Валерий Смирнов - Золото мистера Дауна
Глава восьмая
Аноха Чалма был одним из самых известных рецидивистов на территории, что до сих пор рассматривается урками, с понтами их единой безграничной вотчиной, несмотря на старания расплодившихся с кролячьей скоростью президентов новоявленных государств. Слухи за очередные подвиги Чалмы бестаможенно проникали через кордоны рт Курил до Бреста и упорно циркулировали между Магаданом и Кушкой.
Чалме повезло стать знаменитостью из-за требований времени. Он начинал жизнь честным фраером, даже не мечтая за такую дикую популярность среди постоянных клиентов тюрем и лагерей. Однако стоило Чалме впервые попасть в одно так называемое исправительно-трудовое учреждение, как Аноха из оступившегося фраерка уверенно потопал по пути матерого рецидивиста.
Другой судьбы у него могло быть с большим трудом, до того успешно работают эти многочисленные кузницы кадров преступного мира. Они таки да способны перевоспитать любого праведника и приучить его до труда в качестве ломщика, взломщика, домушника или какой-то другой из денежных профессий, которых больше, чем волос на жопе у того синерылого Фантомаса. Чалма осваивал в зонах смежные специальности и из-за своей небывалой популярности спал через три койки от самого бугра.
Карьера Чалмы началась еще при Андропове, который как-то с утра пораньше возьми и брякни за борьбу с нетрудовыми доходами. И что, после этих слов менты стали сражаться с обкомами партии, ворами в законе, министерствами или, на худой конец, сами с собой? Ни разу. Оттого как отдельные преступные недостатки в стране организовывали исключительно Аноха и ему подобные.
А как же иначе, если ментам надо срочно принимать меры на указание партии и по-быстрому посадить кого угодно, лишь бы он начал мотать срок в свете последних постановлений ЦК? В самом деле, кого будешь арестовывать, того, кто миллионами ворует, одновременно рассказывая за светлое будущее? Так рассуждать, не то что по стойке «смирно» погон лишишься, без головы лежать научишься. Но если нужно сражаться с преступностью, на этот раз в виде нетрудовых доходов, менты, как их учили, отвечают: «Есть!» — и начинают тщательную оперативную работу, чтобы, не дай Бог, не зацепить тех, за кого руководство с ходу оборвет яйца безо всякого наркоза.
Потому один оперуполномоченный решил — он победит преступность любой ценой, как того требует время. На роль основного виновника бед народа и организатора главной антисоветской криминальной структуры претендовал исключительно Аноха, который тогда еще без клички сидел в архитектурном управлении и брал бутылку после разрешения за установление балкона или перенос двери в хате.
Оперуполномоченный срочно выдернул одного из своих стукачей и озадачил его чересчур опасным заданием. Ему нужно внедриться в уголовную среду и, рискуя жизнью, всучить взятку этому архитектурному деятелю. Тогда мент закроет глаза на деятельность своего стукача, которому светит сразу несколько статей только оттого, что он имел счастье родиться в Советском Союзе.
В назначенный день стукач поперся вручать Анохе заранее помеченные двадцать пять рублей, а оперуполномоченный поднял группу захвата, которая тихо-мирно бухала в служебном помещении, не помышляя использовать свободную минутку для беспощадной борьбы еще с кем-нибудь, кроме пива.
Группу захвата замаскировали под брезентом в прицепе автомобиля, и через полчаса она уже не столько хотела захватывать преступников, как перестать терпеть пивные последствия в животах. И когда она уже была готова не выдержать, из архитектурной халабуды вылетает стукач, ожесточенно мигая всеми глазами на морде и кривляясь гораздо лучше циркового клоуна. Ну и задание, еле успел бабки под кучу бумаг на столе заныкать, когда несговорчивый Аноха уронил ручку.
Бабки он, видите ли, не берет! Кто не берет, тот не делится, а кто не делится — тот сидит, вот и вся диалектика борьбы с отдельными правонарушениями и недостатками.
Короче говоря, опер подымает на борьбу со взятками танцующую лежа группу захвата, и она блестяще справляется с поставленной задачей в виде Анохи. Оперуполномоченный в присутствии понятых находит деньги и показывает им на свет слово «Взятка», начерченное замаскированными чернилами. Пока он это вытворяет, группа захвата переминается с ноги на ногу, а Аноха, вместо каяться, что-то пищит за провокацию и права советского человека, гарантированные вместо расстрелов какой-то Конституцией.
Через час Аноху поволокли в управление, чтобы раз и навсегда покончить с обнаглевшей преступностью. Охабалевший архитектор, несмотря на старания группы захвата, падает на тротуар у колеса машины и визжит во все легкие — без прокурорского постановления его нельзя арестовывать. Вот придурок, что значит нельзя, если ментам надо. Уже два дня прошло, как партия опять приказала бороться, а до сих пор еще никого по этому поводу не посадили.
У группы захвата не оставалось сил терпеть наглое поведение архитектора, словесные провокации за какие-то законы и переваренное пиво внутри животов. Это самое пиво уже давило на характер ментов еще сильнее, чем секретарь обкома на их начальника за поскорее посадить хоть кого по любому поводу, чтобы доказать, как вовремя Андропов придумал заботу о народе под видом бескомпромиссной борьбы с ним же. Группа захвата, едва успев расстегнуть брюки, стала поливать тротуар и мостовую вместе с Анохой прямо перед Управлением.
Хотя таким макаром менты не просто освежили вспотевшего Аноху, но и уготовили ему определенное место в уголовной иерархии; голос Тюрьмы ответил Индии: мусора опять устроили беспредел, а потому опустить фраера — все равно, что стать с легавыми на одну доску. Аноха получил свой срок, наблатыкался в зоне трудовых навыков и вышел на свободу с чистой совестью перед страной, которая, согласно гуманному законодательству, лишила его квартиры после приговора суда.
Сперва Аноха вел себя, как полный придурок, потому что хотел устроиться на работу. Где это видано, чтобы фраер, искупивший свою вину перед отчизной, мог устроиться по своей бывшей специальности, кроме как говновозом? Несмотря на все потуги начать жизнь заново и благодаря преимуществам социалистического образа жизни, Аноха быстро очутился на одной из малин, окончательно поставив крест на своей бывшей архитектурной жизни.
Так началось восхождение Анохи к той воровской легенде, которой он стал за последующий десяток лет. Еще бы! Кто осмелился посягнуть на общак? Аноха! Кто отстреливался от собаки говном? Он же. И в конце концов, кто бегал в чалме среди города, пока его не заловили как явного шпиона, собирающего информацию для вражеских разведок? Аноха, только он, малохольный Чалма. После рассказа вновь прибывшего в зону за очередные подвиги рецидивиста Анохи остальным зэкам даже не хотелось лишний раз хлебнуть чифиря под колеса, до того им уже было весело.
На общак Чалма посягнул вовсе не от своей глупости, а под руководством опытного вора Сливы, организовавшего банду, куца вошли многие авторитетные товарищи, в том числе и бывший опер, заарестовавший в свое время Аноху.
Банда действовала решительно, словно состоящие в ней менты продолжали трудиться на своих бывших рабочих местах. Среди бела дня они при форме и параде задерживали кого-то из нужных людей, но вместо ментуры везли их за город и устраивали на пленэре то же самое, что прежде в камерах. Они так трюмили богатых фраеров, что те по-быстрому раскалывались кто еще, кроме них, может представлять из себя интерес для органов и налетчиков.
Таким макаром Слива вышел на одного кооперативщика. По предварительным данным у этого деятеля было столько бабок… Больше, чем у бывшего секретаря горкома по идеологии, чью хату разбомбили в течение получаса. И нехай банда Сливы шмонала квартиру кооператора гораздо дольше, за большие деньги не могло быть и речи. Золото — да, бриллианты — пару штук тоже, а где же основные фонды?
Слива считался авторитетом и не мог не допустить его расшатывания. Аноха пас кооперативщика до тех самых пор, пока тот в очередной раз не решил поменять машину. Надоело ограбленному до нитки целых полгода подряд ездить в «вольво», пришла пора пересаживаться в «БМВ».
Слива, прикинувшись лохом, которому позарез надо то самое «вольво» расплатился с кооперативщиком, ни разу не торгуясь. Даже если бы хозяин тачки запросил за нее цену «Бентли», Слива все равно не отказался бы от своего намерения купить машину именно у него.
Потому что бабки, которыми расплатился авторитет, были помечены радиоактивными изотопами. Козлу ясно, при повторном шмоне эту капусту очень быстро нашли вместе с другими сбережениями кооператора в тайнике, который был замаскирован в трехкомнатной хате лучше пещеры Али-бабы.
Даже малые дети знают, что произошло в той сказке. И когда разбогатевший до неприличия Слива гулеванил на всю катушку вместе со своим адъютантом Анохой, на них налетели вовсе не менты, а сорок самых настоящих разбойников, уволочивших удачливых воров на разборы.
