажется, что она бежала именно к церкви, только не успела туда добраться?
— Пытаешься обнаружить логику в ее поступках?
— Нет, я все понимаю… Но даже у психически больной должна быть какая-то причина, чтобы выскочить из постели и бежать в храм.
— Мы нашли ее возле ограды, она не входила на церковный двор. С таким же успехом она могла бежать мимо церкви к Май-горе.
— Но зачем?
— Двигательное возбуждение, сопровождаемое бредом и спровоцированное токсикозом. И вообще, мало ли что могло ей привидеться?
Катя кивнула: так-то оно, конечно, так.
— Ей и за столом ведь тоже что-то почудилось, — продолжала Нина. — Когда началась истерика, то первый признак припадка был — типичнейшая зрительная-галлюцинация, сопровождаемая двигательно-речевым возбуждением. Понимаешь, она вроде бы к Смирнову обращалась, и тем не менее было заметно, что имела она в виду вроде бы и не его, а кого-то другого.
— Да, она все твердила: он… — Катя силилась вспомнить весь «инцидент». — Указывала пальцем на Смирнова, но взгляд у нее при этом был какой-то странный. Словно то, что испугало ее, пряталось в углу террасы или за буфетом.
— Типичнейшая галлюцинация.
— Кого же она имела в виду, если не Смирнова? Может, брата? — Катя вспомнила, как Сорокин наотмашь ударил сестру. Теперь, когда Лера была мертва, Катя испытывала мучительный стыд от того, что стала свидетелем той возмутительной сцены и не вмешалась. Ведь, возможно, Сорокина уж одной ногой стояла в могиле, а они… — Она ведь явно провоз пировала брата. Все кричала: ударь меня, что он, кстати, он сделал. Он и прежде с ней, видно, не церемонился.
— Зря ты так. Начнем с того, что в подобной ситуации и святой бы не сдержался. — Нина покачала головой. — А потом, ты Костю совсем не знаешь. Даже и вспоминать-то не желаешь, а это явный признак, что он тебе чем-то сразу не понравился. А Костя… Сколько я его помню, он всегда был добрым парнем. Только у него вспыльчивый, взрывной характер! Но причины, чтобы вот так взрываться, у него имелись.
— Какие же это причины? Нин, вообще, а расскажи мня про Сорокиных. Что это за семья была? Ведь ты их давно знаешь.
— Ну, что за семья… Хорошая, московская. Про их отца» правда, ничего не знаю; когда они сюда приехали, он уже ними не жил. Дачу эту, как и нашу, строил еще дед Сорокиных. Я и его не помню, умер он, когда я еще под стол пешком ходила. Был, судя по Костиным рассказам, военным, и весьма высокопоставленным, воевал. Мама Кости преподавала на филфаке МГУ. Где-то в начале семидесятых вышла вторично замуж. Отчима я хорошо помню. Дипломат, весь из себя такой… Они, между прочим, первые годы жили за границей — отчим в посольстве в Тегеране работал. Лерка с Костей там при посольстве в школу ходили. Но каждое лето вместе с матерью приезжали домой, в Союз, и жили все каникулы на даче. В перемене климата нуждались, там же жарища адская. Когда Костька учился в седьмом классе, мама их умерла. Вроде рак. Но как и что — он мне никогда не говорил. Они остались с отчимом, он же их усыновил. После школы Костька поступил в МГИМО — сама понимаешь, кто ему помог. Но ты вообще не думай, что он все по блату, он чертовски умный, одаренный парень. А к языкам у него вообще талант. Английский, арабский, иврит — это только его базовые языки, с которыми он работал. А хобби у него знаешь какое еще с института? Древние восточные языки: сирийский, арамейский, коптский. Он такие книги читает! Нам и во сне не снились. Его конек — раннехристианские тексты, апокрифы.
