Татьяна Степанова - Прощай, Византия!
— Я думала, такие методы давно в прошлом, — сказала Нина, освобождаясь от его руки.
— Ой, что такое прошлое? Это еще один миф. Так мы с вами договорились?
Нина молчала.
— Мы договорились. — Ануфриев значительно, победно глянул на угрюмого Колосова — учись, мол, губерния. — Ну а детали вам изложат мои коллеги. Я ненадолго вас покину. — Он выскользнул из кабинета. Тон у него был такой, словно он послал Нине невидимый воздушный поцелуй.
Катя молчала. Молчал и Колосов.
— Они так обеспокоены судьбой этой семьи, потому что этот генерал Абаканов когда-то, сто лет назад, возглавлял ихнее НКВД? — спросила Нина. — Неужели прошлогодний снег — это все еще тайна? Неужели прошлое и правда — миф?
— Нина, когда-то, сто лет назад, «ихнее НКВД» было и нашим тоже. Я вам скажу, почему я и вот Катя, — Колосов искоса глянул на Катю, — почему мы обеспокоены судьбой этой семьи. Вот взгляните, и вот, вот еще снимок, — на этот раз он не ограничился компьютерными файлами, а выложил перед Ниной на стол толстую пачку цифровых фотографий с места происшествия.
Нина невольно отшатнулась, охнула.
— Вы хороший человек, Нина. Вы женщина, вы мать. — Колосов подбирал слова. — Тогда, в Май-Горе, вы старались нам помочь. Я не забыл это дело. И я вас прошу, Нина. Другого такого подходящего человека мы скоро не найдем. Это займет неделю, может, даже две. А за это время черт знает что еще может случиться.
— Ты боишься, что это убийство не последнее? — спросила Катя.
— Я бояться права не имею. Но я знаю одно: это дело очень серьезное. И очень непростое. Иначе эта наша «ошибка резидента», — Колосов кивнул на дверь, — такую бурную активность тут бы не развивала.
— Но ведь еще ничего не известно. У вас и версий каких-то вразумительных, кроме версии дорожного нападения, нет.
— Чтобы появились версии, нужен хоть какой-то объем информации. — Колосов посмотрел на Нину. — Ну что, я могу на вас рассчитывать? На вас обеих в этом деле? Или мне пробивать эту стену одному?
— Один вы поранитесь в кровь. — Нина вздохнула, вернула ему снимки. — А как все это будет организовано? Как я туда к ним заявлюсь?
— Вас порекомендуют как специалиста. Рекомендации будут отличные. А это такие люди, что привыкли все делать через знакомых. Они вам сами позвонят. Думаю, что это будет Константин Абаканов — старший брат убитой Евдокии. Сейчас он фактически глава семьи. С ним вы и договоритесь об условиях, о гонораре. Нет, нет, Нива, тут все должно быть по-настоящему, достоверно. Так что не стесняйтесь, не тушуйтесь. Проявите характер, ну и смекалку тоже. У него и у остальных членов семьи не должно возникнуть и тени подозрений. Никто не должен догадываться, кто вы на самом деле.
Глава 9. КОНСТАНТИН В «ПАНОРАМЕ»
Константин Абаканов-Судаков сидел за столиком ресторана «Панорама», что под самой крышей отеля «Золотое Кольцо». Он только-только закончил обедать, ждал кофе, десерт и коньяк, смотрел на город за окном, расстилавшийся до самого горизонта. Жизнь снова вроде бы входила в привычное полноводное русло. Только вот от жизни этой словно отсекли что-то напрочь острым мечом, и как, чем восполнить эту потерю, было не ясно. И некого было спросить об этом.
Константин сидел за столиком один. Со стороны он выглядел вполне респектабельно, что было немаловажно для этого солидного дорогого ресторана, посещаемого в основном иностранцами. Вполне приличный преуспевающий молодой мужчина, хорошо одетый, гладко выбритый, розовощекий. Хоть и упитанный, пожалуй, сверх меры, однако пока еще не обрюзгший.
Ждал он не только десерт и кофе, но еще и Марью Антоновну Сквознякову — известнейшую в столичных и региональных кругах бизнес-леди, с которой много лет вел дела его покойный отец Константин Ираклиевич и с которой приходилось налаживать контакты теперь ему самому. Марья Антоновна по обыкновению опаздывала, заставляя себя ждать. Но вот наконец она появилась в зале ресторана. Метрдотель почтительно подвел ее к столику, заказанному Абакановым.
Марья Антоновна была полной представительной дамой пятидесяти трех лет. Выглядела она, несмотря на две пластические операции и ежедневное посещение косметического салона, точно на свой возраст. Волосы у нее были не ахти какие смолоду, и поэтому она носила роскошный французский парик «а-ля Элтон Джон и Алла Пугачева», выкрашенный в платиновый звездно-голливудский колер. Одевалась она всегда в самых дорогих бутиках, но, увы, на полной ее фигуре (сто двадцать кило чистого веса) даже произведения от «Прада» сидели отнюдь не сногсшибательно. На этот раз на ней был брючный костюм — настолько весь в пестрых леопардовых принтах, что вам начинало казаться, что это и не женщина вовсе, а толстая раскормленная пантера из зоопарка, учуявшая аппетитный аромат фуа-гра и заскочившая в этот подкупольный панорамный ресторан на огонек. Аксессуаром к туалету Служил портфель из кожи аллигатора, который Марья Антоновна крепко сжимала пухлой маленькой ручкой, унизанной перстнями.
— Немцы меня задержали, целая делегация приехала. Такие безобразники, такие дотошные. А ты мне что-то уже заказал, Костя? О, да ты уж пообедал, успел. — Она уселась напротив Абаканова. — Давно ждешь?
Марья Антоновна была женщиной богатой. Но обожала быть приглашенной к уже накрытому столу, особенно если приглашение исходило от мужчины. Константин подозвал официанта. Марья Антоновна сделала по меню свой выбор. Когда официант отошел, она энергично, по-мужски закурила ментоловую сигарету и хлопнула ладонью по портфелю из аллигатора.
— Вот и факс из Красноярска, Костя, — пробасила она, — давно мы его ждали. Хочешь не хочешь, придется завтра лететь. Я уже и билет секретарю велела забронировать. Принципиальное согласие правления нашего банка на ведение переговоров получено. Так что, думаю, Костя, новости не за горами.
Константин молча ждал, не смея спросить, перебить. Марью Антоновну он знал давно — с ранней юности. Она была давним партнером его отца. В прошлом они не раз и отдыхали вместе, встречаясь то на альпийских горных курортах, то в Париже, то на Женевском озере. Константин знал и о том, что некогда (правда, очень давно) отца и Марью Антоновну связывали и гораздо более тесные, близкие узы. Она и сама этого не скрывала, называя порой Константина «сынком». Но он знал и другое: после столь неожиданной для всех кончины его отца именно Марья Антоновна стала в глазах многих той опорой, тем плечом, на которое он мог бы хотя бы на первое время опереться, не опасаясь того, что эта подпорка рухнет.
Банк «Стабильность и перспектива», вот уже несколько лет бессменно возглавляемый Марьей Антоновной Сквозняковой, осуществлял кредитование и инвестирование горно-обогатительного комбината в Анжеро-Судженске — того самого комбината, контрольный пакет акций которого принадлежал сначала покойному Константину Ираклиевичу, а теперь — после его смерти — всей их семье.
— Красноярский консорциум проявляет большой интерес. Они даже этого не скрывают, — сказала Марья Антоновна, — да и немцы тоже. Ох уж эти немцы… Теперь, видно, никуда без них. Ну, что же, слетаю, погляжу, послушаю их предложения. Первые переговоры всегда трудны, но нам не привыкать. Тебе, Костя, тоже не мешало бы лететь со мной.
— Я знаю, Марья Антоновна, но я сейчас никак не могу. Завтра у нас похороны Дуни. — Константин почувствовал, что голос его подвел — сорвался. Он всегда мечтал иметь мужественный баритон с вальяжной хрипотцой — абакановский «фирменный» голос, как у отца и как, судя по рассказам помнивших, у деда Ираклия. Но природа наградила его мальчишеским тенорком с фистулой, что совершенно не шло к его начинавшей все сильнее полнеть, раздаваться вширь фигуре.
— Недолго она пожила на свете, бедная. Что творится, а? В какое безумно жестокое время мы живем. — Марья Антоновна покачала пышной платиновой головой. — Я сроду с охраной не ездила, только вон и есть у меня, что Василий — шофер. А после этого случая, веришь, задумалась, не нанять ли и мне какого-нибудь бугая-телохранителя. Так ведь это не спасет, если что. Они, подлецы, ведь сначала о своей шкуре пекутся. Известий из милиции нет?
— Нет. Меня вызывали, потом они в Калмыкове к нам приезжали. — Абаканов увидел, что официант несет заказанного Марьей Антоновной омара-фламбе. — У меня, признаюсь вам, просто почва из-под ног выбита всем этим. Ни о чем думать не могу. Все время Дуню перед собой вижу — вот так.
— Понятно, родная кровь. — Марья Антоновна снова кивнула. — И все же, сынок, соберись с мыслями, послушай меня. Из Красноярска, чем бы эти переговоры ни Кончились, мы все равно обязательно слетаем на комбинат. Что там будет — сам знаешь.
— Собрание акционеров, внеочередное. Меня уже известили.
— И что будет там, на нем, тоже догадаться нетрудно. Сам понимаешь, покуда контрольный пакет акций был в одних руках, да еще такого человека, как отец твой, один был разговор. Теперь же… Да, как рано, как нежданно-негаданно Константин ушел из жизни. Такого отца, как твой, Костя, поискать еще. Много у нас чего с ним было за целую-то жизнь и хорошего, и не очень, но главное скажу тебе — дело он умел делать. Умел! И других заставлял. Осиротели мы без него. Вот и на собрании этом акционеров… Естественно, Костя, там не одобрят идеи, чтобы Контрольный пакет акций был раздроблен, рассредоточен.
