Валерий Ефремов - Власть ножа

Налетчики

Выслушав план Угря, Бархан поморщился.

— В жизни не брал заложников, — недовольно произнес он. — Это значит: мы все время будем находиться на мушке снайперов. И менты обязательно какую-нибудь пакость для нас придумают, времени у них будет достаточно. Мы, скорее всего, даже не на киче, на цвинтаре окажемся.

— Я никого не неволю, — сухо ответил Угорь. — В случае чего мы и втроем справимся. — Он кивнул на Селезня и Витю Перышко.

— Но ты так толком и не сказал, как мы уходить будем, — несколько смягчил тон Бархан, понимавший, что в запасе у Угря имеется какой-то ход, о котором он сейчас умалчивает. — Я знаю, как уйти. И этого достаточно. А вам надлежит позаботиться, чтобы со мной ничего не случилось. Иначе — сами понимаете… Будем вам и кича, будет и цвинтар. «Вот, сука, как подстраховался плотно!» — невольно восхитился Бархан. Он посмотрел на Селезня и Перышко. Те не выказывали никакого волнения: видимо, абсолютно доверяли Угрю. — Ладно. Я согласен. Что теперь? — Момент! — явно обрадовался этому ответу Угорь. Он вышел из комнаты и через пару минут вернулся с несколькими спецназовскими черными масками. — Держите, наденете в машине. Маски получили все, кроме Фариды. Они расселись в джипе «чероки», женщина расположилась за рулем. Рядом с ней устроился Бархан. Остальные трое заняли задние сиденья. Угорь находился между Селезнем и Витей, соприкасаясь с ними коленями, и чувствовал биение пульса подельников, с удовлетворением отмечая, что у пацанов с нервишками все в порядке. Как, впрочем, и у него самого. Хотя все они шли на такое крупное дело впервые. Пожалуй, только слегка потряхивало Селезня, а вот Перышко как будто на пикник ехал, шашлычок хавать. Ну, вот оно, здание из бледно-розовых плит. На первом его этаже когда-то располагался гастроном, а ныне то самое заведение, до которого им сейчас всем есть дело. Да ещё какое дело! — Надеть маски, братва! Все немедленно напялили маскировку. У Кунцевского отделения «Промбанка» имелся знак, запрещающий остановку, что не помешало Угрю скомандовать Фариде: — Тормози! Машина мягко остановилась прямо напротив входа в финансовое учреждение. Налетчики выскочили из машины в масках и с автоматами на изготовку, только Перышко размахивал пистолетом, из которого он, чтобы случайно не выстрелить, вынул патроны. Фарида тут же дала по газам. Уже у самого входа в банк бежавший первым Бархан периферическим зрением уловил, как из-за угла здания наперерез джипу Фариды выскочил гаишник с полосатой палкой. Он явно намеревался тормознуть машину, которая — действительно — стала замедлять ход. Бархан тут же остановился. «Не тормози! Уходи, Фарида!», — хотелось крикнуть ему. Но, видимо, женщина считала, что гаишник из-за угла здания не видел выскочивших из джипа людей, и решила, что отмазаться будет проще, чем уйти. — Чего встал?! — закричал уткнувшийся ему в спину Угорь. Бархан кивком головы и стволом автомата одновременно указал в сторону остановившегося джипа и подходившего к нему гаишника. Угорь, увидев эту сцену, пришел в сильное волнение, в душе проклиная себя за собственный просчет. Он полагал, что использование краденого джипа всего лишь в течение нескольких минут — дело достаточно безопасное, ведь Фарида должна была загнать тачку в ближайший от банка двор и покинуть её. Кто мог предположить, что гаишники остановят машину именно на этом отрезке в сотню метров? Если бы их тормознули чуть раньше, всех вместе, это было бы неприятно, но, в общем-то, ничего страшного. Они бы либо отмазались, либо ушли. Просто налет пришлось бы перенести. Но сейчас они уже у банка в масках и с автоматами в руках, а девка осталась одна. Если ей не удастся договориться с ментом и её задержат, а потом расколят — дело дрянь, поскольку установят их личности. Но это ещё полбеды. Фарида должна была пригнать свою «тойоту» к условленному месту и ждать, когда они выберутся из банка с мешками, наполненными баксами. Если тачки не окажется в нужном месте и в нужное время, уйти с бабками без мотора будет очень трудно. А ведь он хотел поначалу заранее поставить туда машину! Но, в конце концов, посчитал, что она будет светиться там слишком долго и наверняка какой-нибудь будущий свидетель по делу о налете на банк припомнит эту белую «тойоту». Угорь негромко выматерился. Ну, припомнил бы и припомнил — все равно и от японской тачки пришлось бы избавляться! Гораздо хуже то, что происходит с Фаридой сейчас или может произойти. Автоматная очередь и последующий звон разбитого стекла прервали тягостные раздумья растерявшихся Бархана и Угря. Хотя они не простояли у входа в банк и десяти секунд, вооруженные люди в масках не могли остаться не замеченными охраной. Один из банковских секьюрити, крикнул: «Тревога!» и выхватил из кобуры пистолет. Валить охрану и вообще кого бы то ни было не входило в планы налетчиков — Угорь приказал: «Шмалять только на крайняк!» Но Селезень, увидев сквозь дверное стекло, что охранников не удалось застать врасплох, а к секьюрити, вытащившему пушку, выскочили на помощь ещё двое людей в форменной одежде со стволами, решил: этот случай — самый, что ни на есть, крайний. Он дал длинную очередь по охране через застекленные внешние и внутренние двери и не отпускал курок до тех пор, пока все трое защитников банка ни повалились на пол, роняя из рук оружие. Угорь, к которому тут же вернулись обычные для него хладнокровие и решительность, крикнул: «Вперед!» и первым ворвался в вестибюль. Он влетел в комнату охраны. Там оказался только один человек с кобурой, у него, видимо, не нашлось времени, чтобы вытащить из неё табельный ПМ, поскольку он все время орал что-то в рацию. Увидев ворвавшегося в комнату налетчика в маске, охранник было потянулся обеими руками к кобуре, но сразу же понял, что будет разумнее поднять их вверх. Угорь, чтобы не терять времени, даже не стал его разоружать. — Сейчас пойдешь на выход! — хрипло, меняя голос, приказал он. — Как менты подъедут, скажи, что взяты заложники. Пусть дадут нам рацию, мы вступим в переговоры. Если будет штурм, замочим на хер всех заложников. Давай действуй! Охранник с поднятыми руками пошел к дверям банка. Здесь, согласно «штатному расписанию», дежурил Витя Перышко. Он вопросительно посмотрел на шедшего сзади секьюрити Угря. Тот скомандовал: — Пропусти этого! — после чего направился к Селезню, который вместе с Барханом сгонял кассиров и клиентов в дальний конец операционного зала, потрясая воздух криками и автоматными очередями. Весь народ по команде налетчиков уже залег на пол и в заданное место передвигался ползком. Перышко одним глазом смотрел на улицу, другим — на операционный зал. Специфическое воспитание — смесь блатных понятий и своеобразной религиозной этики, почерпнутой из учения брата Артемия, позволяло наблюдать за зверской картиной — взятием заложников — без особого душевного волнения. Ведь все эти перепуганные и беспомощные люди — богачи, раз уж они оказались в банке, и, конечно, нажили свои деньги неправедным путем.

Но вдруг его взгляд выхватил из аморфной людской массы фигуру девушки, распластавшейся у окошка, у которого она, видимо, стояла минуту назад. Девушка пыталась дотянуться до паспорта, находящегося у окошка. Подняться она, конечно, боялась. Но тут рядом с ней возник Бархан и с криком «вперед, лярва!» пнул её ногой. Глаза девушки наполнились слезами, и она поползла вместе с другими товарищами по несчастью в тот угол, где сгрудились остальные заложники. Перышко, покинув свой пост, действуя скорее по наитию, чем по какому-то расчету, быстро подошел к кассовому окошку и сунул паспорт заложницы в карман. Лишь теперь он бросил на неё внимательный взгляд и мгновенно понял — эта одетая в белую блузку и светло-серую юбку девушка завещана ему Судьбой. Вот о чем говорил Учитель! Это — Единственная. Принадлежащая только ему! Он попытался встретиться с ней взглядом, и это ему удалось. Витя кивком и успокаивающим жестом руки попытался поддержать её, и она, кажется, его поняла. Во всяком случае, залитые слезами большие серые глаза стали наполняться иным смыслом — страх уступал место надежде… Между тем Селезень устремился к кабинету главбуха, а Угорь — к апартаментам директора. Селезня встретил высохший, как дерево с подрубленными корнями, старик. Встретил ворвавшегося в кабинет налетчика с автоматом без всякого удивления, будто смотрел много раз виденный, а потому осточертевший американский гангстерский боевик. — Открывай сейф, падло! — заорал бандит. — Сейф? Этот? — Главбух повернул голову в сторону железного ящика. — Но там одни банковские документы. Вы за ними пришли? — Открывай, там разберемся, фофан херов! Старик, кряхтя, встал со стула, набрал на сейфе некую комбинацию из нескольких цифр, потом вставил в замочную скважину ключ, несколько раз повернул его и распахнул дверцу. Селезень нетерпеливо сунул туда голову — там действительно лежали одни никчемные бумажки. — А деньги?! Деньги где!? — вновь заорал он на бухгалтера. — Вас, вероятно, интересуют деньги вкладчиков? Они в другом сейфе. Но он открывается одновременно двумя ключами — моим и директорским. — Все так же спокойно и обстоятельно отвечал главбух. — Потом разберемся и с твоим директором! А где твой ключ от сейфа? Твой ключ где? Старик бухгалтер, однако, совершенно не среагировал на эти слова, молча, с каким-то безнадежным спокойствием разглядывая бандита. — Ах ты, сука! — вконец разъярился Селезень и что есть силы прикладом автомата ударил в висок главбуха. События же в другом кабинете разворачивались несколько иначе — едва Угорь ввалился к директору Гусманову, как тут же получил сильнейший удар по темечку чем-то жестким и тяжелым и рухнул без сознания на мягкий палас.