Кирилл Казанцев - Кредит на смерть

Сын работал риелтором, имел несколько приводов в милицию за пьяные дебоши в общественных местах и, судя по всему, вел разгульную жизнь. Квартиру он снимал. Ездил на старой «шестерке». Денег с такого не возьмешь, это однозначно.

Дочь – другое дело. Она являлась владелицей парикмахерской в городе, каталась на новеньком «Рено» да еще имела мужа. Этот бизнесмен средней руки владел продуктовым магазином, цехом по производству макарон и небольшой пекарней.

Живцов показал письмо мрачному Горелому, который придерживал сломанную руку, сидя в кресле перед телевизором. Остальные члены команды играли в буру за стенкой, в актовом зале сельсовета.

Горелый пробежал письмо глазами и спросил:

– Ты хочешь с этой бабы лаве снять? А вдруг ее муженек возникать будет?

– Да и хрен с ним, – махнул рукой Живцов. – Начнет голосить, уроем. Кто он такой? Мелкий барыга. Поверь, она мне все выплатит.

– Посмотрим, – демократично заметил Горелый, не желая затевать спора.

Бок у него время от времени прошивала острая боль от сломанной кости. Голова раскалывалась. В общем, было не до споров. Он просто сидел перед телевизором и заливал горе пивом, а тут шефу пришло в голову до него докопаться со своими вопросами.

– Не надо попусту базарить, – пробормотал Живцов, набирая телефон дочери должницы. – Сейчас я ей все объясню, и завтра мы получим бабки.

Дочь пенсионерки ответила только с четвертого раза. Она тут же пояснила, что в данный момент находится на иглоукалывании и ей вообще некогда.

– Тебе лучше выслушать, иначе мы подъедем и засунем тебе эти иглы так, что ты надолго запомнишь, – грубо оборвал ее Живцов. – Твоя мать задолжала нам три лимона и не может отдать. Если ты не заплатишь за нее, то может случиться непоправимое. Усекла?!

– Да, я поняла. А кто это говорит? – дрожащим голосом спросила женщина. – Вы должны знать, что я не отвечаю за долги своей матери. Если она брала деньги, пусть сама и выплачивает. Зачем вы звоните мне?

– Затем, что твоя мать не может с нами рассчитаться. Сделать это придется тебе, – рявкнул раздраженный Живцов. – Пожалей старушку, у нее слабое сердце. Если не ее, то себя побереги. Я все равно получу свои деньги, даже если придется вывернуть кое-кого наизнанку. Запомни, мы все про тебя знаем…

– Но я не могу такую сумму сразу отдать, – заикаясь, заговорила женщина, перепуганная насмерть. – Мне надо сходить в банк.

– Время у тебя – завтра до обеда, – отрезал Живцов. – И не вздумай приплести к этому делу ментов. Тебе же хуже будет!

– Да, я все поняла, – всхлипнула она.

Живцов, довольный произведенным эффектом, сбросил вызов и снова обратился к Горелому:

– Судя по голосу, дамочка спеклась. Деньги будут. Завтра позвоню, договорюсь о встрече. Съездим и заберем.

– Вот и хорошо. Только я не поеду, – хмуро сказал Горелый. – Одна рука не действует, башка раскалывается. Зашли кого-нибудь другого. От меня все равно мало толку.

– Да не вопрос. Кот со Стеной поедут, – пожал плечами Живцов. – У меня самого чуть мозги не вылетели от удара. Эта старая тварь сковородой нормально приложила. Да, форшманули нас эти пенсионеры.

– Да это парень все карты спутал, – возразил Горелый, глядя в телевизор. – Спецподготовка чувствуется. Я сам в разведроте служил и знаю, что говорю. Пацан профессионал, из бывших вояк. Если бы не он, то все прошло бы как по маслу.

– Что же нам с ним делать? – покачал головой Живцов.

– Лучше всего замочить, – просто ответил Горелый, не задумавшись ни на секунду. – Нужен нормальный киллер.

Главе коллекторского агентства эта идея показалась слишком экстремальной. Не для того они организовывали легальную фирму, чтобы мокрыми делами заниматься.

– А если без покойничков и своими силами? – произнес Живцов с нажимом.

Трупы в их операции были делом лишним. Убийство в такой дыре сразу привлечет массу ненужного внимания.

– Нужно просто отмудохать этого козла как следует.

– Тогда можно послать Торпеду и Калишу, – после короткой паузы ответил Горелый. – Оба отморожены на всю голову и подготовку соответствующую имеют. Сделают. До этого отлично справлялись.

Глава 5

За последний год озеро значительно высохло и обмелело. У камышей появилась полоса вязкой грязи шириной метра три. Ноги сразу погружались в эту мерзость, из которой выступала вода. Везде по берегам раскинулись густые ольшаники с травой почти в человеческий рост.

Царев попробовал вначале подобраться к воде через заросли и зашелся крутой матерщиной, напоровшись на крапиву. Из травы поднялись полчища встревоженных комаров, которых не пугали ни солнце, ни ветер, налетающий порывами с озера. На водной глади то тут, то там виднелись целые островки камыша.

Конопаткин прикинул, что глубина озера, скорее всего, везде небольшая. Они спустили лодку и стали по очереди прочесывать водоем в поисках тела.

Догадки участкового подтвердились. Глубина везде была не более полутора метров. Багор постоянно цеплял траву. Вскоре они натаскали ее столько, что хватило бы на копну средних размеров.

Понятые в это время скучали на берегу, курили и незаметно прикладывались к пузырьку, спрятанному за пазухой у одного из них, местного мастера на все руки, которого все почему-то звали Генрихом. В качестве второго понятого Царев прихватил собутыльника Генриха, шалопая и лодыря Петра Евстюхова.

Оказавшись на берегу, Конопаткин передал багор и лодку помощнику, а сам присел на поваленный трухлявый ствол дерева отдохнуть. Отмахиваясь и отплевываясь от комаров, он посмотрел на заходящее солнце. Поиски следовало завершить до наступления темноты.

На немой вопрос сержанта участковый ответил:

– Последний заход. Давай здесь вдоль берега минут десять пошарь, и домой.

Царев молча забрался в лодку и оттолкнулся от берега багром. Старший лейтенант наблюдал за ним. Водная гладь в лучах заходящего солнца засеребрилась. Камыш на дальнем берегу окрасило красноватыми тонами, ряска почернела. Стало свежеть.

Генрих покосился на участкового и снова полез за бутылкой. Евстюхов, стоявший рядом с ним, жадно сглотнул слюну.

– Прекратили это дерьмо! – рявкнул на них разозленный Конопаткин.

Только пьяных в стельку понятых ему и недоставало до полного счастья.

– А чего мы сделали? – возмутился Генрих, резко выпрямившись.

Евстюхов отпрянул в сторону.

Конопаткин подошел к ним, вырвал из-за пазухи Генриха бутылку, в сердцах разбил ее о дерево и заявил:

– Сейчас домой поедем, там и нажретесь, как всегда, в дупель.

– Я, кажется, нашел, – закричал из лодки Царев, спугнув своим воплем куликов, притаившихся в камышах.

Все бросились к нему.

– Что нашел? – возбужденно спросил Конопаткин, наблюдая за тем, как помощник подтягивает к лодке что-то тяжелое.

– Сейчас, – пообещал Царев, напрягаясь изо всех сил.

Лодка накренилась. Борта едва не черпали воду. Багор медленно пошел наверх. Из воды в полуметре от лодки, поднимая ряску, показались почерневшие ветки, а затем и сам ствол топляка, похожий на какое-то водяное чудовище с черной блестящей кожей, покрытой илом.

– Это бревно, – крикнул Генрих, решив, что все вокруг до сих пор не поняли этого.

– Твою мать! – выругался разочарованный сержант.

Он собирался отпустить ствол дерева, но тот вдруг сам сорвался и быстро ушел в воду. Вскрикнув от неожиданности, Царев взмахнул багром, потерял равновесие и рухнул за борт.

– Все, дальше продолжать поиски не имеет смысла. Надо вызывать водолазов, – заключил Конопаткин, глядя на то, как помощник старается выбраться на берег, путаясь в траве и увязая в иле.

Отборный мат разлетался по округе, заставляя примолкнуть все живое. Одной рукой Царев нес багор, а другой тащил свою лодку, проклиная все на свете. Все получилось не так, как они планировали. Конопаткин рассчитывал на удачу, однако озеро было слишком заболоченно и обширно. Вдвоем никак нельзя тщательно обыскать его за несколько часов.

В этот момент Евстюхов вскрикнул, указывая на воду:

– Рука! Смотрите!..

В том месте, куда он указывал, под водой и вправду виднелось что-то белесое, похожее на человеческую руку.

– Леха, посмотри там, – велел помощнику Конопаткин.

Вымокший и злой Царев заложил по воде крюк, погрузился по грудь, помог себе багром и воскликнул:

– Есть!

– Тащи к берегу, – велел Конопаткин.

На душе у участкового было погано. Он все-таки надеялся, что Игнатова сбежала.

Из воды показались очертания тела и длинные русые волосы.

– Вы помогать будете или прикажете мне одному корячиться? – с обидой спросил Царев, отдуваясь.

Участковый приблизился. Тело как раз перевернулось на спину, открылось лицо. Несмотря на воздействие воды и повреждения, он сразу опознал в убитой пропавшую почтальоншу.