Андрей Щупов - Мы из спецназа. Поединок
- Какой еще правды?
- А такой. Миром правят два чувства - страх и любовь к деньгам. Поэтому хочешь смарьяжить человечка, прежде на глот его возьми, напугай как следует, а после бабок предложи. И тогда он сам оправдает для себя любую подляну. - Лумарь даже подивился, какие ровные да гладкие у него получаются фразы. Безусловно, сказывалась школа Шмеля. - Бояться задарма, суслики, мало кто желает, а вот за бабульки - охотники всегда находятся.
Музыка заиграла энергичнее, и, изображая возбужденную змею, дама у шеста ускорила свои незамысловатые па.
- Во шалава! - Лешик даже чуть привстал. - Мне бы на оттопырку сотняжечку, а? Не могу больше терпеть.
- Держи, торопыга. - Лумарь бросил ему через стол сотенную купюру. - А то ведь не успокоишься.
- А где искать-то? На улице, что ли?
- Зачем же. Подойди к тому типчику, попроси пригласить дамочку в приват-кабинку.
Схватив купюру, Лешик немед
ленно скрылся. Не теряя времени, Гутя тут же придвинулся со стулом ближе.
- Слышь, босс, насчет камушков это реальный базар? Больно уж круглые цифры.
- Цифры круглыми, Гутя, не бывают. Круглыми бывают только дураки.
- А рынок? Ты что, в натуре, думаешь, что нам его отдадут? Там же чернореченская бригада. И Поп у них главный. Не в законе, правда, но из тертых.
Лумарь брезгливо посмотрел на помощничка.
- Мне, шмурик, что поп, что попадья. Ты их на свой аршин меришь, а я на свой.
- Так это… - Гутя нервно пошевелил плечами. - Интересно же. Мы ведь тоже рискуем.
- Рискует тот, кому есть чем рисковать, - внушительно произнес Лумарь. - А тебе чем рисковать? Жизнью? Так у тебя ее никогда и не было. То, как ты, Гутя, живешь, надо в фильмах-ужастиках показывать. Потому как это не жизнь, а полная зола. Сдохнешь, не велика и беда.
- Что-то не больно охота подыхать.
- Это тебе только кажется. Всем так кажется поначалу. А как помрут, так и успокаиваются. Туда, Гутя, - Лумарь загадочно изобразил пальцами и искоса глянул вверх, - дорожка быстрая и прямая. Уж поверь мне, быстрее, чем на лифте.
Поежившись, Гутя покосился в сторону сцены, на которой танцевали полуобнаженные дамочки. Разговор явно не шел ему на пользу, вожделение начисто пропало.
- Как там с садом? Устроилось?
Гутя кивнул:
- Я туда Шкворика прописал. Четыреста рэ в месяц плюс одежка. Ну и огород, понятно. Дед, что там работал, говорит: спокойнее стало. Разве что наркоши лазят да бомжи. Но я так понимаю, он с ними даже не связывался. Сидел в своей норе и в ус не дул.
- Наркоши? - Лумарь удивился. - Интересно. Им-то что там нужно?
- Ну… Летом коноплю с маком собирали, а сейчас просто избенки шерстят. Бомжи жратву ищут, а эти все подряд гребут - что-то потом продают, что-то на дурь выменивают.
- Значит, говоришь, лазят… - задумчиво протянул Лумарь. - Это хорошо. Лазить отучим, заодно и пацанов наших на вшивость проверим. Шлепнуть бомжика - тоже штука не простая.
И снова от мутной этой фразы Гуте стало не по себе. Неловко поднявшись, он пробормотал:
- Пойду отолью, что ли…
Снисходительно кивнув, Лумарь снова взглянул на танцующую девицу. Дамочка особого исступления не изображала, явно берегла силы для следующих номеров. Впрочем, в отличие от большинства своих коллег, танцевала она со вкусом, не допуская бульварной вульгарщины, явно выдавая балетную школу. Лумарь мало что в этом понимал, однако профессионализм чувствовал нутром. Так чувствуют бойцы опыт и силу ступающего по рингу противника. А потому, поймав взгляд танцорши, Лумарь покачал головой и показал большой палец. Танцовщица улыбнулась и быстро отвела глаза.
Достав из портмоне еще одну стодолларовую купюру, Лумарь написал поверх американского президента: «Запомни меня. Как-нибудь хотел бы встретиться». Свернув купюру, бросил под ноги девушке. Продемонстрировав чудеса гибкости, она тут же изогнулась, и Лумарь даже толком не понял, куда именно исчезла его записка. Руки танцовщицы ни на секунду не оторвались от ласкаемых грудок, и по всему получалось, что банкноту дамочка подхватила губами. Лумарь вновь хотел выразить ей свое одобрение, но в этот момент возле столика нарисовался взволнованный Гутя.
- Там это… - Он кивнул куда-то в сторону зала. - Лешик, козел такой, бабу мочканул.
- Что-что?
- В натуре толкую! Она рыпну
лась, дура, - он и сунул ей перышко.
Не спеша Лумарь поднялся из-за стола.
- Что ж, пошли, глянем на нашего придурка.
Они зашагали к приват-кабинкам. Публика продолжала дергаться в танце и незамысловато буйствовать. О случившемся никто пока не знал.
Глава 9
Когда было нужно, Лумарь умел действовать быстро и решительно. В кабинке, где произошло убийство, он оказался лишь на пару секунд позже охраны заведения.
В разодранной на груди блузке, с неестественно вывернутой ногой, на полу лежала девушка. И поза, и остекленевший взгляд красноречиво говорили о том, что никакой доктор ей уже не поможет.
Между тем один из стриженых секьюрити уже вовсю тряс одеревеневшего, вытаращившего глаза Лешика за горло.
- Ты, козел, откуда свалился сюда? Ты что, правил, сука, не знаешь?!
- А мы его сейчас к хозяину доставим… - Второй охранник, присев, потрогал руку девушки. - Чем он ее? Никак ножом. Вот паскуда!
Взглянув на вбежавшего Лумаря, зло процедил:
- Ну-ка, вышли отсюда! Быстро, я сказал!
- Погоди, они же хай поднимут. Или ментов вызовут.
- Зачем же… Как-нибудь обойдемся без ментов. - Выдернув из-за пояса «макаров», Лумарь ткнул стволом в глаз ближайшего секьюрити. - Только тявкни, цепной, враз уложу.
Охранник, что тряс до этого Лешика, испуганно оглянулся. Видно было, что подобное для стриженых защитников «Белого медведя» в диковинку. Оно и понятно. Одно дело - выбрасывать из зала обкурившихся сопляков или лупить по почкам упившихся буянов, и совсем другое -переть против ствола.
- Ну, красавец? Чего застопорился? - Лумарь покривился. - Раз уж начал, заканчивай.
Лешик посмотрел на него, и что-то в глазах этого долговязого паренька блеснуло. Какой-то дурной огонек. Охранник, продолжавший держать его за грудки, неожиданно ойкнул - тоненько, почти по-детски. Тело его дернулось от нанесенного удара, и, захрипев, секьюрити повалился на пол. А Лешик, не унимаясь, остервенело продолжал бить его ножом в грудь.
- Вы что, мужики! Спятили? Мы же вам ничего такого… - невразумительно лепеча, попятился к выходу второй охранник. Впрочем, пятиться ему было некуда. Кабинка была крохотной, и он почти сразу уперся спиной в стену. На широком скуластом лице его проступила смертельная бледность. Стоявший у двери Гутя громко икнул.
- Люблю, когда музыка громко играет. - Лумарь кивнул Лешику на охранника. - Так и хочется кого-нибудь пригласить на танец.
С окровавленным ножом Лешик словно во сне шагнул к противнику. Он явно был не в себе, и этим поспешил воспользоваться охранник. Правый кулак его метнулся вперед, челюсть Лешика отчетливо клацнула. Но мгновением позже ствол «макарова» уперся секьюрити в живот и дважды приглушенно изрыгнул огонь.
- Вот и все. - Лумарь двумя пальцами подцепил белоснежный платок из нагрудного кармана убитого секьюрити, наскоро обтер пистолет. - А теперь маленький спектакль для зрителей в ментовских погонах.
Он вложил пистолет в руку охранника, убитого ножом. Отобрав у Лешика финку, повторил с ней ту же санитарную процедуру и втиснул в пальцы второго секьюрити.
- Один ферт домогался девчушки, второй за нее заступился. Такие вот пироги, парни. А наша задача тихо и незаметно отсюда слинять. - Лумарь похлопал по щеке Лешика, озадаченно покачал головой.-А ты, корешок, заводной, оказывается! Пожалуй, тебя и в настоящем деле можно испытать. Ну да с этим еще успеем. Гутя, хорош икать, бери его под руку и вытаскивай наружу.
- Под руку?
- Точно. Выйдете отсюда, как парочка голубых.
- А ты?
- Я обожду минуту и сваливаю следом. Встречаемся в машине. Все ясно?
Головы качнулись в ответ, и мысленно Лумарь отметил, что парни, конечно, в трансе, однако не столь уж глубоком. Судя по всему, Станок, рекомендовавший ему этих двух архаровцев, не ошибался на их счет. Отмороженное время в изобилии плодило отмороженных людей. Двое из этой новой породы стояли сейчас перед ним.
* * *Спасибо осенней мороси - той самой, которую он ругал еще днем. Именно она привела его в чувство. С проблеском сознания Дмитрий ощутил, как тиски сдавливают тело. Каждый вздох давался с трудом. Казалось, ребра вот-вот треснут и грудную клетку раздавит - в цементный раствор его упаковали по грудь. Под порывами ветра бадью раскачивало, жуткий холод пронизывал все тело. Рядом в ночной темноте виднелся строящийся дом, и, судя по его высоте, он раскачивался где-то на уровне четвертого этажа.
