Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха
Это было двойственное чувство, Жунид и сам не очень-то понимал его природу. Запирательство допрашиваемого в любом случае шло во вред расследованию, но упорство, характер преступника, остатки хоть каких-то, пусть до неузнаваемости искаженных человеческих принципов, внушали ему невольное уважение.
Он сам не заметил, как брезгливо отодвинулся, когда Будулаев, повернувшись, задел его коленом сквозь одеяло.
— Помнить должны вы, — твердо сказал Жунид. — В ваших интересах говорить, а не молчать. Итак — кто в шайке? Кто главарь?
— Барон. Кто еще? Он — пахан и есть. Зубер… Был Даша-Гирей.
— Почему был?
— Он недолго. Сначала Хапито заявился. Потом чего-то с Феофаном не поделили и Паша наладился в Новороссийск…
— Еще.
— Ну, я сам, Хапито…
— Рахман?
— Он совсем мало. Не доверял ему Феофан. Думал, стукач. Проверить хотел.
— На чем же он его проверил? На ограблении кассира Шахарской фабрики?
— То не мое дело. Слыхать слыхал, а так оно или нет — не знаю.
— Кто убил инкассатора? В Дербенте. Шестнадцатого апреля?
Будулаев замотал головой.
— Знаю только, что дня за два перед тем Хапито и Паша-Гирей нагрянули к барону. Мировая пьянка была.
— Здесь, в Черкесске, кто связан с шайкой?
— Улита. Но Феофана она в глаза не видала. Никого дербентских не знает.
— Кто вас подослал вчера? Кто поручил убрать меня? Или, может быть, медэксперта?
— Не-е-е, — Парамон пошевелил ногой и, скривился от боли. — Не ее. Барон сперва сказал, чтобы я припух в Дербенте и не совал носа сюда. А опосля чего-то у них там перетасовалось. Буй притопал, и они с Феофаном пошли к Омару…
— Алексей Буеверов?
— Он. Тоже — сука. Газиза тогда пришил, а сам раскололся. Ты про то помнишь, начальник, старое дело…
— К Буеверову мы еще вернемся. Продолжайте — кто вас подослал?
— Барон. Кто же еще? Зубера твои огольцы сцапали. Ему барон припухать велел, а потом говорит, дуй в Черкесск, за тем самым колечком…
— Что сказал Феофан, посылая вас?
— Дал машинку. Пока, говорит, Шукай живой по земле ходит, не вертайся. Я за тобой, майор, двое суток мотался. А тут перепутал или что — не знаю. Промазал, выходит.
— Стреляли вы в судебно-медицинского эксперта Зулету Хасановну Нахову, — сказал Жунид, изучающе глядя на Парамона. — Вас ввела в заблуждение фуражка, которую она надела.
— Вон оно чего. Надо же… — на туповатом лице Будулаева появилось некоторое подобие улыбки. — Спутал, значит…
— Ну, и сволочь, — прошептал Сугуров, не сдержавшись и добавил еще фразу по-цыгански.
Будулаев удивленно воззрился на него.
— Чавел, что ли?
— Цыган я, — сказал Арсен, презрительно скривив губы. — А ты позоришь все цыганское племя.
— Не лайся. Скажи ему, майор! Нет такого закона лаяться!
— Ишь, какой законник, — усмехнулся Шукаев, закуривая, и успокаивающе кивнул Сугурову. — Вернемся к делу, Будулаев. У нас нет времени. Вам сказали, почему вы должны убить меня?
— Сказали. Сказали, что мы все у тебя на крючке. Шевельнешь пальцем — и хана.
— Где сейчас Буеверов?
— В той хате, где меня Феофан прятал.
— Дербентская, 21?
— Ну, ты даешь! — искренне изумился Парамон. — Все, что ли раскопал?
— Почти. Немного осталось.
— Дока ты, майор.
— Кто выкрасил вам волосы в день ярмарки?
Будулаев снова усмехнулся, посмотрел на Шукаева и покачал головой.
— Не зря, видать, Феофан велел тебя пришить, начальник. И это усек…
— Отставить болтовню, — посмотрев на часы, негромко, но резко сказал Шукаев. — Отвечайте на вопросы коротко и точно.
— Улита.
— Откуда вам известно, что мы ее арестовали?
— А Буй на что? Он сказал барону, что ихняя малина накрылась.
— Все? Что еще можете добавить?
Парамон откинулся на подушку. Лицо его снова приняло угрюмое выражение.
— А ничего. Что тут добавлять. Дурак я был, дурак остался.
— Почему же такое самоуничижение?
— «Само»… что?
— Почему себя дураком обозвал?
— А потому. При Асфаре объедками жил, бока подставлял и теперь не краше. Башли, так те — барону, Хапито или Паше-Гирею, а нам с Зубером — шиши позолоченные…
— Кто снабдил Гумжачева восточным костюмом?
— Чего?
— Халат, феску и чувяки — кто дал Хапито?
— Она же. Улита. Из театра брала.
— Почему вам не доверяли торговлю фальшивыми драгоценностями?
Парамон несколько секунд недоверчиво смотрел на Шукаева.
— Опять темнишь, начальник? Какие еще фальшивые? Феофан сказал — у Омара Садыка все в ажуре, как на монетном дворе…
— Значит, от вас даже Нахов это скрывал, — сказал Жунид. — Кстати, Фатимат Паритова знала вас? Вы ее?
— Не-е-е. Коли б знала, разве бы я пошел с Зубером?
— Ну, вот еще одно доказательство, что ваши главари не доверяли вам. Если хотите знать, Зубер Нахов, а позднее Хапито Гумжачев, он же Саду Кади, через Паритова сбывали в магазин золотые и серебряные вещи с поддельными камнями. Паритовы делились с ними барышами. Вас держали на подхвате.
Лицо Парамона медленно наливалось краской. Он еще не верил и буквально съедал Жунида глазами.
— Сомневаетесь? Могу сейчас же устроить вам очную ставку с продавщицей и с Зубером Наховым тоже. Правда, он менее разговорчив…
— Врет, собака! — брызгая слюной, закричал Парамон. — Будет он говорить в свой срок! Ах ты, сука! Значит, и здесь мне чайник навесили!
— Успокойтесь, Будулаев!
— Гады! — цыган с силой хлопнул по подушке своей огромной ладонью, — застиранная наволочка и старый наперник лопнули разом, и из подушки полез грязноватый свалявшийся пух. — Ладно, майор! Раз они так, скажу и то, чего не хотел. Запомни: на Дербентской, 21, в доме подвал есть, а из него ход в соседский. Тот, другой подвал, пустой… окон из него три и все в разные стороны…
— Хорошо, я приму к сведению. Может, вспомните, кто убил инкассатора?
— Не-е, майор. Байки разные слыхал, а так — не знаю. Дело-то нешуточное, чтоб зря вякать.
* * *Времени оставалось совсем немного, и Жунид так спешил, возвращаясь пешком в управление, что даже тренированный Сугуров с трудом за ним поспевал.
Дараев ждал их в кабинете Виктора Ивановича.
— Ну, что ж, товарищи, — сказал Гоголев, жестом приглашая всех садиться. — По всему видно — наступает время решительных действий, как говорят теперь в сводках. Улик и вещественных доказательств у вас, Жунид Халидович, предостаточно, пятеро арестованы — Бекбоев, Нахов, Щеголевы, Будулаев. Надо брать быка за рога. Вот и Вадим Акимович сегодня при мне допрашивал эту дамочку… Улиту. Приперли ее к стенке… Расскажите, Вадим Акимович.
— Только в двух словах, — попросил Шукаев, глядя на часы. Времени — в обрез.
— Возились мы с ней долго, — сказал Дараев. — Хорошо, что ты позвонил об аресте Будулаева. Я сказал Щеголевой, при каких обстоятельствах ты его взял. Тут она и развязала язык. Сама она, конечно, не в курсе всех их дел, но прекрасно знала, что содержит самый натуральный притон для уголовников. С Рахманом у нее шашни, а Васюковой он просто крутил голову, добывая через нее нужные ему сведения о том, что делается в управлении…
— Этот факт еще будет у нас предметом особого разговора, — помрачнел Гоголев. — В аппарате — осведомитель бандитской шайки! Каково, а?
Выждав вежливую паузу, Дараев продолжал:
— Парамона она знает давно: он частенько ночевал у них, наведываясь из Дербента. Иногда, видимо, приторговывала ворованными вещами, которые он привозил, но не признается в этом. Бывали там и Зубер Нахов, и Хапито. Последний имеет еще одну кличку — Сату Кади.
— Я знаю.
— Этого привечала мать Улиты Евдокия Щеголева. Кстати, она ей не родная мать… Турецкий маскарад для Гумжачева младшая Щеголева позаимствовала в театральной костюмерной.
— Откуда в доме охотничьи принадлежности и сапоги?
— Из вещевого мешка Буеверова: он передал все это Рахману… Фибрового чемодана, говорит, не видела, не знает ничего о том, куда исчезал Рахман.
— Даты его отсутствия уточнил?
— Да. Он уволился 14 июня и отсутствовал, по словам Улиты, больше недели. Во всяком случае, война уже началась, когда он вернулся. Но вернулся не домой, а к ней. И, судя по всему, на улице днем старался не появляться…
— Чемоданчик с деньгами надо искать в Дербенте, — уверенно сказал Жунид. — Тратить тих они пока не рискнули: финансовые и торговые учреждения до сих пор не имеют сведений о появлении в обращении купюр с зарегистрированными номерами…
— Еще Сергей Тимофеевич рассылал уведомления с этими номерами, — вставил Гоголев.
— Ты думаешь, Бенбоев отвозил деньги? — спросил Вадим.
— Думаю. Судя по показаниям пасечника Юсуфа, подвода, на которой сидели убийцы, направлялась в Шахар. В районе пасеки другой дороги нет. Значит, мы не ошибаемся в том, что это были Бекбоев, Буеверов и кто-то третий. Почти уверен, что это не Будулаев. Они и отвезли награбленное к Рахману.
