Андрей Воронин - Таможня дает добро
— Я знаю, поэтому у нас в спальне и нет зеркала.
— Прогони его.
Лютер отошел на безопасное расстояние, на такое, что до него невозможно было дотянуться рукой, сел и, высунув из пасти язык, смотрел на мужчину и женщину умными глазами.
— Это невыносимо! — Тамара схватила одну из подушек и запустила ею в Лютера. Лишь после этого пес недовольно удалился.
Дорогин подбежал к двери, захлопнул ее.
— Лютер, если захочет, надавит лапами на дверную ручку.
— Такую минуту испортил!
— Что ты хочешь, животное, настоящее животное. Ему просто завидно.
Теперь, когда в комнате стало совсем темно, Тамара вела себя уже несколько смелее. Это было как в танце, когда женщина, увлекшись, начинает вести партнера, а тот ей подыгрывает.
Они ощутили облегчение почти одновременно. На несколько секунд замерли. А затем Дорогин все еще страстно поцеловал Тамару. Поцелуй был таким долгим, что когда они разомкнули губы,от страсти осталась одна нежность. Дорогин лег рядом с Томой. До этого им казалось, что в комнате совершенно темно, теперь же, то ли луна выглядывала из‑за леса, то ли страсть, туманившая головы, отошла на второй план, тень оконной рамы крестом лежала на кровати, но именно этот зловещий черный крест и не замечали счастливые мужчина и женщина.
А луна освещала в эту ночь не только город Клин, но и городок Браслав, и деревеньку, в которой искал покоя Самусев. Ее мерцающий неровный свет одинаково тревожил сон преступников, бизнесменов, их будущих жертв и журналистов, падких до сенсаций.
Глава 6
В Браславе, небольшом городке, расположенном. почти на самом стыке трех государств — Латвии, Беларуси и России, — Андрея Кирилловича Саванюка знали многие. Раньше, в советские времена, он особо не интересовался перипетиями местной жиз–ни.К этому его располагала военная служба. Когда, живя в небольшом городке, носишь форму с тремя средних размеров звездами на погонах, а на голове каракулевую папаху, то поневоле чувствуешь себя этаким сверхчеловеком, которому дозволено не только знать, но и делать больше, чем другим.
Военный городок, где служил полковник Сава–нюк, располагался километрах в десяти от Брасла–ва на большом болотном острове с красноречивым названием Волчьи Ямы. Базировалась бы на нем какая‑нибудь инженерная часть или полк связи, стоять бы городку в самом Браславе. Но поскольку солдаты, обитавшие там, обслуживали тактические ядерные ракеты, то и городок заперли к черту на кулички, подальше от людских глаз, в места, где до ближайшей деревни было не меньше пяти километров.
Ясное дело, местные жители знали о том, какая техника хранится в замаскированных ангарах–пещерах на территории Волчьих Ям. Каждую ночь огромные восьмиосные тягачи выезжали из ворот и по узкой дамбе, проложенной среди болот, разъезжались по окрестностям, занимая позиции для боевого дежурства.
Часть пусковых площадок находилась в окрестных лесах, еще несколько запасных — на территории Латвии и три самые удаленные — в России.Но тогда это мало кого волновало. Единая страна, единая армия… о том, что пересекаешь границу между республиками, свидетельствовали лишь дорожные указатели на шоссе.
Когда Советский Союз начал разваливаться на части, полковник Саванюк не сразу поверил в это. По телевизору показывали одно, а в реальности он ощущал, что жизнь ничуть не изменилась. Все так же поступало довольствие на склады, завозилось новое оборудование, пришла из «учебки» новая смена солдат. Но вот, когда стали сворачиваться военные гарнизоны в бывшей ГДР, в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, Саванюк почувствовал неладное, почва стала уходить из‑под ног.
Его начальники, до этого заверявшие подчиненных в том, что никаких изменений не предвидится, как оказалось, давно подыскали себе новые места службы. И не успел Андрей Кириллович как следует сориентироваться, а Верховный Совет Беларуси принял декларацию о безъядерном статусе республики. Все ракетные базы подлежали ликвидации.
Командир части и его заместители тут же отбыли в Россию, и полковник Саванюк, занимавший пятое место в иерархии военного городка, внезапно оказался его хозяином. Все самое ценное — машины, аппаратуру, продовольствие — уже потихоньку, предвидя скорый конец военного городка, командование вывезло в Россию. Оставались лишь по–военному добротные, но малоприглядные с виду здания, ангары, командный пункт, склады, забитые старым обмундированием и просроченными боеприпасами. Саванюк же плохо соображал, что происходит.
За какой‑то месяц у него на глазах все, что представляло хоть какую‑то ценность, было вывезено. Окна из домов выдирали прямо с коробками, выламывали двери, взрывали полы, шифер листами снимали с крыш. И бороться с этим у Саванюка уже не было ни желания, ни сил. Зачем, если все равно войска оставляют городок навсегда?
Еще полгода в распоряжении полковника оставались десять солдат, которые якобы охраняли оставленное имущество. На самом же деле они просто распродавали то, о чем впопыхах забыли их командиры. Где сарай на доски разберут, где трубу железобетонную из земли выкопают. Стоило Саванюку на ночь уехать домой в Браслав, как к утру оказывалось, что половина железобетонных плит с ремонтной площадки куда‑то исчезла. Можно было поездить по окрестным деревням и отыскать их под соломой в одном из дворов, но зачем? Где возьмешь кран, чтобы вернуть их на место, где закажешь трейлер? — Пусть уж человек построит себе гараж, раз они оказались никому не нужны.
Затем и этим десяти солдатам вышел приказ на демобилизацию. Саванюку для приличия предложили пару мест в российской глубинке, куда ни один здравомыслящий человек даже из любопытства не поедет. Он подумал, подумал — да и написал рапорт, решив остаться в Беларуси.
Чем будет заниматься в дальнейшем, Саванюк обдумать не успел. С голоду умирать не собирался, получил солидную, по местным меркам, российскую военную пенсию. Ему казалось, что налаженная жизнь не может резко испортиться, да и возможностей новых открывалась масса. Многие тогда умудрялись брать кредиты, привозить товар, быстро продавать его и вновь пускать деньги в оборот. Пробовал заняться этим и Саванюк, но ничего не получалось. Не мог он переломить себя, стать к прилавку на базаре, улыбаться покупателям. Привык полковник только командовать и совсем не привык, когда ему что‑нибудь говорили наперекор.
За последние полгода, проведенные в военном городке, Саванюк оборудовал себе великолепный кабинет, но не в зоне, где располагалось командование части (тот дом тоже разнесли по частям на окна, двери, доски и шиферные листы), а в подземном бункере, в резервном командном пункте. Здесь имелось все, что может понадобиться для жизни: и автономная артезианская скважина, и своя дизельная электростанция, печки, которые топились соляркой, мебель и даже радиостанция. Имелась тут и отличная комната для отдыха с большой кроватью и душевой кабинкой, на полах водились ковровые дорожки. А главное, практически никто не знал о существовании этого небольшого подземелья, оставшегося нетронутым после ухода российских войск.
Мебель сюда стаскивали солдаты, они же сносили сюда и продовольствие, заливали в цистерны солярку, а затем ушли на дембель, разъехавшись по всей России. Сперва это место Саванюк придерживал на всякий случай. Не поведешь же проститутку к себе домой? А в подземный бункер — вполне можно.
Дорога, ведущая через болото к военной части, хоть и зарастала понемногу травой, однако, асфальт оставался довольно ровным, ровнее, чем в городе. Саванюк загонял свои вишневые «Жигули» в один из полуразрушенных ангаров, в Котором мог спрятаться огромный тягач с тактической ракетой, и затем, засунув руки в карманы, медленно брел по территории некогда цветущего военного городка, глядя на мерзость запустения, которая воцарилась здесь.
В резервный командный пункт вел теперь один единственный ход — из‑за невысокого бетонного надолба, прикрывавшего собой шахту с металлической лестницей. Амбразуру размером метр на метр Саванюк прикрыл самолично изготовленной решеткой. Выглядела она так, словно ее усердно курочили пару дней, но так и не сумели разломать. А снималась замысловатым способом. Сперва ее следовало подать вверх, а затем влево, после немного опустить, и уж потом, подав от себя, резко поднимать вверх.
Последовательность нехитрая, но только в случае если ты сам ее придумал. Для надежности три года тому назад Саванюк посадил возле бетонного надолба быстро растущие кусты, и теперь возле входа разрослись настоящие джунгли, сквозь которые мог пробраться один лишь полковник.
Если раньше это место грело самолюбие Саванюка и в минуты, когда ему было плохо, он приезжал сюда и воображал себя настоящим военным, думал, что все тут, как прежде, одно прикосновение пальцев к пульту управления — и тактические ракеты, оснащенные ядерным зарядом, взмоют в небо, то теперь Саванюк готов был смеяться над собой прежним.
