Федор Московцев - Темные изумрудные волны
Если час назад все просто стояли и ждали, то теперь среди присутствующих царила атмосфера возбуждения. Кто-то опрометью бросался к машине и спешно отъезжал, как будто от него зависел исход важного дела, кто-то на полном ходу останавливал машину у входа, и, выскакивая из неё, торопился сообщить присутствующим какую-то важную новость. Ждали катафалк. Обсуждали, что дальше будет.
А из-за Волги вынырнуло темное облачко, не больше мыльного пузыря. Изредка цепляясь за острый луч солнца, оно стремительно приближалось к городу, волоча за собой по земле неровную серую тень.
Обстановка перед зданием бюро СМЭ – с взбудораженной толпой и забитым машинами пустырем – напоминала состояние перед футбольным матчем. И среди всего этого столпотворения мелькал человек, который всегда находился там, куда его не звали, человек, готовый распоряжаться всеми на свете похоронными процессиями, и который был бы счастлив, если бы они шли безостановочно, – то был Антон Шавликов. Придав физиономии надлежащее выражение усталости и печали, он кочевал от группы к группе, что-то важно говорил, спрашивал, советовал, в общем, – был в деле.
Не увидев Солодовникова, Андрей спросил у людей, с которыми тот общался, где его можно найти. Те ответили, что в офисе. Тогда Андрей вернулся в регистратуру и позвонил в офис. Солодовников назвал номер машины, стоявшей на улице, к которой надо было подойти и сказать, чтоб отвезли. Дождавшись Самойлову, Андрей так и сделал, предварительно отпросившись у начальства.
Солодовникова на месте не оказалось, но бывшие там люди подсказали, где его можно найти. Водитель, проехав квартал по улице Чуйкова, свернул на улицу Гагарина, и, преодолев еще два квартала, повернул во двор и остановился у подъезда. У входа стояла группа людей, среди них были Арина Кондаурова и Юрий Солодовников. Увидев Андрея, Юрий сразу же направился к нему, Арина осталась стоять, обнявшись с пожилой женщиной. Плечи вдовы содрогались от рыданий. Солодовников принял от Андрея ключ, подошел к Арине и легонько коснулся её плеча. Она обернулась, и, увидев ключ, кивнула.
На одно мгновение Андрей увидел её заплаканное лицо, её покрасневшие, опухшие, безжизненные глаза. Солодовников коротко поблагодарил его и вернулся к Арине. Отпустив водителя, Андрей пешком пошел домой.
Подул прохладный ветер. Темное облачко, достигнув города, собрало все тучи Поволжья и разрослось до огромных размеров. Небо вмиг набросило на себя серо-белый покров. Примчавшийся из далеких степей ветер налетал на зонтики летних кафе, подхватывая их, как джигит на всем скаку. Затрещали, ломаясь, ветви, загромыхала жестяная кровля домов.
Еще изредка прорывались сквозь низко нависшие тучи тусклые лучи солнца, но уже свирепо сверкнула молния. Раскатисто загрохотал гром. Из-за угрожающего рева грозы, отдававшегося эхом в каменных лабиринтах города, не было слышно ни криков прохожих, ни сработавших, как по команде, автомобильных сигнализаций.
Внезапно из распушившихся облаков упала ледяная горошина. И пошел плясать градопад. Путаясь в шумевших ветвях, горошины мгновенно превращались в ледяные орехи, и с дикой силой падали на землю, стучали по крышам машин, барабанили по стеклам. Град, обманчиво сверкая алмазиками, засыпал город, обдавая его холодным дыханием бури. Ледяные шарики с нараставшей силой, словно каменные, били по крышам, по стенам, подпрыгивали на асфальте.
Когда Андрей, промокший насквозь, будто вынырнувший из озера, и побитый градом, прибежал домой, то увидел, что вся семья, собравшись у окна на кухне, наблюдает за шалостями неба. Отец встретил старшего сына с притворной озабоченностью:
– Прямо скажу, Андрей: твоя голова из камня, иначе как уцелел?!
* * *Это было на следующий день. Андрей уже собирался домой, когда в санитарской появился Трезор и сказал, что Солод хочет его срочно видеть для важного разговора. Трезор вкратце рассказал последние новости. Откуда-то стало известно, что убийство спланировал Оганесян, конкурент. Вчера вечером его дом взорвали, он погиб вместе с семьёй. Его люди наверняка будут мстить, «офис» на осадном положении.
– С меня хватит! Перехожу на гражданскую службу, – резюмировал Трезор, голос его звучал как-то совсем обреченно.
Они стояли за углом возле машины: Юрий Солодовников, Владислав Каданников, третьего, сидевшего на капоте крепыша с забинтованной головой, Андрей не знал. Проходя мимо спуска в подвал, куда заносят трупы, Андрей почувствовал себя матросом на палубе попавшего в шторм корабля – земля задрожала под ним и заходила ходуном.
Он сразу оказался под перекрестным огнем трех пар глаз, все трое спрашивали почти одно и тоже, и почти одновременно. Трезор тем временем стоял в стороне и угрюмо наблюдал за происходящим. Солодовников говорил с Андреем холодно-бесстрастным тоном, Каданников спрашивал свирепо и ласково, третий, с забинтованной головой, урчал и ерзал подобно разъяренному медведю. Их интересовало, никуда ли не отлучался Андрей ночью, не оставлял ли кабинет открытым, не оставлял ли на виду ценные вещи погибшего. Что было днем, под чьим присмотром находились эти вещи после восьми утра? Они требовали рассказать все до мельчайших подробностей: как Андрей принес вещи в регистратуру, куда положил, что было потом. Вопросы задавали повторяющиеся и пересекающиеся – на случай, если опрашиваемый что-то напутает в своих показаниях или забудется. Андрей старался мужественной осанкой внушить доверие и мягкими словами убедить оппонентов в том, что он перед ними абсолютно чист. А когда крепыш с перевязанной головой и налитыми кровью белками глаз, стукнув по капоту кулаком, грозно спросил, никуда ли не отлучался дежурный санитар вместе с ключами покойного – в мастерскую по изготовлению ключей, например – Андрей не выдержал.
– Я положил их в сейф. Никуда я их не носил! Что вам от меня нужно?!
Его реакция была вполне естественна – ведь он и вправду никуда не ходил и не делал копии ключей. Это сделал Второв, а про него пока не спрашивали. Так он стоял, исподволь всматриваясь в лица собеседников, пытаясь разгадать настроение каждого, и завидуя проносящимся в небе ласточкам. Воздух был натянут, как тетива. В воцарившейся тишине Андрей не слышал ничего, кроме биения собственного сердца. Не слышал шума грузовика, которому пришлось объехать безмолвную группу, и который при этом снес мусорный бак. Не слышал, как зловеще лязгнула дверь подвала, и как подошли из-за угла еще двое суровых мужчин.
– Эскулапы не брешут, – сказал один из них.
– Вижу, – ответил Солодовников, отводя взгляд от Андрея.
Тут Андрей заметил, как Второв, не посмотрев в их сторону, спокойно сел в свою машину и медленно тронулся с места.
«Его тоже допрашивали», – промелькнула мысль. Он тут же подумал со злорадством: что же стало с Шавликовым, ведь он вез тело Кондаурова в своем автобусе.
Грозные интервьюеры разъехались на своих машинах, а Андрей все еще стоял, прижавшись к бетонной ограде, окружавшей вход в подвал. Переживая свое потрясение, он чувствовал себя так, словно над ним пронесся смерч страха, оставив его бездыханным, без единой мысли в голове.
Глава 7
Прихватив папку, Андрей вышел из регистратуры, пройдя по коридору, остановился у кабинета заведующего отделом экспертизы трупов, постучался в дверь, и, не дожидаясь приглашения, вошел. Заведующий, Борис Ефимович Фурман, поражал с первого взгляда крупными чертами бледного лица, которое годы изнурили, но не состарили. В сорок лет у него был вид больного юноши. А когда он опускал глаза, то становился похожим на мертвеца. Он жестом попросил Андрея сесть и, готовясь к разговору, принял в кресле привычную позу. Поддерживая правый локоть левой рукой, и подперев щеку, он был исполнен какой-то кладбищенской грацией и напоминал образцы современной кладбищенской архитектуры. Взгляд его выразительных светло-голубых глаз производил тягостное впечатление.
– Что там у тебя? – спросил он, покосившись на папку.
Андрей открыл папку и показал два заполненных бланка. Данные об умерших отличались лишь именами. Две женщины, погибшие в автокатастрофе. В графе «Обстоятельства случая» значилось «ДТП, повреждения конечностей», в графе «Место происшествия» значилось «Центральный район», и все остальное тоже совпадало: возраст, место работы, и место жительства. Разными были только номера квартир.
– Они что, друг о друга ё**улись?! – сказал Фурман, не меняя выражения лица и позы.
Андрей сделал вид, что оценил шутку. К таким высказываниям заведующего все давно привыкли.
– Одна была за рулем, другая – пассажирка. Машина налетела на столб в районе площади Возрождения.
Фурман кивнул: да, мол, понятно. Это было печально известное место. Если ехать в сторону центра города, дорога в этом месте загибается влево, и ночью, при плохом освещении, водители, не знавшие про эту особенность, разогнавшись, часто не вписывались в поворот. Все почему-то налетали на один и тот же столб.
