Шальное золото сибирского прииска - Олег Колмаков

– Согласен… – кивнул головой Марченко. – …Тот, кто попытается забрать клад, не зная магических приёмов, подвергнет себя и своих близких серьёзной опасности. Их поджидают тяжёлые болезни, и даже смерть. Демоны, стерегущие богатства, пугают, отгоняют и убивают неосведомлённого человека. Клад «не даётся» ему, а лишь глубже уходит в землю или превращается в черепки.

Чтобы завладеть кладом, необходимо знать условия, на которых он зарыт. Однако подслушать заклятие, произносимое при сокрытии клада нам, конечно же, не удастся. Потому, прежде чем извлечь из земли клад, то самое место необходимо зааминить. То есть, обвести зажжённой лучиной или восковой свечой, и все время, пока копает воск, сохранять молчание, что бы тебе ни грезилось.

– А ты уверен, что эти самые клады здесь есть? – с некоторым подвохом поинтересовался Кулешов.

– Конечно, есть… – безапелляционно ответил Марченко. – …В здешних местах испокон веков находили золото. Вначале это делали якуты, потом старатели всех мастей. Более чем уверен в том, что кладов здесь должно быть, как грибов. Главное определиться с их конкретными местами закладки. Искать наобум не имеет смысла.

– Как-то слабо, во всё это вериться… – пожал плечами Сергей. – …Но попробовать можно. По крайней мере, будет, чем развлечься в скучные зимние вечера.

– Кстати, о развлечениях… – вдруг спохватился промывальщик. – …Ребята, может, мы в картишки перекинемся?

По мнению бывшего уголовника, это было именно его «поле», на котором Пётр просто обязан был оказаться в выигрыше, тем самым, хоть в чём-то взять верх над заносчивым Кулешовым. Однако, как выяснилось позже, в картёжных делах, Сергей оказался вовсе «не промах». Но об этом, чуть позже…

За окном жилого домика вовсю завывал северный ветер, по оконному стеклу мелкой дробью бил дождь вперемежку с ледяными каплями. Выходить на улицу совсем не хотелось. Уж лучше тут, в тёплой и уютной бытовке, вольготно развалившись на придвинутых к столу стульях.

Поначалу играли просто так, на интерес. Попробовали поиграть в «дурака», потом в «очко», «буру», «покер». Менялись игры, однако ни одна из игр вовсе не цепляла, не заводила. То есть, отсутствовал некий накал, особое напряжение, свойственное азартным играм. Едва начиналась новая партия, ставки тотчас взлетали до умопомрачительных высот – ну, а чего стесняться, один хрен отдавать проигранное вовсе не придётся. Никакого риска, потому и полное отсутствие азарта. Коль не было азарта, то не было и того самого интереса, ради которого мужчины и взяли в руки колоду.

«Я пас» – «Вскрываемся» – «Две пары» – «А у меня каре. Ваш триллион проигран».

Примерно в таком, несколько скучноватом темпе, раздача за раздачей, и протекало данное игрище. А впрочем, какое там, игрище?.. Настоящее «игрище» началось лишь тогда, когда Марченко предложил играть на реальные, а не виртуальные деньги. На ту самую наличность, которая имелась при себе у каждого из мужчин. Тут-то и появился тот самый азарт, а вместе с ним и дикий интерес к самому процессу игры.

Панов отыгрался довольно-таки скоро, быстро спустив свои три с половиной тысячи. Покинув игровой стол, Владимир улёгся на кровать, прихватив с собой пачку старых газет, найденных в самый первый день. Читать новости двух–, а то и трёхмесячной давности, смысла, конечно же, не было. Зато такие рубрики, как «история», «юмор», «досуг» или «мнение аналитиков» – фактически, не имели временных ограничений.

Пока механик шуршал пожелтевшими страницами, за «карточным столом» развернулась ожесточённая борьба. Сергей с Петром, похоже, бились вовсе не за деньги. Нынче на кону стояло нечто иное. Если хотите, то два альфа-самца решали вопрос своего доминирования, сражались за «стадо», за «свою территорию».

На тот момент, когда оставшийся без денег Панов покидал карточное ристалище, на руках у Кулешова и Марченко оставалось что-то около пятнадцати тысяч. Причём, данная сумма была распределена между двумя игроками примерно поровну. Однако уже после третьей или четвёртой раздачи, на Серегиной стороне стола уже скопилось порядка двенадцати тысяч. То есть, Пётр проигрывал едва ли не вчистую, теряя на каждой раздаче достаточно крупную сумму.

Марченко пытался блефовать, правда, делал он это весьма неумело. По крайней мере, Кулешов считывал намерения Петра без особого труда. С регулярным постоянством оставаясь в проигрыше, промывальщик принялся разбрасывать вокруг себя «психи», пытался обвинить соперника в мошенничестве. Когда ж сам Пётр чуть «передёрнул» карту, то есть, попытался сшельмовать, и эта не слишком аккуратная манипуляция вовсе не осталось без внимания соперника… В общем, мужчины схватились за грудки. Они не просто поссорились, а что называется: разосрались в хлам. Правда, до откровенного мордобоя дело пока так и не дошло.

– Катись-ка ты в свою грёбаную избушку, беспредельщик херов… – прорычал в гневе Марченко. – …Или вовсе проваливай из наших мест. Ноги длинные – может, успеешь…

– С какого перепугу, я должен тебя слушать? По-моему, старшим здесь оставлен Владимир. У него и должность выше, и статус… – спокойно ответил Сергей. – …В общем, ты здесь никто. Как механик скажет, так я и поступлю.

– Тогда оба проваливайте…

На том, собственно, игра и закончилась.

Глава 6

Озлобленные мужчины разошлись по разным углам вагончика, расположившись каждый на своей кровати. По сути, уже на третий день знакомства, между Петром и Сергеем пробежала не просто чёрная кошка, между ними образовалась целая пропасть.

В домике зависла гробовая тишина, которая продержалась достаточно долго, лишь шуршание газетных страниц. Выждав некоторое время, дабы стороны конфликта перегорели и чуть поостыли, Владимир решился осторожно нарушить подзатянувшееся молчание. Отвлекая спорщиков от былой темы, Панов принялся читать вслух некоторые газетные статьи.

– …Вопрос к каждому: готов лично он, вы или я быть манипулируемым? И до какой степени мы готовы, чтобы нами манипулировали? Лично я, стараюсь быть минимально подверженным каким-либо манипуляциям, потому что уверен: править никого не нужно. Всю мою сознательную жизнь кто-то непременно пытался проникнуть в мои мозги и меня изменить. Это были и советская власть, и детский сад, и школа, и вся система…

– Что за умник написал эту хрень? – обращаясь к Владимиру, тихо поинтересовался Марченко. Похоже, его зацепили последние слова о «советской власти» и «системе».

– На вопросы корреспондента отвечает Эдуард Бордовский… – безучастно ответил механик.

– Бордовский, Бордовский… Фамилия, как будто бы знакомая… – о чём-то размышляя, повторил Пётр. – …Дай Бог припомнить, кто это.

– Это известный режиссер, – подсказал Кулешов.

– Точно… – усмехнулся Марченко. – …Так ведь он, вроде бы, уже старый… И вдруг так нелестно отзывается о советской власти.

– Очевидно, ты имеешь в виду Ивана Бордовского?.. – вновь попытался внести ясность Сергей. – …Он не просто старый, он уже умер. Лет пять или семь тому назад. Кстати, очень