Дмитрий Федотов - Транзита не будет
Удар ногой в дверь — заперто! Сделать шаг назад, выстрелить в замок. «Два…» В двери дыра с голову человека. За дверью — такой же коридор, как и в первом здании, но в конце, вместо одного, два выхода. Стрелять из «Магнума» по обоим… Готово! Замки выбиты.
Фархад отбросил пустой пистолет, выхватил верный «глок», шагнул в левый проход. Тоже лаборатория, только стекла поменьше, а приборов побольше. Кто-то прячется в дальнем конце за столами — плевать, время поджимает. Со двора доносятся крики, приближающийся шум моторов. Быстро среагировали! Эмир с порога стреляет из огнемета по помещению. Треск, пламя, чей-то предсмертный вопль. Так, теперь последнее и главное.
Фархад поворачивается к правой двери. За ней — он знает — цех готовой продукции. Там фасуют «белую смерть» в фирменные пластиковые пакеты, ровно по килограмму, аккуратно запаивают и ставят синее клеймо — знак качества товара.
У Фархада осталось только три выстрела из огнемета, но их должно хватить. Он распахивает дверь и сразу стреляет огнем. Проверять наличие людей уже нет времени, да и пусто здесь — успели удрать, кто хотел. А вот кто не захотел… Пули, одна за другой, прилетают откуда-то из глубины помещения и жалят косяк рядом с головой эмира. Понятно: испугался огня и не попал. Фархад второй выстрел направляет туда, откуда грянула автоматная очередь. Шипение огненной струи, короткий вскрик — всё. Последний выстрел из огнемета довершает разгром.
Фархад скинул опустевший ранец и с «глоком» наизготовку пошел к выходу. Левая рука повисла плетью, а рукав уже напитался кровью. Эмир встал в проеме двери и подивился пустому двору. Неужели он их так всех напугал? Перебежал к воротам, но выглянуть уже не успел. Откуда-то справа мелькнул приклад автомата, и свет в глазах Фархада померк.
* * *Он очнулся от холодного потока воздуха, окатившего голову и забравшегося за ворот куртки. Попытался пошевелиться и понял, что сидит, прислонившись к стене или дувалу, а руки его связаны за спиной. Странно, но раненая левая рука уже почти не болела, и плечом можно было двигать вполне сносно. Ледяным сквозняком тянуло откуда-то слева. Фархад открыл один глаз, левый — правый не смог, потому что веки слиплись, а вся правая часть лица нестерпимо горела и ныла. Превозмогая раскалывающую боль в голове, эмир обвел одним глазом окружающее пространство.
Он сидел возле стены в каком-то низком и полутемном помещении, скорее всего загоне для овец. Да и пахло здесь соответствующе. Дверь в стене напротив была заперта, но дневной свет все равно пробивался сквозь большие щели между досок.
Сильно хотелось пить. Фархад облизал потрескавшиеся губы — солоно, не иначе, запекшаяся кровь. Здорово же его приложили. Но эти раны — пустяк для Сына Солнца. Главное, выбраться наружу, под ласковые лучи, окунуться в их теплые объятия, впитать их животворящую силу, и тогда тело восстановится, раны затянутся. Над тем, кто защищает жизнь, смерть не властна!..
Фархад подтянул под себя ноги и резко оттолкнулся плечами от стены. Встал, постоял несколько секунд, ожидая, пока волна боли в голове спадет вместе с черной пеленой, затмившей зрение. Медленно двинулся к двери, осмотрел ее. Обычная дверь овчарни, открывается наружу, но сейчас заперта на деревянный засов. Надо хоть немного восстановиться, и тогда выбить его ногой станет сущим пустяком.
Эмир опустился на колени и прижался правой стороной лица к самой широкой части щели. Солнце светило прямо в нее, и Фархад с радостью почувствовал, как отек и боль вместе с ним понемногу начинают уходить. Одновременно под кожей возник зуд, будто тысячи крохотных лапок принялись перебирать и восстанавливать разрушенные ударом приклада сосуды, нервы и мышцы. Минут через пять отек сошел настолько, что правый глаз открылся и даже смог видеть, правда, очень смутно. Но на этом везение Фархада закончилось.
Во дворе раздались шаги сразу нескольких человек, и эмир едва успел вернуться к прежнему месту и сесть у стены, как дверь распахнулась и в овчарню вошли трое. Они стояли против света, поэтому Фархад не мог различить их лица.
— Смотри-ка, Байрам, этот псих очнулся! — хрипло воскликнул один. — А я думал, ты его совсем пришиб. Я же слышал, как хрустнули его кости, когда ты его прикладом угостил?
— Видать, живучий, сволочь, — низким, рокочущим голосом заговорил второй. — Берите его, Керим-хан не любит ждать!
Первый и третий, не проронивший ни слова, аскары[16] шагнули к пленнику, подхватили под локти и поволокли к выходу. Фархад решил пока не сопротивляться, тем более что и сил еще было недостаточно для полноценной схватки. Во дворе он, правда, сделал попытку встать на ноги, и тот, кого назвали Байрамом, высокий и поджарый пуштун, одетый в комбез и берцы американского образца, уважительно похлопал Фархада по плечу.
— Молодец, настоящий зоравар[17]! Иди сам.
Под конвоем эмира провели в его же бывший дом, в комнату для приема гостей. Керим-хан удобно расположился на диване с подушками и пил чай. Рядом сидела молодая, коротко стриженая женщина, одетая, как и Керим, по-походному, в штаны и куртку военного покроя. Она тоже пила чай, а рядом с ней, на подушке лежал автомат. Женщина не была пуштункой, хотя явно имела среди предков персов или арабов.
Фархада поставили перед дядей и попытались опустить на колени, но здесь уже эмир уперся и даже оттолкнул одного из конвоиров. Неизвестно, чем бы все закончилось, но Байрам мгновенно прервал начавшуюся было драку.
— Прочь отсюда, дети шакалов! — рявкнул он на подчиненных, и обоих как ветром сдуло.
С минуту Керим и его женщина с любопытством разглядывали пленника, затем хан спросил:
— Скажи, врары[18], зачем ты убил моих людей и сжег лабораторию?
Фархад выпрямился и посмотрел на дядю с презрением.
— Все же ты признал меня?.. Я сделал доброе дело. «Белая смерть» убивает тысячи тысяч людей, значит, ей не место в нашем мире!
— Надо же! — неожиданно рассмеялась женщина. — А сам-то ты давно ли занимался ее производством?
— Помолчи, шызра[19]! — поморщился Керим. — Я не знаю, кто ты на самом деле, — спокойно сказал он Фархаду, — но ты ведешь себя слишком уверенно, чтобы быть самозванцем. Почему бы тебе и не быть моим племянником?.. Так зачем ты пришел сюда, в кири?
— Я — Сын Солнца, Фархад Сарбуланд, говорю тебе, Керим Амаль, уходи туда, откуда пришел! — голос эмира отвердел. — Это моя земля, земля моих предков, и никто на ней отныне не станет выращивать смерть!
— Думаю, ты все же тронулся умом после удара Байрама, — покачал головой хан. — Ну, сам посуди, как я могу послушать тебя, если восемь дней назад похоронил Фархада со всеми почестями и, поскольку детей и братьев у него не было, по решению джирги нашего каума был объявлен веш[20]. По нему кири Сарбуланд достался мне.
— Я сумею доказать спинжираям[21], кто я такой!..
— Сомневаюсь, — недобро усмехнулся Керим. — Байрам, выведи этого самозванца за дувал, на дорогу к Файзабаду и проследи, чтобы ушел в нужном направлении. А вздумает вернуться, убей!
— Ты совершаешь большую ошибку, дядя, — мрачно бросил Фархад, когда его потащили к выходу. — Запомни, отныне ни тебе, ни твоим людям больше не придется спать спокойно, пока вы будете выращивать «цветок забвения»! Я не позволю вам…
Аскары вытолкнули пленника во двор. Керим-хан потемнел лицом и вернулся на диван. Байрам все еще стоял в дверях, ожидая последнего слова хозяина.
— И что, ты так и отпустишь этого психа? — ехидно поинтересовалась «амазонка», поглаживая ствол своего автомата.
Керим проигнорировал вопрос, молчал долгую минуту, изредка прихлебывая остывший чай из пиалы. Потом поднял голову и встретился взглядом с Байрамом. Тот кивнул и вышел.
— Давно бы так! — хохотнула «амазонка». — Я тебя не узнаю, дорогой — ты становишься добрым?
— Прекрати, Ирма! — не сдержался Амаль. — Еще раз посмеешь раскрыть рот при моих людях, отправлю в горы поля сторожить!
Женщина испуганно глянула на него и отодвинулась на самый край дивана.
— Все будет так, как должно быть, — уже спокойнее добавил Керим. — Принеси-ка мне лучше кальян.
* * *Четверо вышли из кири Сарбуланд и поднялись на ближайший холм, откуда темная лента дороги прихотливыми петлями спускалась в долину и убегала к недалекому хребту. Слева от дороги холм обрывался десятиметровой кручей, на дне которой бился среди камней непокорный зиме ручей. Байрам подвел пленника к краю скалы, разрезал ремни, стягивавшие запястья.
— Все, зоравар, прощайся с этим местом, ты его больше никогда не увидишь.
Фархад медленно и тщательно растер затекшие руки.
— Ты же умный человек, Байрам, — заговорил он. — Почему ты занимаешься таким грязным делом? «Цветок забвения» несет людям смерть!..
