Питер Таскер - Самурай-буги
Музыка рассыпается в щелчки и шипения. Иголка поднимается. Когда последняя нота замолкла, Долфи отложил инструмент навеки. Умер в тридцать шесть. Почему так получается? Потому что настоящий джазмен – он как самурай, хочет рисковать всем, каждый раз, ради одного подлинного мига. Вот почему звуки музыки мертвого человека так наполнены жизнью. И вот почему в наши дни звуки музыки живых людей зачастую так мертвы.
Мысли Мори прерывает телефонный звонок. На другом конце провода знакомый умело-сахарно-вежливый голос. Это Кимико Ито, она хочет объяснить корни их взаимонепонимания. Мори вспоминает аэропорт Нарита, объявления по громкоговорителю, Гиндза-маму, бегущую к воротцам.
– Погодите, – говорит Мори. – Что случилось? Вы опоздали на самолет?
– Вы весьма любезны в проявлении беспокойства, но оно ни к чему. Я успела как раз вовремя.
– Я думал, вы летите в Италию.
Ее самолет взлетел четыре часа назад. До Италии лету по меньшей мере часов десять. Это ничего не значит. Кимико Ито забавляется изумлением Мори и с легким хихиканьем разрешает его:
– Я в самолете, Мори-сан. Видите ли, для пассажиров первого класса здесь есть телефонная служба.
Мори ничего не говорит. Его разум сражается с двумя мыслями. Первая: Кимико Ито звонит ему из точки, находящейся в нескольких километрах над российскими степями, и голос ее звучит так же обыкновенно, как если бы она звонила из автомата со станции Синдзюку. Вторая мысль: она летит в Европу первым классом. Первым классом! Мори редко летает. Но когда он летает, он иногда думает, проталкиваясь к своему сиденью в хвосте: что происходит там, за занавесью, что такое ты получаешь там за эти дикие деньги? Две стюардессы намазывают тебя маслом и массируют? Шеф-повар изготовляет для тебя свежее суси? Теперь он знает. У них там телефоны. Более чем неутешительно.
Объяснения Кимико Ито достаточно невероятны, чтобы им поверить. Она взяла визитную карточку Мори у Дзюнко Хаяси в конце прошлого года и переписала данные в записную книжку. Саму визитку положила в ящик тумбочки у кровати и забыла про нее. Когда Мори вчера ушел из ее квартиры, она пошла посмотреть и увидела, что карточки нет. Тогда она кое-что вспомнила – разговор с Миурой за два месяца до его смерти. Он спрашивал, пользовалась ли она когда-либо услугами частных детективов. Она ответила, что нет. Вывод Кимико
Ито: визитка Мори попала в дом Миуры, потому что Миура взял ее сам, без спросу.
Более чем когда-либо Кимико Ито уверена, что здесь что-то не так. Она хочет, чтобы Мори удвоил усилия и сосредоточил всю энергию на деле Миуры, чтобы ничто не стояло у него на пути.
– Вы имеете в виду, отложить все другие дела? – спрашивает Мори. – Гм-м-м… Это может создать трудности для человека в моем положении.
Трудности – потому что откладывать больше нечего, и может быть нечего – еще долгие месяцы. Но Кимико Ито этого не знает.
– Я прекрасно понимаю ваше положение, – воркует она. – Вот почему я предложила специальный бонус, когда звонила в прошлый раз. Но, может быть, тридцати процентов недостаточно, чтобы компенсировать трудности, о которых вы говорите.
– Недостаточно? – выдыхает Мори, и трубка неожиданно становится легкой в его руке.
– Пятьдесят процентов более ощутимо. А если вам удастся раскрыть это дело, будет еще тридцать процентов. Вам подходят такие условия? Это поможет вам сосредоточиться, Мори-сан?
Мори отвечает, что поможет; и добавляет, что желает ей приятно отдохнуть. Кимико Ито говорит, что выходные несомненно окажутся приятными, если она будет знать, что Мори посвящает себя раскрытию дела Миуры. Потом она описывает вид из иллюминатора – изгибы рек, горы, подернутые оранжевым светом заходящего солнца. Здесь красиво, сообщает она.
Мори выглядывает из собственного окна. Вот что он видит: Синдзюку, ночная версия. Неоновый хаос, джунгли сигнальных огней. Толпы сарариманов пробираются по лабиринту узких улиц. Сырость, темнота, страшная гуща. А у нас, сообщает он Кимико Ито, по-прежнему идет дождь.
Что вы делаете, когда ниндзя, дразнивший вас из переулков, наконец выскакивает из-за угла? Что вы делаете, когда он выхватывает из рукава кимоно серебряную метательную звезду и поднимает руку, собираясь всадить ее вам в глотку? Вы делаете единственно возможную вещь. Вы быстро пригибаетесь.
Ричард Митчелл пригибается точно вовремя. Метательная звезда с жужжанием проносится над головой и ударяется в деревянный столб позади него. Концы звезды остры, как бритвы, и блестят от змеиного яда.
– Хо! – Ниндзя хрюкает от удивления и достает другую звезду. На этот раз он не промахнется. Митчелл отходит назад и прячется за грудой полных рисовых мешков. Краем глаза выхватывает силуэт за окном, затянутым бумагой.
– Здесь безопасно! Входи скорей.
Там гейша, заманивает его внутрь. Митчелл сомневается. Ниндзя скользит вперед, звезда сверкает в его руке. Выбора нет – ныряем! Пальцы ниндзя – сплошным мазком. Митчелл бросается в бумажное окно, проламываясь сквозь раскалывающуюся раму. Позади него метательная звезда врезается в мешок, и рис ручейком сыплется на землю.
Гейша ведет Митчелла в комнату с горячей ванной.
– Этот человек не может последовать за тобой сюда. Таковы правила нашего города.
Вздох облегчения. Правила города непостижимы, но на данный момент он спасен. Митчелл разглядывает гейшу: зачерненные зубы, выщипанные брови, волосы уложены на макушке при помощи сложной системы заколок и расчесок, украшенных драгоценностями.
– Что вы ищете, уважаемый клиент? – говорит она, низко кланяясь.
Митчелл помнит фразу, которую ему дали.
– Я ищу меч Мусаси.
– Я могу помочь вам найти меч. Но сначала вы должны принять ванну.
Выбора снова нет. Гейша хихикает, когда Митчелл снимает с себя пыльную одежду. Отвернувшись, он омывает себя и робко погружается в воду. Кимоно падает с фарфорово-бледных плеч гейши. Она скользит в ванну, погружая его лицо в свои груди и обвивая ноги вокруг его талии.
Что-то не так. Митчелл ерзает, пытается выбраться из воды, однако ноги женщины крепко держат его. Внезапно он обмирает в панике. Она достает что-то из прически, какую-то жуткую шпильку сантиметров десяти длиной.
– Нет, – выдыхает Митчелл. – Прошу вас, не надо! Рука гейши уходит под воду.
– Ты нарушил правила нашего города, – говорит она с глумливой улыбкой.
– Я не виноват! Никто не объяснял мне этих правил!
Слишком поздно. Рука гейши выбрасывается вперед. Митчелл зажмуривает глаза. Когда он открывает их, между его бедер кружится багровый водоворот.
– Йоууу! – Митчелл срывает шлем и швыряет его на стол перед собой.
– Пожалуйста, будьте осторожны с этим, Митчелл-сан. Это крайне деликатная часть оборудования.
Девушка из рекламной службы смотрит на него с улыбкой. В ее голосе точно та же мелодика, что у гейши.
– П-простите, – мямлит он, и сердце у него бьется, как барабан. – Но это было потрясающе… Я хочу сказать, это было настолько РЕАЛЬНО…
– Разумеется, – говорит рекламная девушка, помогая ему снять громоздкие перчатки. – Наши исследователи имели доступ к новейшим работам по искусственному разуму и нейропсихологии. Это первая игра в мире, основанная на гиперреальности и применяющая КХИ, что означает…
Что означает – Когнитивная Холистическая Интерактивность, типичная идиотская аббревиатура. Поэтому у рекламной девушки не только голос, как у той гейши, но и черты лица. Повинуясь побуждениям КХИ, мозг Митчелла каким-то образом сконструировал гейшу из последней привлекательной женщины, которую он встретил перед тем, как облачиться в шлем и перчатки.
– Вы когда-нибудь слышали историю с синяками? Митчелл кивает, во рту у него до сих пор сухо. Кто-то из команды разработчиков обнаружил у себя на теле синяки после КХИ-индуцированного боя каратэ. Когда Митчелл впервые услышал эту историю, то не поверил – думал, маркетинговый трюк. Теперь, после десяти минут в шлеме, он готов изменить свое мнение. Пот течет по спине, а пульс колотится так, словно Митчелл только что пробежал кросс.
Рекламная девушка продолжает:
– В традициях народов Азии тело и дух – не отдельные вещи, но разные аспекты бытия. Такова философская подоплека нашей КХИ-технологии. Мне кажется, она сильно отличается от дуализма западной науки.
Откуда она этого нахваталась? Вероятно, от Соноды, президента компании. Впрочем, Митчелл не собирается спорить с ней о философии. Новые серии игр чрезвычайно впечатляют, они даже лучше, чем слухи, которые о них ходят. Тот момент паники в ванне – да ему теперь несколько месяцев кошмары будут сниться.
Презентация заканчивается. В соседней комнате ждет роскошное угощение – фаршированные голубиные грудки, говядина из Кобэ, гигантские омары, у которых еще вяло шевелятся усики. Митчелл избегает своих собратьев – фондовых аналитиков. Вместо общения он ест – прилежно, серьезно, пасется по всему столу. В наше время никогда не знаешь, какой бесплатный обед будет последним. Один неверный шаг – и съедят, как одного из этих омаров.
