Владимир Колычев - Живая пуля

– Инна, ты? – удивленно спросила Марина Павловна.

– Инна? – Похоже, Василий Антонович не понял, о ком шла речь.

Говорил он с трудом, не разжимая челюстей. Фиксирующие шины у него во рту. Узнать его было трудно. Голова туго перебинтована, повязка на глазах и на носу, лицо в ссадинах, губы разбиты в лепешку. Да еще и челюсть сломана.

– Инна Демичева, следователь Потоцкого РОВД.

О том, что избит был именно Корчнов, она узнала только в больнице, так что не специально она приехала.

– Старший лейтенант полиции, – совсем не весело, но тепло улыбнулась Марина Павловна, глянув на ее погоны.

– Если точней, то юстиции…

Корчнов и его жена знали Инну еще школьницей, а сейчас она уже офицер, представитель закона. Только нынче не та ситуация, чтобы гордиться своим положением и формой. Вот если она преступников накажет, тогда и нос можно будет задрать.

– Василий Антонович, я знаю, что с вами произошло, но не знаю как. Я должна это выяснить и принять решение о возбуждении уголовного дела. Ваших обидчиков найдут и накажут, это я вам обещаю.

Корчнов пожал плечами. То ли он не верил в то, что преступников найдут, то ли не хотел, чтобы их искали.

– Скажите, кто на вас напал? Когда? Где?

Ни вызова в полицию не поступало, ни заявления, и если бы не сигнал из больницы, то, возможно, в РОВД так и не узнали бы о происшествии. Но сигнал о потерпевшем был, и работа по этому делу началась.

– Возле дома все произошло, – сказала Марина Павловна. – Василий к дому подъехал, а на пути машина стояла, путь перегораживала. Он хотел попросить водителя отъехать, вышел из машины, а к нему подошли трое. Сначала ударили пальцами по глазам, а потом стали избивать…

Василий Антонович кивнул. Да, дескать, все так и было.

Корчнову трудно было говорить, но все-таки и следующий вопрос Инна адресовала ему, а не его жене.

– Почему не вызвали полицию?

– Василий сказал, что не надо, – снова ответила за супруга Марина Павловна.

– Почему?

– Не надо… – Корчнов обратил взгляд к окну.

– Как это не надо? У вас ушиб головного мозга, вы потеряли зрение, а преступники должны гулять на свободе?

– Ну, врач сказал, что зрение восстановится, – вздохнула Марина Павловна.

– А если нет?

– Будем надеяться на лучшее.

– Вы надейтесь на лучшее, а мы будем искать преступников.

– Не надо, – продолжал упрямиться Корчнов.

– Может, все-таки скажете почему?

– Не надо.

– Ну, хорошо, не хотите говорить как следователю, скажите как дочери вашего друга.

– Скажу.

– Антон, побудь, пожалуйста, в коридоре.

Марина Павловна вывела сына из палаты, вернулась на место.

– Этих ублюдков найти можно, – сказала она. – И наказать можно. Только потом и Василия накажут. В следующий раз его могут убить. Они так и сказали: обратишься к ментам – убьем… Они ведь его поджидали… Заказали Василия.

Корчнов кивнул, подтверждая версию жены.

– Кто?

– Это из-за бизнеса все… Василий выиграл тендер на строительство объездной дороги в обход города, а кому-то это не понравилось.

– Кому? Фирме-конкуренту?! И вы так боитесь этих конкурентов, что готовы помиловать их? – возмущенно и удивленно спросила Инна.

– Там не просто фирма, а такие люди, что с ними лучше не связываться…

Марина Павловна, казалось, сама в том сомневалась. Не казались ей эти люди такими уж страшными, как рисовал их Корчнов, но в то же время она не хотела рисковать. Челюсть срастется, зрение вернется, и Василий Антонович дальше будет работать на благо своей семьи. Денег, правда, с объездной дороги не поднимет, зато жить будет… Может, она в чем-то и права. Но все-таки преступники должны быть наказаны…

– Значит, полицию вы не вызывали? – в раздумье спросила Инна.

– Нет, – кивнула женщина.

– Василий Антонович сказал, что не надо?

– Да, он сказал.

– Когда сказал?

– Когда в больницу увозили.

– Значит, он в сознании был?

– Когда «Скорая» подъехала, он был уже без сознания.

– А «Скорую» кто вызвал?

– Я.

– Выходит, вы видели, как трое неизвестных избивали вашего мужа?

– Не видела. Соседка позвонила, сказала, что Василия избивают, я когда подошла, никого уже не было. Игорь Петрович подошел, заявил, что полицию вызывать надо, звонить стал, а Василий сказал, что не надо…

– Значит, вы, Василий Антонович, уже знали, кто и почему вас избил? – спросила у Корчнова Инна.

– Они сказали, – не разжимая челюстей, сквозь зубы процедил он.

– Что они вам сказали?

– Убьют, сказали.

– Этого мало… Я же знаю вас, Василий Антонович, вы не такой, чтобы испугаться каких-то хулиганов.

– Не хулиганы. Бандиты… Я одного видел.

– Где?

– Не важно.

– Этот бандит представлял фирму-конкурента?

– Можно сказать и так.

– Значит, фирма эта бандитская?

– Крыша там.

– Бандитская крыша.

– И не только.

– А какая еще?

– Тебе лучше не знать. И лучше не лезть.

– И все-таки? – настаивала Инна.

– Не скажу.

– Почему?

– Тебе не скажу. Опасно это. Пусть мужчина этим делом занимается, а тебе нельзя…

– Мне можно!

Корчнов приподнял и резко опустил руку, давая понять, что разговор окончен. И плохо ему, и за Инну он боится, так что ничего она от него не узнает.

– Что ж, не хотите говорить, не надо. Пойду я, – сказала Инна. – Марина Павловна, вы не проводите меня?

– Проводить?! Ах да, конечно…

Корчнова вместе с ней вышла в коридор, и они направились к выходу.

– Инна, ты молодец, мне нравится твоя настойчивость, – сказала Корчнова. – Но Василий прав, тебе в это дело лучше не лезть… Мне даже страшно подумать, что эти подонки могут сотворить с тобой. Они никого не боятся…

– Кто они?

– Василий же сказал, бандиты.

– Они же и конкуренты?

– Ну, не они лично… Я подробностей не знаю, но если Василий сказал, то я ему верю.

– Кто видел, как его избивали?

– Соседка наша… Татьяна ее зовут. Татьяна Михайловна Гортова, по нашей улице дом двадцать четыре. Это как раз напротив их дома было. Она все видела… Не лезла бы ты в этом дело. Мы же не только за себя, но и за тебя переживаем.

– За меня переживать не надо. И за себя не бойтесь. Не хочет Василий Антонович заявление писать, не надо. Если заявления нет, то и претензий к вам со стороны бандитов быть не должно. Правильно я рассуждаю? – усмехнулась Инна.

– Может быть.

– Тогда все.

На этом разговор был закончен, но работа по делу будет продолжаться.

Миша достал из пачки сигарету, сунул ее в рот. Инна многозначительно глянула на него – дескать, у нее в машине не курят. И он правильно понял ее.

– Так я не зажигаю, без огня потяну, – сказал он. – Так можно?

– Можно, – кивнула она.

– О здоровье моем заботишься? – спросил Ракитин. И тут же, не дожидаясь ответа, сказал: – Это хорошо, что ты обо мне заботишься.

– Ну, кто-то же должен мне помогать, – улыбнулась молодая женщина. – А с чахоточными каши не сваришь.

– Странно, заявления нет, а дело ты возбудила.

– Так надо.

– А если это глухарь?

– Глухарем больше, глухарем меньше.

– Интересная логика… А заявления почему нет?

– Страшно человеку стало. Возмездия боится.

– Ну и пусть себе боится, если органам не доверяет. И мы будем вместе с ним бояться. В сторонке.

– Дело касается моей семьи.

– Он твой родственник?

– Нет, он друг моего отца. И у него строительный бизнес, и у отца. Вчера избили Корчнова, а завтра убьют моего папу…

Инна могла дать и другое объяснение. Ведь она, берясь на это дело, думала не столько об отце, сколько о других людях, которые могли пострадать от рук ненаказанных беспредельщиков. Она думала о людях, которых должна защищать по долгу службы, но такое объяснение могло показаться Ракитину пафосным, а потому притянутым за уши… К тому же она действительно переживала за отца. Так что и она не врала, и ему все стало понятно.

– Ты сегодня в ударе! – засмеялся Миша. – Просто убиваешь своей логикой!.. А если завтра продавщицу в магазине изнасилуют, ты за свою мать бояться будешь, потому что она в этот магазин ходит?

– Там из-за бизнеса наезд был. Корчнов тендер на строительство объездной дороги выиграл, а кому-то это не понравилось. Завтра этому кому-то мой отец дорогу перейдет, а я, знаешь ли, не хочу остаться сиротой.

– Твой отец строит дороги?

– Нет. Но так и Корчнов не строил дороги. Потом подряд получил. Кто-то коттеджный поселок построил, а он подъездную дорогу провел. Потом еще такой же подряд… А работать он умеет…

– Значит, за отца переживаешь? Тогда понятно.

– Ты не о том думаешь.

– А о чем я должен думать?.. О тебе? Так я о тебе всегда думаю… Может, заскочим в кафе… Э-э… Сейчас в кафе заскочим, обедать будем, – поправился он.

– Что-то я не поняла, обо мне ты думаешь или об обеде, – усмехнулась Инна.

– О тебе. А обед – это прилагательное.