Обратная сторона города N. Дикая охота - Дарья Заровная
Дина звонко рассмеялась над невинным лицом Жени. Он был похож на маленького мальчика, получившего нагоняй от отца. При этом его глаза светились от счастья. Она знала, как бы Женя ни скрывал: это – то, о чём он всю жизнь мечтал. Об отце, который обучал бы его житейским мудростям, ведь своего родного отца он ненавидел. Как и мать. Но теперь у него появилась полноценная семья, и вместе они строили счастливое будущее.
Под собственный смех они шли в сторону дома, как пара влюблённых подростков, пусть и были женаты уже несколько лет. Шептались, как маленькие дети. В этот момент Дина наконец-то поняла, что нашла своё место.
Отец и Сергей стояли около мангала, попивая пиво. Обсуждали последний матч Лиги чемпионов. Саша играл в прятки с Настями – сестрами Дины и Нины, – которые в силу своего возраста быстро нашли общий язык. Мама и Нина бурчали на Антона и Лёшу, а те незаметно пытались своровать кусочек чего-нибудь съестного со стола.
– А вот и наша парочка, – пробубнил дядя Стёпа, принёсший к застолью настойку. – Ты куда пропала?
– Да мышь, как обычно, добычу в полях искала, – усмехнулся Сергей.
– Дочь, где дичь? – подхватил отец. – А то нас много, боюсь, еды на всех не хватит.
Мужчины громко рассмеялись, хлопая друг друга по спине. Они были такими беспечными и счастливыми, что Дина даже не обижалась на глупое прозвище, однажды данное ей Сергеем, болевшим с похмелья.
– Мальчики, мясо, – хором прокричали Нина и мама.
– Как малые дети, ей-богу, – тут же возмутилась мама.
– Ой, не говорите, Марина, – подхватила Нина. – Стоит нам собраться, эти двое вечно на своей волне. Серёж, ты затопил баню? – Он, не прекращая смеяться, покачал головой. – Ну вот, он вечно так. Стоит о чём-то попросить – не дождешься…
– А это вы ещё не женаты, – со знанием дела сказал отец.
– А ты не стой как истукан, – обратилась мама к Дине. – Боже, ты из какой пещеры вылезла? Вся чумазая. Господи, дай мне сил.
Дина лишь глупо улыбалась. Стояла посреди этого семейного застолья и не могла прекратить им наслаждаться. Пусть мама ругала её, папа шутил свои дурацкие шутки, а Сергей ему поддакивал – главное, чтобы они были всегда рядом с ней.
Они сидели за столом и, не останавливаясь, говорили. Нина рассказывала про предстоящую свадьбу, пытаясь вовлечь Дину в поиски свадебного платья. Саша и Антон пытались повторять за Настями танец, который они успели выучить по видео из интернета. Дядя Стёпа и отец наставляли Сергея на путь истинный. Он смущённо кивал, пока они рассказывали ему обо всех прелестях отцовства. Подбодрить его пытались Женя с Лёшей, успокаивая тем, что не всё так страшно.
Но гул голосов внезапно стих. На дороге показалась она. Вязкая жижа стояла напротив и наблюдала за всем со стороны. Звала её.
Всеми силами Дина пыталась не обращать на неё внимания. Пыталась зацепиться за кого-нибудь за столом, но она будто превратилась в тень, на которую никто не реагировал. А мерзкое нечто становилось ближе. Душило своей зловонной аурой, цепляясь костлявыми пальцами за её тонкие запястья, оставляя кровоточащие царапины.
– Нет, – твёрдо отвечала ей Дина. – Отпусти!
Никто не слышал её крик. Никто не видел, как монстр утаскивает её в сторону тёмного леса. Забирает в гущу воспоминаний. Дина тонула в этом болоте, захлёбываясь в собственной истерике. Здесь она понимала, что семейное застолье было иллюзией. Тех, кто умер, не вернуть. Стеклянные глаза – несколько минут назад бывшие родными и любимыми – смотрели на неё свысока. Наслаждались её мучениями.
– Убийца, – загробным голосом говорило нечто, тыча в неё костлявым пальцем. – Убийца!
«Убийца!» – превратилось в хор голосов. Они кружили над ней. Топили её. Мечтали увидеть смерть той, что была виновата в их гибели. И Дина приняла свою судьбу, больше не плача и не сопротивляясь. Приняла то, что она плохой человек, испачкавшийся в крови и личного рая не заслуживающий.
Лес, как занавес в театре, открыл сцену одному-единственному зрителю. Умирая, Дина с горечью на душе смотрела на свою семью. Там был её любимый человек. Там осталась её маленькая сестрёнка, познавшая все прелести взросления. Она наблюдала за счастливыми родителями, которых смогла увидеть перед собственной гибелью. Там остались ребята, которых она разочаровала. Мерзкое нечто хотело, чтобы Дина умирала в отчаянии, но она улыбалась. Была счастлива, ведь на мгновенье очутилась в своём маленьком раю.
Закрыв глаза, Дина ждала, когда почувствует жар от адской сковороды.
Что-то тянуло со дна. Сильная шершавая рука была до боли ей знакома. Родной голос звал назад. Кричал: «Проснись же, блядь!»
Дине казалось, что всё это уже было. Что она и раньше чувствовала эти руки на своём теле, слышала этот голос не в первый раз. Сделав усилие, она протянула дрожащую руку, и яркий свет ударил по глазам.
Это был не рай и не ад. Это была палата больницы, где Дина лежала на кровати, обколотая со всех сторон капельницами. Тело бил озноб. Организм требовал хоть каплю воды. Глаза будто воспалились от яркого света, намеревались лопнуть от давления. Здесь было ещё хуже, чем в трясине, в которой она тонула.
Больше не было ни голоса, ни рук. Дина осталась совершенно одна в холодной стерильной палате, от света которой болели глаза. Единственный вопрос, который она задавала: «Как?»
Как так получилось, что она ещё жива? Почему дышит? Сколько прошло времени с того дня? Но задать эти вопросы было некому.
Дни сменялись ночами, но к ней никто так и не пришёл. Лишь врачи изредка заглядывали в палату, проверяя показатели здоровья. Они пытались уговорить Дину начать питаться, но та отказывалась, изводя себя голодовкой. Пыталась найти средство закончить начатое, но решётки на окнах не позволяли ей отправиться в тот тёмный лес. Не было ни одного острого предмета. Не было запрещённых лекарств. И даже от голода ей не позволили умереть, подкармливая внутривенно.
Одиночество сводило Дину с ума. Она рыла себе могилу, но вместо себя похоронила там воспоминания. «Так всем будет лучше», – говорил дядя Стёпа, но лучше не стало никому. И когда казалось, что больше она никого не увидит, явился он.
Дина подумала, что она окончательно сошла с ума. Мёртвые не могли быть живыми. Но Финик стоял перед ней, дышал и даже говорил, пусть и выглядел как побитая собака.
– Рад, что ты пришла в себя.
Этой радости она не разделяла.
– Я долго этого ждал,
