Жизнь вопреки. Часть 1 - Виктория Владимировна Касьяник
— Максим.
— Так вот, Максим. Спим мы здесь, как видишь, по очереди. Иначе не получается. Тебя за что замели?
— Наркотики, — пожал плечами парень.
— Ооо, надолго присядешь. За наркоту вкрутят по полной.
— Меня кто-то подставил. Я понятия не имел, что в моем чемодане.
— Твоя или нет, ментам фиолетово. А если с их подачи, то впаяют на всю катушку.
— Вряд ли, сами. Я сам чемодан открыл, — засомневался Макс.
— Значит, кто-то другой постарался.
И Макс вспомнил тетку с тележкой, то, как оставил чемодан и бросился помогать. За это время в его багаж можно было все что угодно положить. Он ни разу не оглянулся. Вот и ответ на первый вопрос — «откуда?». Прав был шеф, говоря, что он ходит, как босяк без охраны.
— Чего притих? Вспомнил откуда дровишки? — спросил мужик.
— Кажется, да…а что толку?
— А теперь покумекай, кто заинтересован в том, чтобы ты тут отдохнул?
— Может дорогу кому перешел? — предположил другой, — причины всегда только две: бабки и бабы.
Все дружно заржали.
— Или обе сразу, — добавил кто-то.
Максим стал перебирать в памяти события последнего времени. Все финансовые операции проводились легально. Никаких споров и взаимных претензий не было. Внутренние рабочие моменты всегда были, есть и будут. Но вряд ли это повод для таких постановок. Если же причина в новом Яшином проекте с фармацевтической компанией, то нет смысла избавляться от него. Яша может отправить на переговоры кого угодно вместо него. В крайнем случае, приедет сам. Тогда и подставить было бы куда проще в Москве. Нет, это все не то! Здесь замешан кто-то местный. А за последнее время они жестко прессанули Сумченко. Вот у него точно есть причина так обидеться!
*****
Макс просидел в СИЗО почти два месяца, дожидаясь приговора. Во время суда прокурор просил восемь лет строгого режима. Но грамотный адвокат, нанятый Яковом Моисеевичем, скостил срок до пяти лет. Максим смотрел на все происходящее с ним, как на дурной сон. Он не мог до конца поверить, что это все происходит в его жизни. Первый раз за все время он был рад тому, что его родные не дожили до этого времени. Такое они точно не пережили бы!
Для него, мальчика из интеллигентной еврейской семьи, было очень трудно находиться в СИЗО. В бытовом плане это был сущий ад. Никакого санузла в камере не было, о личной гигиене можно было только мечтать. Переполненное помещение, вонь, отсутствие элементарных матрасов делало пребывание невыносимым. Он не мог нормально выспаться или расслабиться. Тихо здесь не было никогда. Очередность сна на общих лежанках, коллективный поход в баню раз в неделю и антисанитария, царившая вокруг, убивали Максима. Жаргонные слова, перемежающиеся отборным матом сокамерников, казалось, превращали его мозги в деградирующую жижу.
Первые дни он отказывался от еды. Есть то, чем здесь кормили и едой-то он назвать не мог. Отношение охраны, как к какому-то человеческому отребью, поражало. В теории он, как юрист знал, что такое тюрьма. Точнее думал, что знает. Действительность оказалась куда суровее и страшнее. Максим и представить себе не мог, что это не самое страшное. Этапирование в колонию оказалось куда кошмарнее. Стоя голым перед конвоирами, которые проводили шмон, он пытался внутренне абстрагироваться от реальности.
Сидя в душном «столыпинском вагоне», в переполненной клетке с кучей зэков, он впервые ощутил клаустрофобию. Их везли почти двое суток. Запах пота, смрадное дыхание попутчиков, вонючая баланда, которой их кормили. Все смешалось. Максу стало казаться, что он не доедет, а задохнется прямо здесь в этом грязном, душном вагоне. Перепалки заключенных, мат и плевки, грубость и жестокость конвоя. Все это, как тяжелый пресс, ломало психику, давя все светлое, что было в его душе.
Никто не возвращается с войны и тюрьмы тем же человеком, что был когда-то. Тяжелый груз пережитого отпечатком ложится на внутренний мир человека, меняя его личность и мировоззрение.
Приехав на место отбывания наказания, и пройдя еще одну унизительную процедуру досмотра, новоприбывших определили в барак. После санитарной обработки, они двинулись обустраиваться. Здесь было гораздо удобнее: спальных мест хватало всем, на кроватях лежали матрацы. В каждом помещении был свой умывальник и сортир. Вполне можно было соблюдать гигиену и спать на собственном чистом белье. Ели, гуляли и ходили в баню строем. Но это лучше, чем постоянное пребывание в вонючей камере.
К жестким законам зоны Максим старался привыкнуть. Задача была одна- выжить и остаться человеком.
*****
У Марго начал расти живот. Токсикоз прошел, начались резкие перепады настроения. Любая мелочь, будь то грустный фильм, песня или шутка, сказанная не к месту, могла вызвать слезы. На пятом месяце ребенок начал шевелиться. Сначала эти движения чувствовала только Марго. Но скоро и будущий папаша ощутил под своей рукой первые легкие толчки жизни.
— Это он? — спрашивал он жену, держа руку на ее животе.
— Он или она. Я еще не знаю, — улыбалась она, пожимая плечами.
После этого он стал бояться сильно прижимать к себе женщину. А у Марго играли гормоны, ей стало сильно хотеться близости. Яша же боялся навредить ребенку, обращаясь с ней, как с хрустальной вазой.
— Яша, я живой человек, и не сломаюсь от твоих прикосновений, — успокаивала она мужа.
— Он же там! А я не хочу, чтобы ему было неудобно.
— Перестань говорить глупости, и иди ко мне.
И он очень осторожно и нежно доводил ее до пика наслаждения.
Дома все было хорошо, и только одно напрягало Якова. Когда взяли Максима, он отправил к нему самого толкового адвоката, но у того получилось только немного уменьшить срок. Судья не пожелал взять деньги, что было не типично.
— Ты в кабинете ему, что ли, бабки совал? — нервничал Яша.
— Обижаете, Яков Моисеич, — отвечал адвокат.
— Чего же он тогда кочевряжится?
— Думаю, что «заказали» Максима Сергеевича. А теперь сверху давят. Вот он и не решается.
— Это я и сам понял. Петя, гнида расстарался.
Понимая, что по закону вытащить Макса вряд ли получиться, он отправил по зонам «прогон», чтобы каждая собака знала, что Максим- его человек. Так Яше было спокойнее. А вот в бизнесе сильно «заштормило». За то время, как Макса посадили, он потерял две крупные сделки.
— Необходимо вытаскивать парня! Крутись, как хочешь, но найди лазейки. Не могут такие люди от бабла отказываться.
— Я стараюсь, но там не так все просто. Вы же и сами понимаете.
— Я тебе за что плачу?! — гремел шеф, — чтобы ты мне в уши пел? Или землю
