Фридрих Незнанский - Шестой уровень
— Это нечестно, — сказал вдруг Гладий.
— Зато надежно, — парировал полковник. — А ты, хлопчик, лучше молчи. Забыл Чечню?
К удивлению остальных, Гладий действительно опустил глаза и виновато засопел.
— Ну, еще у кого вопросы? — Полковник без тени брезгливости налице раздавил пальцем безрассудного таракана.
— Ага, у вас на все наши вопросы один ответ. — Сотников кивнул на еще шевелящееся насекомое.
— Да, ответ один! — полковник грохнул кулаком по столу, и вовсе превратив таракана в лепешку. — Думаете, вы одни такие? Удачливые? Незаменимые? Свет клином на вас сошелся? Да таких, как вы, — раком до Японии выстроить, и еще останется!.. Но я купил вас! Со всеми потрохами. Я вас из дерьма вытащил. Так что будьте любезны! При этом, заметьте, я вам еще и плачу. В твердой валюте.
Андрей побагровел, но сдержался, не проронил ни слова.
— Раз уж вы заговорили о деньгах, — в отличие от Андрея, Сотников оставался невозмутим. — Сколько?
— Пятьдесят тысяч на брата, мы люди не жадные, — расслабился Валентин Демидович.
— Царская щедрость, — хмыкнул Венька. — Обхохочешься...
Гладий вдруг повел себя по-штрейкбрехерски.
— Пятьдесят так пятьдесят, — протянул он, почесывая свою огромную ручищу. — Тоже деньги, на дороге не валяются.
— А что скажет командир? — поинтересовался Чернов, глядя на Чеснокова.
— А мои слова что-то смогут изменить? — Андрей ощущал себя просто раздавленным, размазанным по столу, как тот таракан.
— Шестьдесят!.. — голосом аукциониста выкрикнул Веня.
— Ладно, так уж и быть, — смягчился Савелов. — Не обеднеем... Пятьдесят две.
— Пятьдесят семь! — упрямился Сотников.
— Пятьдесят пять!— полковник жахнул кулаком по столу и даже не заметил; как убил еще одного таракашку. — Это мое последнее слово!
— С половиной...
— Без половины.
— Тогда с авансом.
— Мы предоплатой не занимаемся, расчет только после выполнения. Или семьям, если...
— Не дай Бог, — Кирюха суеверно постучал пальцем по столу.
— Вам выделят деньги на карманные расходы, сами будете решать, что с ними делать. Хотите сэкономить —Пожалуйста, никто не против.
— Если не в ущерб нашим общим интересам, — уточнил Чернов.
— А где гарантия, что, когда мы вернемся, на нас ничего не будет висеть? — спросил Андрей.
— Фу, как я не люблю все эти меркантильные разговоры! Вот если вернетесь, тогда и поговорим... — поморщился Валентин Демидович.
— Тащ полковник, вас Волков, срочно. — Из ванной комнаты вышагнул высоченный мужик с телефонной трубкой в руке. — Вроде сердится.
Савелов пулей вылетел из-за стола и, прижав трубку ухом к плечу, скрылся в ванной.
Ребята боялись смотреть друг на друга, словно только что привяли участие в чем-то ужасно неприличном и теперь им жутко стыдно.
— И все равно — суки, — сказал Кирюха.
Но ему никто не ответил.
— Так, мне пора! — Вслед за шумом спускаемой воды из ванной послышался взбудораженный голос полковника. — Оставляю вас с Черновым, он вам все по полочкам разложит — где, что и когда.
Через мгновение Савелов вышел в коридорчик и начал натягивать на себя пуховик.
— Александр Владимирович, как только закончишь — сразу доложишь.
— Всенепременненько. — Чернов протирал линзы очков белоснежным платком. — Мы быстренько, за часик уложимся.
Помогая полковнику взвалить на плечо тюк, охранник что-то шепнул ему на ухо.
— Да хрен с ней, с ширинкой! - отмахнулся Савелов. — В машине застегну, под курткой не видно. — Он обернулся на пороге и, многозначительно погрозив пальнем, прошипел: — И только попробуйте мне не справиться, сукины дети!
Глава одиннадцатая В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ
Когда за Савеловым грохнула дверь, Чернов пригнулся к столу и интимно произнес:
— Теперь я могу сказать вам то, что не мог сказать при полковнике. Мы с вами только-только встретились, у нас еще не было возможности, узнать друг друга... Прочувствовать, если хотите... Так вот... Мои взгляды на жизнь несколько отличаются от взглядов Валентина Демидовича. И я хочу, чтобы вы это знали. Во многом я с ним не согласен, во многом... Полковник — человек прямой, порой жестокий и безжалостный в своих решениях, поступках... Но он настоящий профессионал, это надо понимать...
— Теперь понимаем, — язвительно сказал Андрей.
— Понимать и оправдывать, — продолжал Чернов. — Я совсем недавно в Москве, — Александр Владимирович тактично пропустил реплику Андрея. — До этого пятнадцать лет работал за границей, в жарких, скажем так, странах. Видите, даже загар еще не сошел... За моими плечами десятки операций, схожих с той, какую вам предстоит выполнить. За все пятнадцать лет я не потерял ни одного человека. Думается, это с какой-то стороны меня характеризует.
Ребята невольно переглянулись.
— Я внимательно просмотрел данные о вашей службе.
У меня возникли противоречивые чувства... С одной стороны, задачи вы, конечно, выполняли. Но с другой... Слишком много риска, непродуманных действий, рассчитанных на простое русское «авось». Авось прорвемся, авось проскочим, где наша не пропадала!.. Так нельзя... Я не хочу, чтобы вы перли напролом. Не хочу приносить соболезнования родственникам. Никогда этого не делал и, надеюсь, не буду... Вы понимаете, о чем я?
— Понимаем... — ответил за всех Чесноков.
— Наша команда разработала план, и я вас с ним подробно ознакомлю. — Чернов раскрыл объемистую папку. — Смотрите, слушайте и запоминайте. Никаких записей, вы все должны запомнить. Если возникают вопросы — спрашивайте.
Вопросов не было.
— Ладно, начну с главного. Вы должны привлечь к операции еще одного человека.
— Кого? — вскинулся Андрей. — Никого мы больше привлекать не будем.
— Да? А вы, Чесноков, что, знаете водолазное дело?
— Не-е-е, — протянул Кирюха, который сразу догадался, о ком идет речь. — Митяй на это не пойдет.
— А вы его уговорите, — спокойно ответил Чернов. — Козлов служил в морской пехоте, у него тысяча погружений. Без него никак не обойтись. Правда... — Подполковник замешкался, взглянул на Веню. — Насколько я понимаю, у вас с ним...
— Вот именно, небольшие трения, — не без ехидцы сказал Сотников.
— Разброд в команде — нет ничего хуже и страшней. — Александр Владимирович поднялся, заложил руки за спину, нервно прошелся по комнате. — Но без него...
— Мы разберемся, - встал и Чесноков. — На работе наши отношения никак не скажутся. Только прошу вас, не надо и с ним страховаться. Он сам пойдет. Мы уговорим.
— Не уверен...
— Я обещаю вам. Слово даю. Слово офицера.
Чернов приблизился к Андрею, положил ему на плечо руку.
— Под вашу личную ответственность, капитан Чесноков. И если вдруг... Вы же все понимаете?
— Так точно.
— Введете Козлова в куре дела самостоятельно, и будем считать, что с этим вопросом мы тоже разобрались. - Подполковник вынул из папки большую помятую фотографию и бросил ее на середину стола. — Вот ваш главный объект.
Ребята склонились над снимком.
Портрет мужчины в морской фуражке. Лицо сухое, жесткое. На высоком лбу и выбритых до синевы щеках видны крошечные оспинки. Взгляд серьезный и волевой.
— «Немой Игорь Степанович... русский... — начал читать дело Чернов, — сорок пять лет... рост метр девяносто семь... глаза серые... волосы русые... особые приметы»... так, это неинтересно. «Капитан танкера «Луч», — медленно, с расстановкой произносил Чернов. — Предположительно его держат в Токио по этому адресу, — на стол лег лист мелованной бумаги. — Запоминайте, запоминайте... Немой нужен нам живой.
— Стишками заговорили... — усмехнулся Кирюха.
— Не отвлекайтесь, Барковский.
— Не, просто сам стихи уважаю...
— Дальше. — Чесноков прикрыл глаза, намертво вдалбливая в свой мозг название токийской улицы и номер дома.
— Да, живой... — Александр Владимирович замолчал, задумчиво пошевелил губами. — Впрочем, может случиться так, что подобраться к нему вплотную будет невозможно, и тогда... Но это, оговорюсь, в самом крайнем случае. В самом крайнем, когда иного выхода уже не будет.
— Дальше...
— Теперь о финансовом обеспечении. Чесноков, назовите мне девичью фамилию своей матери...
Глава двенадцатая ЭТИМ НЕ ШУТЯТ
Телефон Козлова не отвечал ни вечером, ни следующим утром.
— Значит, не судьба, — сказал Сотников, втыкая в розетку штепсель кипятильника. — Баба с воза — кобыле легче.
— Он нужен нам... — Андрей упрямо накручивал диск.
— А я говорю — обойдемся!
— Можно потише? — Кирюха высунул из-под одеяла заиндевелый нос. — Если вы сами проснулись, это не значит, что нужно будить всех остальных.
