Кирилл Казанцев - Нежный киллер
— Ну, наконец-то… Я думала, ты никогда не проснешься.
— Здравствуйте, — так же тихо произнес Григорьев, придерживая рукой спадающую простыню, дав себе несколько секунд на то, чтобы осмотреться. Квартира была обыкновенной «хрущевкой» с явными признаками недавнего ремонта.
— Ну, привет, — выжидательно смотрела на него молодая хозяйка. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Только слабость…
— Есть хочешь?
— Спасибо, не отказался бы! — Олег стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.
— Ну, иди в ванную, я сейчас что-нибудь приготовлю, — девушка поднялась и направилась к газовой плите.
Григорьев повиновался.
В ванной комнате на батарее он увидел свои чисто выстиранные и высушенные трусы и носки. Неужели хозяйка квартиры стирала его белье? Этот факт заставил его смутиться.
Омывая под теплыми струями свое избитое тело, Олег еле сдерживался, чтобы не застонать, когда вода попадала на открытые раны и ссадины. Но он все-таки намылил лежащую на полочке мягкую мочалку и, закусив губу, прошелся ею по телу.
Когда Олег повернул кран и ниспадающий шумный поток воды перестал выливаться из душевой сетки, из-за двери донесся голос:
— Я тебе тут халат приготовила. Чистое полотенце на двери. А свою простыню оставь в ванной — я постираю. Она кровью перепачкана. Твою одежду я постирала. Джинсы нормальные, а рубашка порвана. Завтра зайду в магазин, куплю тебе новую.
— Спасибо! — Такое сообщение заставило Олега снова смутиться.
Когда Олег высунул мокрую голову в приоткрытый проем двери, он увидел лежащий на стуле у стены женский цветной халатик. Другой одежды в коридоре не просматривалось.
— Халат тот, что на стуле? — уточнил Олег.
— Мужских у меня нет, — донесся голос хозяйки из кухни. — Простыню положи в стиральную машину.
Растянув цветастый кусочек материи за плечики, Олег подумал, что халат не гармонирует по цвету с его темно-синими трусами и что он с трудом поместится в такое одеяние, но выбора не оставалось.
Кое-как натянув халатик, Олег убедился, что тот бессовестно коротковат — ноги оголялись далеко выше колен, удивляя мир волосатостью, мускулистые руки под обтягивающим рукавчиком с оборочкой могли рассмешить, наверное, даже грудничков в родильном доме. Хуже всего, что эта так называемая одежда застегивалась чуть выше пупка только на одну пуговицу и на женскую сторону, оставляя довольно большое расползающееся по плечам декольте, через которое Олег мог свободно любоваться своими красно-коричневыми сосками на накачанной груди. В таком облачении, застегнутом на одну пуговицу, он и предстал на кухне перед хозяйкой. Увидев его, она не сдержала невольно вырвавшийся смешок, но потом, сделав усилие, согнала с лица улыбку и уже старалась не смотреть в сторону гостя. Олег же не просто смущался — сгорал от стыда. С опущенным взором он молча прошел к столу и сел на свободный стул. Жанна, глядя в пол и храня полнейшее молчание, поднялась из-за стола с книгами, отошла к окну, делая вид, что смотрит на улицу, и тихонько прыснула в кулак. Девушка переоделась. Теперь на ней были светлые шорты и белая майка. Темные волосы аккуратно расчесаны и забраны на затылке в длинный волнистый хвост. «Хороша!» — отметил про себя Григорьев. Еще он по достоинству оценил женственную красоту ее стройных сильных ног.
— Может, вы мне штаны отдадите? — спросил он, вперив взгляд в спину хозяйки.
Оставив его просьбу без ответа, она повернулась, не поднимая глаз, подошла к столу и снова села за книги. Подняв и задержав взгляд на открытой рельефной груди гостя, сказала почти серьезно:
— А ты мне таким больше нравишься.
— Что?! — собрался возмутиться Олег.
— Когда еще удастся лицезреть мужчину в откровенно мужественном виде? — продолжила Жанна без тени смущения. Ее глаза оставались холодными.
— Издеваетесь?! — Он смотрел на нее в упор.
— Ничуть, — она спокойно смотрела в его глаза. — Здесь редко бывают мужчины. Могу я позволить себе посмотреть хоть на одного?
— А мне показалось, что я вам сразу не понравился, — съязвил Олег.
Она немного задержалась с ответом, не отводя взгляда:
— Тебе показалось.
Он хотел сказать ей что-нибудь резкое, поставить на место, но, когда она опустила большие синие с серой поволокой глаза, густо опушенные ресницами, вдруг подумал, что они, эти странные глаза, совсем не холодные, они похожи на два бархатных цветка с небесной сердцевиной. И он даже успел подумать, что в зависимости от настроения они, наверное, могут становиться теплыми и синими, как сейчас, или наливаться холодным серым цветом облаков. Глаза этой девушки больше ее самой всего за минуту сказали ему о многом. И Олег сдержался. Он был обязан ей, он это понимал. Жанна явно хотела казаться строже и взрослее своих юных лет, но нежный овал лица с мягко очерченным подбородком и милым чуть длинноватым носиком с легкой горбинкой выдавал ее национальность, характер и прекрасный возраст.
Олег сидел за столом и, помешивая ложкой в стакане горячий чай, размышлял. Сколько времени он находится в квартире этой черноволосой девушки? Этого он вспомнить не мог. В остальном память не подвела, и сейчас он анализировал все произошедшее и понимал, что теперь только от Михаила зависит, сколько ему еще гулять на свободе. И уже другие нехорошие мысли роились в голове, навевая тревогу. Ведь теперь он, Олег Григорьев, как ни крути — преступник перед законом! Пусть даже это была с его стороны самозащита. Но тот седой милицейский полковник выдвинет совсем другую версию. Станут ли тогда служители закона церемониться с Григорьевым при задержании? Может, пока не поздно, самому пойти явиться с повинной? Если пойти, то только не в милицию, а в районную прокуратуру к Марии. Почему-то Олег был уверен, что если сдастся местной милиции, то в камере не доживет до утра. Ведь он — убийца милиционеров…
Убийца… На войне ему приказывали — он убивал. А сейчас на берегу реки ему пришлось сделать это, чтобы выжить самому. И теперь Олег искал и не находил ответа на вопрос: что дальше? Дальше был тупик. Если бы только было возможным спрятаться где-нибудь от всего этого кошмара, забыть, не вспоминать, чтобы никогда больше не переживать весь этот ужас…
— Поел? — Этим вопросом Жанна прервала ход его размышлений.
— Да, спасибо большое! Вы меня, ради бога, простите! — искренне раскаялся Олег, жалея, что Михаил привез его сюда. — Я у вас тут ненадолго. Мне уже лучше… Вот только дождусь вашего брата… — Он видел, что гораздо старше хозяйки, но почему-то все еще не мог сказать ей «ты».
— Михаил приезжал сегодня, будить тебя не стал, — сухо проинформировала Жанна. — Говорит, дела там у вас нехорошие.
— Сколько я уже у вас тут?
— Пять дней.
— Сколько?!
— У тебя, по-видимому, было сотрясение мозга и бронхит, — вздохнула хозяйка квартиры. — Думала, что не справлюсь, а в больницу нельзя. Держала тебя на антибиотиках. Повезло, организм оказался сильным…
Все пять дней, что он находился без сознания, эта хрупкая девушка ухаживала за ним? Ему вдруг стало стыдно.
Олег вздохнул. Жанна подняла взгляд и на несколько секунд задержала его на лице гостя.
— Что-то беспокоит?
— Спасибо вам… за все.
— Как ты себя чувствуешь?
Этот ее нормальный вопрос почему-то ему показался неожиданным. Неожиданно теплым.
— Почти хорошо! — поспешил заверить Олег. — Правда, голова еще плохо соображает. При кашле немного грудь побаливает. В остальном — нормально!
— Спать хочешь?
— Не особо.
— Я понимаю, что ты выспался, но мне завтра в институт, — сообщила Жанна. — Из-за тебя я почти неделю пропустила.
— Вы не думайте, все расходы и неудобства я вам оплачу, — зачем-то пролепетал Григорьев, — вы не думайте… Деньги есть…
— Еще как оплатишь! — усмехнулась девушка. — По жизни должен будешь! Ладно, поздно уже.
Она встала. Олег не нашелся что ответить…
Жанна в светлом распахнутом халате, под которым была надета белая ночная рубашка, вошла в комнату, где Олег устраивался на диване. Но просто лечь ему сразу никак не удавалось — болели избитые ребра и спина. Жанна появилась как раз в тот момент, когда Олег, скинув халат, думал, как устроиться. Он, стоя перед хозяйкой квартиры в трусах, повернулся спиной.
— Не смущайся, — сказала она, готовя шприц для укола. — Я уже видела, что у тебя вся спина — сплошной кровоподтек.
— Упал неудачно, — Олег повернулся и попытался улыбнуться. Но, заметив в глазах почти материнскую боль, произнес совсем не то, что собирался сказать: — Не беспокойтесь, Жанна, не такое бывало. На мне, как на собаке…
По команде хозяйки он послушно лег на живот. Почему-то сейчас он не испытывал смущения. Было даже приятно.
