Сергей Донской - Караван дурмана
– И что же, – заинтересовался Громов, – там много объездных дорог?
– Зачем много? Сворачивай в степь и дуй напрямик. – Корольков рубанул рукой воздух. – Считается, что удобней всего пересекать границу часа в четыре утра. Тишь да гладь, да божья благодать. – Он затрясся от смеха, радуясь тому обстоятельству, что собеседник перестал рассказывать ему про электрический шок и передавленные сонные артерии. – Думаю, водители «КрАЗов» именно так и поступили, потому что на посту их никто не видел. Рванули через границу – и на Кентау. Их должны были встречать неподалеку от Чик… Чимкента и сопровождать дальше. Оттуда до узбекской границы рукой подать.
– Сколько времени должна была занять дорога? Дней пять?
– Три-четыре. Плюс пару дней на непредвиденные обстоятельства. Тот обломался, у этого понос. Сами знаете, какой у нас народ. Лишь бы сачковать, лишь бы бить баклуши. Для праздника любой повод сгодится.
– Но в конечном пункте водители не появились, – заключил Громов.
Это было произнесено с такой интонацией, что похохатывания Королькова сменились натужным кашлем.
– Не появились, – скорбно подтвердил он, – чертовы шоферюги! А ведь все, что от них требовалось, так это сменять друг друга через каждые четыре часа и воздерживаться от спиртного, пока они не сядут в поезд, чтобы отправиться домой.
– Тут-то и начинается самое интересное, – заметил Громов, гася сигарету в пепельнице. – Сначала ты покупаешь грузовики, совершенно не интересуясь их техническим состоянием. Потом бросаешь их на границе с Узбекистаном…
– Мне за них заплатили, – поторопился сообщить Корольков. – Я ничего не потерял.
– Кроме чувства меры.
– Что?
– Чувство меры. Совершенно необходимое условие для того, чтобы выдумка звучала убедительно.
– Почему выдумка? Я правду говорю. – Пальцы Королькова впились в сведенные вместе ляжки.
– «КрАЗы», отправленные за тридевять земель, обошлись тебе дороже, чем сам груз. – Громов растянул перед собой сложенный вдвое шнур и натянул его, как бы пробуя на прочность. – Это наводит меня на мысль, что в ящиках хранилось нечто гораздо более ценное, чем запчасти. Ты темнишь, Игорек. И у тебя осталось совсем немного времени для того, чтобы рассказать правду.
– Послушайте, вы! – не выдержала безмолвствовавшая до сих пор Наталья. – Хватит нам угрожать. И прекратите хамить. Ведете себя как… – Она запнулась, подыскивая подходящее сравнение. – Как прокурор на допросе. Ни стыда, ни совести.
– Прокуроры допросов не ведут, – сказал Громов, – но в общем-то вы затронули актуальную тему, гражданка Чуркина. Какой стыд, какая совесть? Ваш одноклассник – отпетый преступник, по которому тюрьма плачет. Укрывая его, вы являетесь его сообщницей. Так что церемониться с вами я не собираюсь. – Отшвырнув шнур, он извлек из-за пазухи трофейный пистолет, почесал стволом подбородок и задумчиво произнес: – Пожалуй, я больше не стану задавать вопросов. В принципе, не имеет особого значения, что именно находилось в грузовиках – оружие или какие-нибудь радиоактивные отходы. Главное, что водителей подставили.
– Никто их не подставлял, – выкрикнул Корольков, завороженно глядя в направленный на него ствол. – Да, они перевозили контрабанду. Но я первый был заинтересован в том, чтобы груз попал по назначению. Если бы вы знали, в какую неприятную историю я попал по милости этой шоферни!
– Не знаю и знать не хочу, – равнодушно произнес Громов. – Лучше скажи, что за контрабанда находилась в ящиках?
– Оружие. Автоматы, зенитные пулеметы, винтовки, гранатометы, боеприпасы. – Корольков шумно сглотнул слюну. – Всего на полтора миллиона долларов. Вернее, мои люди, те, которые сопровождали колонну, должны были получить партию героина на эту сумму и доставить его в Москву. Самое страшное, что за героин мне заплатили вперед.
– Самое страшное, что существуют ублюдки вроде тебя, торгующие оружием и наркотиками, – монотонно произнес Громов и прищурился. – Водители знали, что именно везут, м-м?
– Боже упаси!
– Только бога сюда приплетать не надо. Это наши проблемы, человеческие. – Большой палец Громова взвел пистолетный курок, указательный сдвинул флажок предохранителя.
– Этого не надо, – попросил Корольков незнакомым блеющим голосом. – Не надо этого.
– Да что здесь происходит, в конце концов! – опомнилась Наталья. – Не вмешивайте меня в свои грязные делишки! Немедленно убирайтесь из моего дома! Оба!
Впервые в жизни она подумала, что быть замужем за алкоголиком не так уж плохо. Ни один самый жесточайший запой Феди не сулил ей столько неприятностей, сколько появление трезвого, опрятного и состоятельного Игоря Королькова. Гранатометы, героин, долг в полтора миллиона долларов… Это было уже чересчур. Одно дело, когда деньги зарабатываются на банковских махинациях, просроченных лекарствах или тухлых окорочках. Совсем другое, если от них попахивает откровенной уголовщиной. Поднявшись во весь рост, Наталья гневно указала на дверь:
– Вон!
Громов не удостоил ее внимания, лишь двинул вперед журнальный столик, отделявший его от собеседников. Получив ощутимый удар по коленным чашечкам, ойкнувшая Наталья была вынуждена сесть на диван, с которого так поспешно вскочила. Игнорируя ее возмущенное шипение по поводу ушибленных коленок, Громов мрачно спросил у Королькова:
– Ну, деятель? Тебе есть, что еще сказать? Или пора подводить черту?
Корольков чуть не задохнулся:
– Никакой черты подводить не надо. Я сам себя наказал. Серьезные, очень серьезные люди сделали предоплату. На их деньги был приобретен товар и организована перевозка. Но произошел сбой, я свои обязательства не выполнил, а за это карают строго. Теперь меня ищут. С меня голову снимут, когда найдут.
– И правильно сделают, – убежденно сказал Громов. – Ты знаешь, сколько в стране наркоманов? Сегодня вы скармливаете им дурь, а завтра один из этих зомби пырнет ножом твою мать, чтобы раздобыть денег на очередную дозу.
Корольков понурился. Конечно же, жаль ему было лишь самого себя, но со стороны казалось, что он преисполнен чувством раскаяния. Впрочем, Наталья посмотрела на него без всякого сочувствия.
– Значит, ты мне все врал про удачную сделку! – процедила она обличающим тоном. – Никаких денег у тебя нет. Что же ты мне голову морочил?
– Деньги есть, – засмущался Корольков. – Моя прибыль составила двести пятьдесят тысяч. Чистыми.
– Очень и очень грязными, – возразил Громов.
– Но ты же их вложил в оружие и грузовики, – напомнила Наталья, гнев которой постепенно сменялся здоровым женским любопытством.
– Не все. Только часть суммы. При проведении подобных сделок лучше забирать свою долю сразу, – пояснил Корольков, – что я и сделал. Деньги хранятся на моих банковских счетах. Кстати, я готов возместить, гм… моральный ущерб.
Громов, на которого он взглянул с надеждой, недобро усмехнулся:
– Кому? Каким образом? Если заставить тебя возмещать ущерб, который ты нанес человечеству, то тебе десяти жизней не хватит, гаденыш. А она у тебя всего одна. И, сдается мне, короткая.
– Послушайте, – Корольков молитвенно прижал руки к груди, явно не зная, что говорить дальше, – послушайте…
– Почему водителям было велено возвращаться домой своим ходом? – спросил Громов, целясь Королькову куда-то между ног. – Почему ты решил бросить выкупленные грузовики? Тридцать тысяч долларов на дороге не валяются, м-м?
– Таково было условие заказчиков, – пробормотал Корольков, прикрывая ладонями пах. – Они сказали, что это сведет риск к минимуму.
– Чей?
– Ну, наш, общий… Чей же еще?
– Дурья твоя башка, – усмехнулся Громов, неожиданно пряча пистолет под куртку.
– Ох и балбес, – поддакнула Наталья, качая головой. – Я была о тебе лучшего мнения.
– Не понял, – Корольков захлопал глазами, переводя растерянный взгляд с одного собеседника на другого.
– А ты подумай, – посоветовал Громов. – Напряги извилины.
– Напряг. И что?
– Твои же так называемые партнеры и перехватили груз, – не выдержала Наталья, ударяя кулаком по дивану. – Ты им маршрут обрисовывал?
– Разумеется. Они хотели знать, насколько хорошо организована операция.
– Они дождались колонну, – сказала Наталья, – высадили водителей посреди степи, а «КамАЗы»…
– «КрАЗы», – машинально поправил подругу Корольков.
– А «КрАЗы» с оружием угнали. Теперь ты должен им полтора миллиона…
– Миллион двести пятьдесят.
– Полтора, а то и два, – возразил Громов. – «Счетчик» включен.
– Ничего не понимаю, – жалобно признался Корольков, ероша волосы.
– А что тут понимать? Оружие давно продано или обменено на героин без твоего посредничества. В том же Чимкенте, где появление машин с курганскими номерами не могло пройти незамеченным. Тебя же, великий комбинатор, будут доить. – Громов усмехнулся. – Рано или поздно найдут, изловят, посадят в подвал, станут пытать. У тебя ведь небось, на счетах хранятся не только эти двести пятьдесят тысяч? Еще какие-нибудь сбережения имеются?
