Константин Кирицэ - «Белая чайка» или «Красный скорпион»
— Arrivederci, caro amico! [12] — весело прозвучал голос Петрини. — Я с наслаждением…
— И я с громадным удовольствием… — ответил Ион Роман на комплимент сицилийца. — Искренне сожалею о вашем отъезде.
— Chi lo sa?! [13] Палермо — это рай для всех и каждого. Si! Si! [14] А черная бухгалтерия у нас в страшном почете, и такой эксперт, как вы, за каких-нибудь три года может стать знаменитым и богатым. Si! Si!.. E per adio, una sincera parola: la mia casa e vostra casa [15].
Ион Роман немного путано его поблагодарил и проводил взглядом, медленно привстав с кресла. Сицилиец покидал гостиницу с одним лишь саквояжиком в руке. Портье нес остальной багаж — сущую ерунду: чемодан, чуть-чуть побольше саквояжа, и не слишком раздутое, длинное, кожаное портманто, из тех, что часто используются морскими путешественниками для перевозки своего гардероба. И больше ничего.
«Вещей на три-четыре дня, — определил Ион Роман. — Тогда почему же он так сожалел о своем отъезде?» Вспомнился разговор, который ранним утром состоялся у Винченцо Петрини с Палермо. Непонятный разговор, смысл его можно было толковать по-всякому — семейный, деловой, дружеский, банальный, полезный, важный — как угодно. Сицилиец в разговоре использовал лишь утвердительные и отрицательные междометия, вопросы и восклицания.
Ион Роман миновал двери отеля в тот момент, когда сицилиец садился в такси, точнее, собирался садиться, потому что был вынужден ненадолго задержаться. С противоположной стороны дороги раздался голос преподавателя физкультуры Дана Ионеску:
— Подождите минуточку, дон Петрини! Я с вами, если вы, конечно, не против!..
Вслед за этим спортсмен показался в окне и спрыгнул оттуда прямо на середину шоссе, слегка напугав сицилийца. Одет он был по-спортивному — белая майка с короткими рукавами, серые фланелевые брюки, белые кожаные тапочки.
Дон Петрини еще несколько раз помахал рукой, после чего машина тронулась и быстро исчезла за поворотом.
Ион Роман стоял перед дилеммой, вернее, был перед ней поставлен. До отъезда сицилийца у него еще был выбор — порт или пляж — вариант номер один или вариант номер два. Отъезд, хотя и ожидался с утра, с тех пор как сицилиец попросил в бюро обслуживания выписать ему счет, заставлял сыщика двигаться в одном определенном направлении. Беспокоило именно то, что он был вынужден идти по этому пути, а не сам его избрал. То есть подчинялся обстоятельствам, вместо того чтобы влиять на них, как надлежало бы… Он снова вспомнил о багаже Винченцо Петрини. Самое большее — пара костюмов в кожаном портманто, маленький чемодан, саквояж… Маловато для престижного курортника, на роль которого тот претендовал, подтверждая это своими выходками, легкостью, с которой тратил деньги, слабостью к дорогому и изысканному… Гм! Коньяк «Наполеон»!.. Значит, он всего на несколько дней приехал на побережье? Гостиница для него была просто перевалочным пунктом? А что, если на самом деле он направлялся в Бухарест и поездка на море была лишь развлечением или отвлекающим маневром?.. Или вместо того, чтобы ехать в порт, сицилиец отправился на вокзал?.. Пароход на Константинополь отходит в семь вечера, но в семь вечера отходит и скорый поезд на Бухарест! Что предпринять? Он посмотрел по сторонам. Ни одной машины, ни одного такси… Но вот невдалеке послышалась пулеметная очередь мотоциклетного мотора. Пауль Соран как метеор мчался со стороны леса. Он затормозил так резко, что прямо слетел с мотоцикла.
— Могу поспорить, — весело сказал актер, — что, если бы я не дал крюка у пляжа, я бы еще застал дона Петрини. Хорошо, что я с ним попрощался утром, прежде чем ехать в театр. Удивляюсь, как вы устояли перед соблазном отправиться вместе со всеми в Теплую бухту.
Ион Роман решил форсировать события:
— И я готов поспорить, что тебе придется еще раз попрощаться с доном Петрини. Смотри, что я нашел в кресле после его отъезда…
Ион Роман протянул брелок-компас, на котором болталось несколько ключей к американским цилиндрическим замкам.
— Минуточку… — ответил актер, бегло осмотрев связку. — Бензин есть… А голод еще терпим… Вы тоже поедете?
Ион Роман развел руками: мол, раз он нашел ключи, то ему и возвращать их владельцу.
— Тогда — по коням! — скомандовал Пауль Соран. — Это будет настоящая погоня. Надеюсь, сердце у вас в порядке.
К счастью, Ион Роман был здоров как бык. Будь у него хоть малейшее кардиологическое отклонение, неизвестно, чем бы завершилась эта безумная гонка. В момент старта он взглянул на часы — 17.25. Через 25 минут они были в порту.
В зале для отбывающих пассажиров собралось всего несколько человек. Среди них был и Винченцо Петрини. Он одиноко сидел в баре со стаканом виски. Услышав свое имя, он вздрогнул и застыл с открытым ртом и выпученными глазами. Но увидев улыбку Пауля и слегка мрачноватую физиономию Иона Романа, резко вскочил со стула:
— Примчался еще раз со мной попрощаться! — обратился он к Паулю Сорану. — Какой сюрприз! Виски? Коньяк?
Отказались оба, ибо приглашение предназначалось обоим. Пауль Соран объяснил сицилийцу причину приезда, а Ион Роман, нервно сглотнув, протянул ему связку ключей.
— Ищите другого пострадавшего, — сказал тот. — Это румынские ключи от конторских сейфов. Они могут принадлежать либо господину Дориану, либо адвокату Паскалу… А может, это ваши ключи, и вам просто захотелось еще раз со мной попрощаться?
Ион Роман попытался как можно убедительнее улыбнуться, застигнутый врасплох вопросом сицилийца.
— Я был бы рад возможности оказать вам услугу, — спокойно ответил он. — Если бы портье не сказал мне, что видел их у вас…
— Grazie, mille grazie… [16] — поклонился дон Петрини. — Лучшей услуги, чем, ваше присутствие здесь, и быть не может. Пароход, как нам сообщили, отправляется с опозданием. Еще не закончилась заправка топливом. В лучшем случае мы отчалим в девять. Не сидеть же тут просто так — без стаканчика, без закуски, без кофе…
У Пауля Сорана это предложение энтузиазма не вызвало — он даже не знал, что ответить. А Ион Роман был откровенно удручен. Это читалось без труда на его физиономии…
— Не знаю, удастся ли мне найти потом такси, — пытался он отговориться. — Не хотелось бы вас стеснять…
— Что вы! — встрепенулся сицилиец. — Мне доставит огромное удовольствие.
— Мне надо ехать, — настаивал Ион Роман, думая о варианте номер два. — Я обещал сделать на пляже несколько фотоснимков. Жалко было бы не воспользоваться таким солнцем…
Предлог звучал, конечно, явно надуманно, но, по счастью, Ион Роман имел при себе фотоаппарат — маленькую, почти игрушечную камеру. Несмотря на свою нервозность, дон Петрини проявил к аппарату большой интерес.
— Вы фотограф-любитель? — спросил он. — Отменный аппарат. Вы уже снимали на пляже?
— Всего несколько раз, вчера, после обеда, — ответил Ион Роман. — Снимки сделаны без всякой подготовки, так сказать, скрытой камерой.
— Великолепно, — обрадовался дон Петрини, и в этот момент фотоаппарат выскользнул у него из рук.
— О! mama mia! — запричитал сицилиец, изображая великую скорбь на лице. — Я срочно пришлю вам новый фотоаппарат, самый лучший из тех, что можно найти в Италии.
Пауль Соран поднял с пола фотоаппарат, раскрывшийся при падении, и протянул его Иону Роману.
— Если вы доверите мне пленку, — продолжал дон Петрини, — я сделаю все возможное, приглашу самых великих мастеров фотографии, чтобы спасти то, что еще можно спасти…
— Не думаю, что можно что-то спасти, — угрюмым и сварливым тоном сказал Ион Роман. — К счастью, у меня есть с собой еще одна пленка…
Последние слова предназначались Паулю Сарану, который понял намек и сразу же взял инициативу в свои руки:
— Я пообещал господину Роману как можно быстрее доставить его на пляж, то есть до захода солнца…
Пока они жали друг другу руки, дон Петрини заставил Пауля Сорана поклясться, что тот очень скоро, еще до конца осени, навестит его в Палермо. Иона Романа он отпустил только при условии, что получит адрес, чтобы выслать обещанный фотоаппарат.
— А Раду и Дана вы больше не видели? — спросил его Пауль Соран, уже стоя в дверях зала ожидания. — Что передать им? А что сказать Энеску?
— Дан ехал со мной до города, — подмигнул сицилиец. — Я более чем уверен, что у него свидание. Наверное, безымянная девушка передумала и больше не хочет разводиться… Остальным — наилучшие пожелания. И мадемуазель Елене… и ее величеству Сильвии. Само собой разумеется, господину Энеску, папа`, конелюбу, всем-всем и даже господину Эмилю… все же…
У мотоцикла Ион Роман собрался с духом:
— На обратном пути у меня, наверное, будет сердечный припадок…
Пауль Соран от души рассмеялся. Было 18.10. Тем фактом, что Ион Роман выдержал сумасшедшую гонку, оказалась обусловлена одна из удач в его карьере.
