Смерть по любви - Владимир Григорьевич Колычев
Тело можно просто похоронить, места во дворе полно. Или утопить. Ручей плавно переходит в запруду. Там у самой плотины глубина метра три. Этого мало. Тем более что вода прозрачная. - Марк зевнул и тихо выругался. - Смерть клонит к земле, а похмелье - к подушке. Спать хочется, а тут с Наташкой возись. Надо было ее сразу собакам на растерзание отдать, а потом полицию вызвать. Извините, мол, недоглядел. Заплатил бы я штраф и спал спокойно».
Марк вспомнил, как душил Наташку. Она сопротивлялась, но при этом улыбалась. Кажется, девчонка думала, что это шутка. Задушил он ее, обошелся без крови. Труп не испачкает салон машины.
А еще он знал одно место. Там песчаный карьер. Тело можно сбросить в расщелину. Закапывать не надо, песок сам труп засыплет.
Марк не помнил, как занесло его на этот карьер. Но ведь случилось такое. Видимо, не зря. Может, это был знак судьбы, чтобы сейчас было легче?
Вытаскивая покойницу из бассейна, Марк не удержался и ударил ее по голове. Не могла сама по себе утонуть, мучайся теперь с ней!
Он вытащил тело, с горем пополам заволок его в гараж, уложил на кафельный пол, сходил за полотенцем, принес одежду, сумочку. Покойницу Марк, можно сказать, обмыл. Осталось только высушить ее, приодеть и в гроб положить.
Одеть Наташку оказалось непросто. Тело уже окоченело, руки не гнутся, ноги дубовые. Очень хорошо, что она пришла сюда не в джинсах, а в юбке. Блузку пришлось разрезать сзади, по-другому она не надевалась.
Он кое-как усадил Наташку в машину и сходил в гостевую комнату за пудрой, которую там оставила какая-то девка. Она почти год на трюмо там лежала, наконец-то пригодилась.
Марк напудрил покойнице лицо, накрасил губы, глаза и вдруг ощутил себя ритуальных дел мастером. Он даже забрался на водительское кресло, чтобы оценить свою работу со стороны.
Наташка сидела на заднем сиденье как живая. Накрасилась девочка с утра, забралась в машину и заснула. Такое бывает.
Глаза накрашены хорошо, лицо напудрено равномерно, а вот помада на губах слегка размазалась. Марк осторожно убрал лишний мазок, припудрил вокруг губ, выбрался из машины, снова посмотрел на покойницу. Ну как живая! Он улыбнулся. Надо же, новую профессию освоил, теперь в морге сможет работать, трупы гримировать.
Марк как-то невзначай глянул вправо и оторопел. Возле машины стояла горничная и смотрела на него большими от страха глазами. Она все поняла. Достаточно было глянуть на нее, чтобы не сомневаться в этом.
Валентине было слегка за тридцать. Женщина в общем-то еще молодая и очень даже симпатичная. Но Марк ее ни разу даже не попробовал. Она сразу поставила условие - никакого интима. Он придерживался этого соглашения. Может, потому, что не очень-то ее и хотел. Но зуб на эту особу у него остался. Даже если он не хочет, все равно никто не смеет отказывать ему.
- Ты чего такая бледная? - спросил Марк и поднес к ее лицу раскрытую пудреницу.
Валентина шарахнулась так, как будто он сунул ей под нос чумную заразу.
- С Наташей знакомиться будешь? - спросил Марк, шагнув к ней.
- С какой Наташей? - спросила Валентина и икнула.
- А кто там у меня в машине сидит?
- Не знаю. Я никого не видела!
Женщина рванула в сторону, но Марк схватил ее за руку.
- А давай посмотрим!
- Не надо ничего!
Валентина попыталась вырваться, но Марк ударил ее по ногам. Падая, она ударилась головой о бампер джипа. Из носа хлынула кровь, но Марк уже знал, как ее остановить. От головной боли хорошо помогает гильотина, а чтобы кровь не поступала в нос, нужно пережать шейную артерию. Так он и сделал. Валентина пару раз дернула ногами и затихла.
Марк усадил очередную покойницу в машину и огорченно глянул на нее. Кровь на лице, да и бледность не прошла. А еще синяк обозначился возле правого глаза, ближе к виску.
Но Валентине повезло. Загробный косметолог был уже на месте. Он и кровь убрал, и намечающийся синяк запудрил. В последний путь Валентина отправлялась как под венец. Марк даже подмигнул ей, закрывая дверцу машины.
Он сходил за документами, потом заглянул в свое портмоне. Наличность есть, значит, с ментами проблем не возникнет. Главное, не теряться. Если остановят, нужно выходить из машины и сразу же совать деньги в морду. Выпил вчера крепко, виноват, больше не повторится. Мент проглотит бабло и сразу же успокоится.
Он вернулся в гараж, сел в машину, завел двигатель, открыл ворота. Марк нарочно дал газу, чтобы взбодрить себя, выехал из гаража, резко повернул влево и вдруг услышал, как открылась задняя правая дверца.
- Черт!
Он хорошо помнил, как щелкнула левая, а насчет правой этого сказать не мог.
Наташка вывалилась из машины лишь наполовину. Ноги ее остались в салоне, а голова и руки свисли наружу. Марк остановился, вышел, чтобы запихнуть ее обратно, и увидел садовника Мирона. Тот стоял возле клумбы с лопаткой в руке и оторопело смотрел на девушку.
С Наташки сползла футболка, разрезанная на спине, а ей хоть бы хны. Неудобная поза ничуть не беспокоила девчонку. Это могло значить только одно.
- Ну и чего смотришь? - спросил Марк, подошел к садовнику, остановился, достал из кармана бумажник.
Мужику за сорок, жена у него, трое детей. Но семью не жалко. Да и его самого тоже. Просто Марк очень устал убивать. Ему требовалась передышка.
- Это ты убил мою девочку! - заявил он.
- Я?! - От возмущения голос садовника сорвался на жалкий писк.
- Масло возле бассейна разлил. Наташка поскользнулась. И теперь ей все равно, девочка она или мальчик, - проговорил Марк, усмехнулся, вынул из портмоне ворох пятитысячных купюр, протянул садовнику. - Бери. Масла купишь. Для жены, для детей. Кто там у тебя, девочки, мальчики? Или ты хочешь, чтобы им было все равно?
- Чего я хочу?
Мужика затрясло от страшного предчувствия, но так именно этого Марк и добивался.
- Если меня посадят, то мой отец прикажет всю твою семью вырезать. Тебе это надо?
- Нет!
- Деньги бери!
- Да. - Мирон принял деньги дрожащей рукой.
Одна купюра выскользнула, кувыркнулась по ветру куда-то под куст, но мужик этого и не заметил.
- Давай в машину! Поможешь мне.
- Да, хорошо, - сказал садовник.
Сперва у него всего лишь дрожал голос. Теперь, увидев
