Анатолий Галкин - Стратегия риска
Он вернулся с пригоршнями плодородной вязкой почвы. Несколько шлепков, поглаживаний – и вполне приличный камуфляж… Теперь сверкали ее незагорелые ноги и плечи.
Олег вздохнул, развернулся на животе и пополз за новой порцией грязи… На обратном пути, уже подползая к Татьяне, он уткнулся головой в пару тяжелых армейских ботинок, обладатель которых коротко приказал: «Молчи!»
Резко вскочить Олег не мог – он полз, опираясь на локти, а ладони были вывернуты вверх и полны грязи. Он попытался задрать голову и оглядеть говорящего, но сзади прикрикнуть уже другой голос: «Не шевелись или я тебе очень больно сделаю». Подтверждением угрозы был автоматный ствол, который уперся в шею Олега, и ботинок, наступивший на его поясницу и прижавший к земле.
Олег лихорадочно начал анализировать ситуацию. Первая мысль была весьма здравая: «Противников минимум двое».
Вторая мысль выпорхнула из подсознания сама: «Именно сейчас у Романа Поспелова свадьба в полном разгаре. Савенков тосты говорит… Сидят они там, в Москве, пьют, закусывают, песни поют. А тут лежи в свинском дерьме, да еще и молчи…»
Глава 7
После десятого тоста свадьба вышла из-под контроля тамады. Савенков уже и не пытался ею руководить. Гости за столом разбились на пары, тройки, пятерки и живо обсуждали свое: от политики до секса. Изредка в разных местах вспыхивали крики «Горько!» и быстро затухали в общем гомоне.
Сегодня Савенков был «за рулем». Пожалуй, первый раз за свою долгую жизнь, находясь в центре пиршества, он наблюдал за ним трезвыми глазами. Зрелище было весьма любопытное. Откровенно пьяных не было. Все такие же, как три часа назад, но другие… В первый момент это смешило, но потом стало раздражать.
Савенков понял, что трезвенникам можно быть лишь в компании себе подобных. Иначе неизбежно будет развиваться синдром превосходства. Захотелось разделить всех на две группы: вот он я, человек мыслящий, а вот все остальные, толпа, похожая на дикарей, пляшущих под бубен шамана… Уже в середине застолья Игорь Михайлович дал себе зарок: никогда больше не пить в непьющих компаниях и всегда пить в пьющих…
За последние дни Савенков несколько раз проводил инструктажи с женихом и невестой. Они все понимали, знали, на что идут, но сейчас эта затея представлялась в более мрачных тонах. Нет, с точки зрения стратегии и тактики сыскного дела он все делает четко. Но, глядя на счастливые лица молодоженов, Игорь Михайлович мрачнел. У него-то была первая брачная ночь. А куда он сейчас посылает этих голубков? Три часа он будет везти их до Калуги и на рассвете подсадит в поезд Полтава-Москва. Свинство, да и только!
Савенков взглянул на часы. Пора! Он встал за спиной молодоженов, наклонился, обнял их:
– Все, ребята! Время вышло. Будем уходить по-английски… Часть подарков я в ваши чемоданы запихнул. Остальные отвезут в офис «Совы». Жаль, что лишаю вас удовольствия. Мы с женой свои свадебные подарки всю ночь разбирали… Не всю ночь, понятно. В антрактах…
Они не ожидали, но Савенков загрузил их в вагон СВ. двухместное купе – максимум, что мог он им подарить в эту ночь. Понятно, что «бедным родственникам» из Полтавы правильнее приехать в Москву в общем вагоне. Но ведь свадьба! Вполне мог какой-нибудь полтавский родственник порадовать молодых. Эту версию Игорь Михайлович выдал уже выскакивая из вагона:
– Сами для Ракитского придумайте историю. Мол, дядька – пчеловод билеты в СВ подарил… Новые паспорта берегите. Уникальная вещь. С трезубцем и печатью Полтавского ЗАГСа… Завтра жду от вас весточки. Главное, начать. Дальше – само пойдет.
– Игорь Михайлович, а как дядьку зовут?
– Какого?
– Ну, нашего. Пчеловода.
– Придумайте сами. Я предлагаю – Игорь Савенко.
Поезд неторопливо покидал сонный вокзал с одиноким провожающим.
Не было смысла разбирать чемоданы, но и оставаться в торжественных нарядах не хотелось. Роман скинул надоевший за день пиджак, развязал галстук и взглянул на Наташу. Ему показалось, что он в первый раз смотрит на нее, как на жену. Очень захотелось произнести это слово.
– Что будем делать, жена?
– Не знаю. Ты решай. Муж в семье главный.
– Надо бы подготовиться. Биографию нашу полтавскую проговорить, говор украинский прорепетировать…
– Правильно…
Наташа взяла со столика их новые украинские паспорта и свидетельство о браке.
– Рома, посмотри как интересно: я теперь «жинка», а ты «чоловик». Странно все у них. Будто бы только муж – человек, а жена кто? Странно… Давай вживаться в образ. Надо понять их изнутри. Представь, что бы делали полтавская дивчина и парубок после свадьбы, оказавшись в отдельном купе?
Роман обнял жену. Под рукой оказался замочек молнии. Он осторожно потянул его вниз.
– Я люблю тебя, Наташка… Ты молодец, что сама предложила.
– Ничего я не предлагала. Ты старший, ты и решай… Сколько до Москвы?
– Три часа.
– Мы еще и прорепетировать успеем.
– Вряд ли… Как это у тебя снимается?
Были сомнения, что Сергей Ракитский сам встретит неизвестных ему дальних родственников. Мог прислать кого-нибудь из своих новых друзей. Забыть мог, в конце концов.
Но он пришел сам. Мало того – с цветами и яркой улыбкой.
– Я так рад, ребята… А мне стыдно перед Полтавой. Семь лет как уехал и носа не кажу. Позор мне. Гоньба!
Наташа протестующе замахала руками:
– Тю на вас, Сергей Олегович. Какой такой позор. От нашей Полтавы вам слава! Вы наша гордость! Я так ваши фильмы по пять раз смотрела. Особенно, где вы за любовь погибаете. Это так романтично… Вы гений!
– Это слишком… Но стараюсь, Наташа. Стараюсь!
– Мы, Сергей Олегович, тоже хотим с Романом актерами стать. В клубе играли… Говорят, талант у нас есть.
– Это хорошо. Но трудно. Сейчас все в актеры хотят… А ты что молчишь, Роман. Счастливчик! Такую жену отхватил. Завидую… Ты, Рома, где жил в Полтаве?
– Где я только не жил! Но мы, Сергей Олегович, так с Наташей решили: как в Москву попадем, даже и вспоминать об этой Полтаве не будем. Хотели москвичами стать. Настоящими, как и вы.
– Но почему на «вы»? Я тебе, Роман, друг, товарищ и брат. И тебе и Наташе… А насчет Полтавы, так я сам о ней не вспоминаю. Редко, как о туманном детстве… Значит актерами хотите стать? Помогу! Жить будете у меня. И играть будете в моем театре.
Наташа действительно могла бы быть хорошей актрисой. Она очень непосредственно изобразила восторг провинциальной девочки:
– Ой! У тебя свой театр есть? Я так стараться буду… Сережа, ты главный в этом театре?
– Почти… Самый главный у нас Виктор Олегович Кошевой.
Роман, не ожидал такого успеха через десять минут после знакомства. Услышав настоящую фамилию Дона, он машинально выкрикнул «Кошевой!?» После удивленного взгляда Ракитского пришлось срочно выкручиваться.
– Я подумал, Сергей, что это из наших. С Украины. Из запорожских казаков. Там у них такая главная должность была – кошевой. Вроде атамана.
– Я не думал об этом. Он мужик лихой и, возможно, из казаков. Но не запорожских, а донских. У него и кличка такая – Дон.
Проходя по вокзалу, Ракитский был неприятно удивлен – его не узнавали. Раньше он всегда ловил на себе несколько любопытных взглядов. Это грело душу. Но сейчас… Он понял! Внимание отвлекала семенящая рядом Наташа. Не часто увидишь в восемь утра невесту в фате, мятом платье и с красными невыспавшимися глазами.
Поскольку Роман шагал сзади, его, Сергея, могли принять за жениха. Он усмехнулся:
– Значит вы, ребята, вчера свадьбу отпраздновали и сразу на поезд? И всю ночь… не спали? Завидую я вам… Сейчас срочно ко мне. Оба в ванну и спать. В прямом смысле! А я поеду решать ваши вопросы… Поеду к донскому казаку Кошевому.
* * *Дон не считал риск благородным делом. Это поговорка для неудачников. Рискнул и проиграл. Но зато все очень благородно. Можно себя не ругать, не думать о своей глупости.
Однако, как натура артистическая, Виктор Олегович Кошевой не мог без игры, без авантюризма. А это спутники риска… Приходилось совмещать страсти с холодным анализом ситуации. До определенного момента это получалось.
Игра со Славиным так красиво начиналась. И продолжалась бы она еще очень долго. Собственность короля бензоколонок перетекала бы к Дону неспешно, элегантно. Да и сам Глеб Васильевич от голода не помер бы. На хлеб с маслом ему предполагалось оставить, но без черной икры.
Все пришлось перекраивать на ходу, в спешке… Жалко Славина. Терять жизнь из-за минутного любопытства! Хотя нет, его еще бабская трепливость подвела.
Уже неделю Дон не улыбался. С того момента, как дубоватый Шкаф перепутал Славина с его братом. И ведь паспорт в руках держал, но… «Я дальше фамилии не читал. Тот Славин и этот Славин. Перепутали, шеф. Исправимся".
И он начал исправляться. Только сейчас Дон понял, что Ване Шорохову поторопились дать мирную неповоротливую кликуху Шкаф. Он оказался Бульдогом. Сначала провел сомнительную комбинацию со стрельбой, обозначив Славина, как убийцу своего брата. Если бы менты взяли бедного Глеба в Москве, не возникло бы сложностей. Он бы и рта не успел раскрыть. Его бы достали в любой камере.
