Татьяна Гармаш-Роффе - 13 способов ненавидеть
Игоря детектив приглашать не стал. Пока что этот парень был ему неясен. И никакие иные отношения, кроме рабочих, их не связывали.
– Алеша? – донесся до него голос Александры.
Они остались обедать тут же, в ресторане "Эфемериды", и теперь сидели за столиком, поедая какую-то нежнейшую рыбу с хитрым названием, под лимонно-чесночным соусом.
– Прости, задумался. Что ты сказала?
– Думаю, что пора начинать у тебя ремонт... Саша до сих пор деликатно не спрашивала, как продвигается его расследование и стоит ли надеяться на возвращение денег. Не спросила и сейчас, но ее предложение означало, что не очень она надеется... И думает, что жить придется на Смоленке.
– Если ты помнишь, моя квартира продана с условием моего проживания в ней еще три месяца. По окончании я должна буду ее покинуть. Это ведь теперь чужая квартира...
Ее взгляд поскользнулся на слезе, уплыл в сторону, а за ним и взгляд Алексея, и вся его душа. Он ощутил надвигающееся головокружение.
...Когда-то Александру преследовали сны, в которых она падала с высокой горы в пропасть. И каждый раз она просыпалась от ужаса. Но однажды решила досмотреть сон до конца и увидеть наконец, что там, внизу, на дне. Ведь это всего лишь сон, сказала она себе, от него не умирают! Но когда она это сделала, когда позволила продлить падение, то поняла, что внизу – смерть. Если она сейчас не проснется, то умрет... Она рассказывала об этом Алексею, и он представил себе все столь живо, словно сам видел ее сны, словно сам летел в пропасть. И сейчас, ощутив надвигающееся головокружение и холодные струи воздуха вокруг скул, он понял: нужно немедленно остановить падение!
– Саша... – начал он, не зная толком, что сказать. Лишь бы сбить это ощущение, лишь бы проснуться вовремя, не дать им обоим упасть в пропасть. Ограбление было не просто потерей огромной суммы, жизненно нужной. Оно было злом, вмешавшимся в их жизнь. И от него следовало немедленно отгородиться магической чертой неприятия.
– Хотя бы косметический ремонт, – произнесла она, выдернув за шкирку свой взгляд из бездны и вернув его на место.
Она тоже вспомнила о своих снах, понял Алексей. И решила остановиться. Моя умница, любимая девочка... Я найду его, Саша... Я выловлю его из плотного тумана неизвестности, я выкрою его из этого тумана по лекалу, я вычислю его логарифмической линейкой, я запишу его в скучные страницы протоколов, воплощу в пухлом томе с иллюстрациями его убийств! И принесу ему этот том в обмен на то, чтобы он навсегда исчез из нашей жизни!
– Только окна надо будет вставить пластиковые, – старательно продолжала Александра, пытаясь обыденностью удержать их обоих на краю бездны. – Они лучше защищают от шума и от пыли...
– Да, – ответил Алексей. – Конечно. Нужно этим срочно заняться.
По правде говоря, мысли о ремонте с трудом помещались в его голове. Слишком она, голова, была занята Бенедиктом. Но он по-прежнему не хотел рассказывать о нем Александре. Не хотел, чтобы ее коснулось зло, вторая серия, часть первая... И потому старался не выглядеть слишком рассеянным.
У него это плохо получалось, но Саша истолковала его рассеянность по-своему.
– Алеш, это, конечно, очень обидно... Но ведь мы не на улице остались, верно? У нас есть крыша над головой. И, прямо скажем, крыша неплохая: в виде вполне большой и даже дорогой квартиры в центре Москвы...
Он поймал через стол ее руки и притянул к губам, оставив на каждой по поцелую. Руки у Александры были изящны – как, впрочем, и она сама, – и он задержал их еще на мгновение в своих ладонях, любуясь.
– Ты сильный человек, Сашка. Я восхищаюсь тобой.
– Да брось ты. Я просто не истеричка. Нужно уметь исходить из тех обстоятельств, что сложились. Других ведь у нас пока нет, верно?
Конечно, верно, Сашенька! Поэтому я тебя и назвал сильным человеком! Если бы ты сейчас разревелась, я бы, разумеется, тебя утешал, вытирал твои сопли. Ты имеешь полное право реветь, потому что с нами случилась беда. Не самая большая, но все же беда...
Но ты не плачешь. Ты не позволяешь себе распускать сопли. И потому я тебя так люблю, родная...
– Я имел в виду, что ты мужественно согласилась терпеть меня каждый день под одной крышей!!! – сказал он вслух.
Слушая ее хрипловатый смех, он верил, что все непременно сложится хорошо. Он вернет деньги для новой квартиры, в которой малышу будет хорошо и комфортно, и у этой жутковатой истории окажется непременно счастливый конец. Обязательно!
...Вечером, словно в подтверждение его надежд, позвонила Тамара и сообщила, что интересующую информацию детектив может получить непосредственно завтра утром.
6 октября
...Скупые сведения, почерпнутые из стандартных карточек установленного образца, по которым заполняются мозги компьютера в ЗИЦ, ни о чем ему не рассказали. Собственно, на их болтливость он и не рассчитывал. Все, что хотел получить на данном этапе, – это список имен, по которым он будет работать. С Виктором, если тот не откажется.
Всего оказалось тридцать девять случаев, прошедших через сито заданных детективом параметров. Не так уж и много, если говорить о цифре, но безумно много, если знать, что каждое дело представляет собой толстенную папку, иногда не одну и не две, оперативно-поисковых дел. Компьютеризация милиции до сих пор оставляла желать лучшего, большая часть материалов пишется на бумаге, а на флэшку бумажки не перекинешь, да к себе домой не унесешь... Стало быть, придется сидеть у бывших коллег в каком-нибудь захламленном уголке, обложившись папками...
Но прежде чем за них взяться, Алексей должен знать, что искать. Понятно, что иголку в стоге сена, но необходимо разработать методику поиска этой иголки!
Он вернулся домой и позвал в кабинет Игоря. Посадил за свой компьютер и велел сделать простую таблицу.
– Первый раздел: название "Внешние признаки". Запиши следующее...
Кис ходил по комнате и думал, местами вслух. Игорь следил за его перемещениями, пытаясь угадать, что именно нужно записать.
Цвет волос не пойдет, размышлял Алексей. Если бы женщины были, к примеру, задушены, и при этом блондинки, да еще со схожим типом внешности, – тогда да. Но сам по себе, отдельно взятый, такой признак не потянет... Может, прическа? Нет, тоже мало... Маникюр? Он зверел при виде яркого лака? Или длинных ногтей? Возможно...
– Запиши: сопоставить аксессуары... И еще украшения. Шарфики, платочки, ленточки, кольца, браслеты, бусы, что там еще носят женщины...
– Серьги, – подсказал Игорь.
– Да-да... И еще маникюр. Если мы найдем о нем сведения, конечно...
Кис неожиданно остановился. А вдруг у жертв духи были одинаковые?! Мало ли, вдруг их запах в маньяке вызывает некоторые ассоциации, рождающие агрессию? Но кому же в милиции пришло бы в голову запротоколировать название духов? М-да, делать нечего – духи те давно выветрились...
– Второй раздел, Игорь: "Судмедэкспертиза". Проверить, не было ли на теле незначительных деталей... Например, следов укола. И что-нибудь "лишнее" в крови – присутствие наркотика или снотворных средств... Маникюр продублируй здесь: медэксперт должен дать описание тела, включая руки, – а у оперов разве только случайно фотоснимками разживемся... Готово? Тогда третий раздел: "Социально-семейная ситуация".
Кис снова зашагал по кабинету. Что может вызвать больную реакцию убийцы? Наличие детей? Нет, не годится... Наличие мужа, но это нам уже известно. Бен (так сокращенно прозвал детектив Бенедикта) сам сказал: все замужние... А если, к примеру, второй брак? Или отношение к родителям? Например, женщины, бросившие своих престарелых родителей... Или первых мужей... Вдруг наш маньяк почитает себя блюстителем нравственности или вершителем правосудия? Алексей вычитал в Интернете: такое встречается, хотя и реже, в практике серийных убийств. Да, годится, запишем!
И вот еще что может вписаться в почерк "народного мстителя": если убитые женщины вышли замуж по расчету, с его точки зрения. Допустим, она намного моложе мужа, а муж имеет приличное денежное положение, откуда маньяк делает такой вывод... Да, это тоже взять на заметку!
Игорь старательно вводил новые графы в таблицу. Алексей мерил шагами кабинет.
Что еще? Профессия жертвы? Например, секретарши? Или скорее учительницы? Маньяк в детстве ненавидел учителей? Почему бы нет... Его, возможно, унижала какая-нибудь строгая старая дева. Или его собственная мать была учительницей, и он ее смертельно боялся... Или, напротив, он сходил с ума по молоденькой хорошенькой училке, у которой не застегивались на груди верхние пуговички, и он долгими часами не сводил глаз с ее кофточки. А она над ним потешалась...
У Алексея была такая училка. Ему было всего десять, но он тогда уже испытал первое волнение любви... Наверное, это были просто свеженародившиеся гормоны растущего мальчишеского организма, но отчего-то в детстве и отрочестве они приобретали форму высокого романтизма... Может быть, от какого-то страха перед тайной Женщины... Нет, перед таинством Женщины!
