Татьяна Полякова - Любовь очень зла

Недалекий парень сыграл свою роль и исчез. Впору цитировать классика.

Андрей уже некоторое время сидел молча, сложив на столе детские ладошки, а я вдруг подумала, что он напуган. Парень меня боится. Должно быть мой визит произвел впечатление, визит в самом деле нелепый. Чего я хочу от этого человека, зачем я приехала сюда?

— Ты уверен, что неприятностей у нас не будет? — спросила я как можно спокойнее.

— Конечно уверен. Какие неприятности, Лили, я тебя умоляю, в той ситуации… в общем, не думай об этом. Тебе и так здорово досталось. Я, как и все твои друзья, мы… — Он замолчал и покраснел, а я улыбнулась и пошла к двери.

— Спасибо, — сказала тихо и вышла, Андрей не смог скрыть вздоха облегчения, а я подумала: «Слишком много друзей развелось».

На следующий день позвонила Жанна и мы встретились в обеденный перерыв недалеко от офиса в маленьком кафе, где она обычно обедала.

— Задание выполнено, — весело сообщила она. — Не хочешь рассказать, зачем тебе понадобился этот Гаевский?

— Не хочу.

— Хозяин — барин, тогда слушай. В клуб его приняли по рекомендации нашего Шермана и старой карги Липатовой. Эта без ума от него. Глазки закатывает и держится рукой за искусственный бюст, видно здорово проняло, а мальчик, между тем, годится ей в сыновья, а может и во внуки, бабка так намудрила с возрастом, что и сама поди не помнит в каком веке родилась. С ее слов он бесценное сокровище. Хочешь, чтобы я выспросила о нем у Шермана?

— Нет.

— Ага. Ромке мало, что известно. Два неудачных брака, дети отсутствуют, первая супруга старше его на десять лет, вторая только на восемь. На лицо Эдипов комплекс. Это в лучшем случае.

— Все?

— А что ты хотела? Без того ясно, парень охотник за приданным.

Ромка сказал, он вроде бы возле тебя вертелся. Правда?

— Твоему Ромке не мешало бы укоротить язык ровно на половину.

— Значит, все же вертелся. И женское сердце не выдержало.

Теперь ты вдова и… — Я взглянула и Жанна замолчала, пожав плечами. — Ромка сказал, Виктор был в клубе за несколько дней до смерти.

— Знаю…

— Он считал, у тебя есть любовник…

— А когда он считал иначе?

— Один из официантов сделал фотографию. Вы с Гаевским за столом и вроде бы мило беседуете. Ромка узнал и официанта уволил.

— Что-то новенькое. Странно, что менты об этом не пронюхали.

— Ты недооцениваешь Ромашку и его умение влиять на людей. Твоя репутация белоснежна как фата новобрачной.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Хочешь совет? — минут через пять спросила Жанна.

— Заведи роман. Хоть с этим Гаевским. Встряхнись, приди в себя. Ты ж потрясающе красивая баба, а всю жизнь точно царевна-несмеяна, замороженная какая-то. Допустим, ты здорово ошиблась в Викторе, но жизнь на этом не кончилась. Теперь ты свободна. Эй, ты меня слышишь?

— Нет, — покачала я головой.

— Знаю, о чем ты думаешь, — вздохнула она. — Винишь себя в смерти мужа. И пытаешься докопаться, кто его убил, а вернее за что. Глупое любопытство. Убил охранник и сам скончался. Концы, как говорится, в воду, прошу прощения за каламбур. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, что без носа от твоей красы останется? Подумай хорошенько и ни во что не лезь. Я выражаюсь ясно?

— Предельно.

— Идем, у меня обед кончается.

Я уехала к родителям, мне казалось, стоит вырваться из привычного круга, и я обрету покой. Очередная иллюзия. Я бродила по родному городу и с недоумением вопрошала себя: «Что я здесь делаю?» Тревога не отступала, а вместе с ней я испытывала нечто сродни удивлению: все эти годы я мечтала о свободе, теперь она у меня есть, а я понятия не имею, что с ней делать.

Я с трудом протянула неделю и поспешила вернуться.

В аэропорту меня никто не встречал, потому что я не сообщила о дате своего приезда. Взяла такси и через полчаса была возле дома. Только тогда я поняла, как хотела вновь оказаться здесь, было над чем поломать голову, но психологией я никогда не увлекалась и потому просто восприняла все как должное.

Я вошла, позвонила на пульт охраны, оставила чемоданы в холле, а сама прошла в кухню. На столе стояла большая коробка. Я приподняла крышку, под ней был торт. Огромный, с крупными ядовито-красными плодами клубники, сделанными из крема. Я замерла в недоумении, со странным чувством глядя на них, ярко-красное рождало в душе смутное беспокойство. Я повертела в руках коробку. Торт изготовлен вчера на первом хлебозаводе.

Какой идиот решил сделать мне подарок? Войти в дом могла лишь Жанна, я оставила ей ключи, соответственно код был ей известен, но подруге вряд ли бы пришло в голову купить этот шедевр кулинарии, она прекрасно знает, что я терпеть не могу крем.

Время шло, а я все стояла и пялила глаза на торт, точно загипнотизированная, потом одним движением сбросила его на пол. Красное перемешалось с зеленым и белым, торт на полу не вызывал теперь никаких чувств, кроме досады, а я пошла в гостиную и вскоре замерла на пороге. Вся комната была заставлена цветами. Не меньше двух сотен алых роз стояло в вазах на столе, каминной полке, тумбочках и просто на полу.

«Сережа», — подумала я и уже хотела улыбнуться, а вместо этого нахмурилась. Как Сережа мог войти в дом? И тут я заметила конверт. Обыкновенный конверт на каминной полке возле вазы с пунцовыми розами.

Я открыла его и извлекла листок бумаги, на нем печатными буквами было написано: «Завтра сорок дней, как ты убила мужа».

Я медленно осела в кресло, зажмурилась и постаралась дышать ровнее. Глупо притворяться, что это для меня неожиданность, все это время я подсознательно… Конверт выпал из моих рук, а я заплакала. От горечи и обиды. Сегодня в этой комнате, заставленной цветами, можно было проститься со всеми надеждами.

Слезы все еще катились по моим щекам, а я уже начала соображать. Первое: кто мог войти в дом? Второе: розы. Где-то кто-то купил большую партию и как-то их в дом доставил.

Третье: мне нужен помощник, придется пока остановиться на кандидатуре Сергея, если он не… Об этом даже думать не хотелось, но и в этом случае разумнее держать его на глазах.

Я решительно шагнула к телефону и набрала номер. Сергей ответил сразу.

— Слушаю.

— Это я. — Голос мой звучал хрипло, мне пришлось вновь устроиться в кресле, голова кружилась, а запах роз вызывал тошноту.

— Лили, — обрадовался он. — Ты вернулась? Наконец-то. Когда увидимся?

— Приезжай ко мне. Сейчас.

— Что-нибудь случилось? — растерянно спросил он.

— Прошу тебя…

Я положила трубку и стала ждать.

Сергей приехал через двадцать минут. Я услышала, как остановилась машина возле ворот, и бросилась в холл, он не успел подняться по ступенькам, а я уже распахнула дверь.

— Входи.

Он привлек меня к себе и мы долго стояли обнявшись.

— Я люблю тебя, — сказал он. Я кивнула, думая о том, как много бы отдала за то, чтобы быть уверенной, что это правда.

Я взяла его за руку и повела в гостиную. Он огляделся и на губах его появилась улыбка.

— Ты это для нас приготовила? — Я невесело усмехнулась.

— Для нас. Но приготовил кто-то другой. — Я протянула ему конверт. Он взглянул и задумался, машинально постукивая конвертом по ладони.

— Это то, чего мы ждали? — Я пожала плечами. — Вот так подарок. Что им надо, как думаешь?

— Деньги, что же еще?

— О деньгах здесь ни слова. Послушай, на серьезных людей это непохоже. И цветы… Тебя как будто поздравляют с убийством мужа. Может быть это шуточки Владимира Павловича?

— Я не знаю, чьи это шуточки, но горю желанием узнать.

— Ты позвонила в милицию? — Судя по выражению лица, он говорил серьезно.

— Думаешь, это что-то даст? — спросила я как можно спокойнее.

— Кто-то проник в дом и это письмо попахивает шантажом.

— Милиция здесь не поможет.

— Лили, дело об убийстве твоего мужа закрыто. Кому-то твое наследство не дает покоя. Ну и пусть развлекается, посылая цветочки. В конце концов ему надоест… Переезжай ко мне, — тихо добавил он. — Ты совсем одна в этом огромном доме.

— Наш корреспондент прав, завтра сорок дней. Поминки и прочее.

Следует обо всем позаботиться. Дом был на сигнализации, — сказала я без перехода. Сергей нахмурился.

— Но кто-то смог войти и… и, несмотря на это, ты хочешь здесь остаться?

— Я хочу узнать, что за идиот затеял все это? — не удержавшись, рявкнула я.

— Но если не обращаться в милицию…

— Послушай, Сергей, эти розы где-то купили и как-то сюда доставили.

— Я понял тебя. Однако, если задумавший это не совсем дурак, вовсе необязательно покупать цветы в одном месте.

— Цветочных магазинов не так много.

— Есть еще рынки.

— И все-таки я бы попробовала.

— Ну хорошо. Давай попробуем. Хотя, я считаю эту выходку жестом отчаяния. В письме никаких угроз и требований, злобная выходка и ничего больше.

— Хорошо, если так, — кивнула я, ни мало не сомневаясь, что угрозы не заставят себя долго ждать, и вдруг спросила: