Лекарство против морщин - Александр Афанасьев
***
Каирский международный – был огромен, и все еще держался, как один из оплотов цивилизации в мире надвигающегося варварства – стекло, траваллаторы, переходы, дьюти-фри. Когда садились – под крылом хорошо был виден Египет: бетонные коробки зданий в море бесконечной серости пустыни. И это Каир – он стоит на Ниле, дельта которого – одно из самых плодородных мест мира, тут снимают по три – четыре урожая в год. Большая часть страны, процентов восемьдесят – это безжизненная пустыня, где вообще никто не живет. И почти все население Египта, больше половины – концентрируются в двух крупных городах – это Каир и Александрия. В первом с пригородами проживает двадцать три миллиона человек12, в другом больше пяти. Двадцать три миллиона человек – это полторы Москвы, в одном месте. Если начнется – ни одна армия мира не сможет ничего сделать. Нет такой армии, которая бы смогла взять под контроль двадцатимиллионный бунтующий город…
Контроль я прошел быстро – паспорт правильный, израильской визы нет, саудовской тоже, вещей почти нет. На выходе – подошел к мужикам из нашей телекомпании, которые грузили в бусик аппаратуру
– Место до города найдется? Заплачу.
Телевизионщики переглянулись – они только что солидно закупились в дьюти-фри. Водкой. Я впрочем, тоже. Водка в мусульманской стране, если ее не светить – может открыть многие двери…
– Зачем, так возьмем.
– Ну, спасибо…
***
Движение на каирских дорогах – по московским меркам полный беспредел, хотя по сравнению с тем, что было, когда я тут учился – изменения к лучшему очевидны. Когда я тут учился – на весь город был один или два светофора и столько же регулировщиков движения. Дорожной полиции не было вообще, но не было и серьезных ДТП потому что весь город перманентно стоял в пробке. Ехали, как Аллах на душе положит, от одной пробки к другой, лезли в любую щель. Между движущимися машинами как-то протискивались пешеходы. И все это сопровождалось какофонией сигналов и руганью из открытых окон машин…
Сейчас, по крайней мере, на основных дорогах появились знаки, указатели и разметка – и на них даже обращали внимание. Окна закрыли – потому что сейчас даже в недорогих машинах есть климат-контроль. Огромные рекламные щиты нависали над дорогой, рекламируя смартфоны, халяльную еду и исламский банкинг.
При этом – среди следов от пуль на стенах, исламские граффити, знакомый до боли знак – сжатый кулак, запястье обмотано колючей проволокой – символ исламской революции. Броневики… автоматы… черные глазницы окон с сажей от языков пламени на стенах.
Как в Сирии закончилось – так тут и началось. Никто не понял и вряд ли когда-то поймет подвиг Сирии – она дала всем передышку на несколько лет, приняла удар на себя, дала время подготовиться. Если бы не Сирия – здесь полыхнуло бы еще в двенадцатом.
Что сделал Египет, чтобы подготовиться к удару людской стихии? Ни-че-го. Просто выбрал нового отца нации – чтобы было кого ненавидеть и на кого спихивать вину.
Водитель бусика – говорил по-русски, телевизионщики дали ему диск, он с радостью вставил его в проигрыватель. Зазвучало, резануло по нервам болезненно-тревожное, совершенно неуместное здесь…
Ах, "Кресты", вы мои "Кресты",
Растянулись на полверсты,
За кирпичной, да за стеной,
Горемычный подельник мой.
Ты, мой кореш, меня прости,
Залетел ты по глупости,
По Неве тарахтят суда,
Пару месяцев до суда…
Ах, "Кресты", вы мои "Кресты",
Судеб сломанных полверсты.
Не гони, тормозни, таксист,
Пусть услышит Санёк мой свист.
Он услышит, поймёт, Санек,
Что на воле крутой денёк,
Что подруженька Тонина,
Я узнал – под ментом она.
Бьётся ранней зимы снежок,
От сумы до тюрьмы шажок,
И себе самому не лги,
Что не нужно платить долги…
Я помню эту песню по сериалу «Бандитский Петербург». А первый раз я его увидел в саддамовском Ираке – купил на развале на рынке… ввезли контрабандой, а так как иракцы в большинстве своем русский знают – такой товар пользовался спросом. Смотрели его тогда еще на видеокассетах, почти подпольно, по телевизору, запитанному от дизель-генератора…
И вот теперь эта музыка звучит здесь – в очередной стране, находящейся на грани катастрофы. Ирак от силовой демократизации мы тогда не спасли – не было у нас тогда сил остановить американцев.
Все правильно. Долги надо отдавать…
Интересно, кстати, почему Корнелюку и вообще авторам этого сериала – никакой премии не дали, никак не отметили. Все ведь поют и не только в России…
И себе самому не лги,
Что не нужно платить долги…
***
Поселился я как и журналисты – в Рамзес-Хилтон или Нильском Хилтоне, расположенном на Нильском корнише, у самого берега реки Нил, в самом живописном месте города. Его в свое время строили американцы – строили для себя, роскошно, с казино, с собственным бассейном. Сейчас отель забит китайцами и журналистами со всех стран, американцев почти не видно. Зато перед входом – колючая проволока и бронемашины. Sic transit gloria mundi.
Номер был старенький, небольшой по площади и с хриплым кондиционером – зато на самом верху, если морская пехота США будет проводить экстренную эвакуацию – далеко бежать не придется. Из окон открывался чудный вид на Нил и кварталы города. В том месте, где был каирский майдан – были видны черные столбы дыма. Это готовят еду, а так как с деревом тут туго – жгут или солярку или даже старые покрышки…
О дивный новый мир, каким мы его создали…
Я сел на кровать… кровать была по-американски большая, сильно отнимая место у номера. Почему то пришла в голову мысль – то, что мы видим сейчас лучше или хуже того, что было в девяностые? Для нас, русских – понятно, что лучше, для нас девяностые – это то, что не должно повториться никогда. А как насчет египтян, например? Девяностые для них – экономический рост, первые годы туристического бума, высокий сезон которого пришелся на нулевые, Мубарак еще такой молодой – он в восемьдесят втором заступил на пост, девяностые – его расцвет как политика и лидера. И вроде бы не на что жаловаться – но почему и здесь с такой яростью кричат: смерть Америке? Им то Америка что сделала?
Загадка человеческой души…
***
Надо было
