Наталья Александрова - Единственный свидетель
Сначала Лена ошиблась дверью и ткнулась в комнату, из которой доносился жуткий рев и гром музыкальных инструментов. Заглянув внутрь, она увидела гору ревущей электронной аппаратуры и двух молодых парней в наушниках, которые, страшно ругаясь, переставляли с одного магнитофона на другой огромные бобины магнитофонной пленки. Один из парней заметил Лену и крикнул, стараясь перекрыть рев аппаратуры:
— Вы — Алиса?
Лена, не надеясь на свои голосовые связки, помотала головой.
— А к кому вы тогда? — проорал парень.
Лена достала из кармана визитку Гарика и показала. Парень взглянул на визитку, потом повнимательнее на Лену и махнул рукой:
— Следующая дверь!
Лена с облегчением захлопнула дверь — еще одной минуты такого грохота ее барабанные перепонки не выдержали бы. Оглянувшись в коридоре, она заметила, как захлопнулась дверь, выходившая на лестницу, и поняла, что кто-то только что вышел, подумав при этом, не разминулась ли она с Гариком. На соседней двери не было ни таблички, ни надписи. Войдя в нее, Лена с облегчением отметила, что в комнате полная тишина.
— Гарик, вы здесь?
Ей никто не ответил. Комната была заставлена электронной аппаратурой, но только не звуковой.
На столах и стеллажах стояли несколько компьютеров, два принтера, большой планшетный сканер. Названий остальной техники Лена не знала, тем более что многие аппараты были явно самодельные.
Против двери стоял письменный стол, девственно чистый. Оглядевшись, Лена увидела, что бумаги с него были сброшены на пол. Лена убрала в сумочку визитку и решила подождать Гарика, потому что вышел он явно ненадолго, раз дверь не закрыл. Она шагнула к столу и ахнула — из-за стола выглядывала мужская нога в дорогом итальянском ботинке. По инерции сделав еще шаг, Лена увидела все остальное.
Гарик лежал на полу мертвый на все сто процентов. Лицо было синим, неимоверно распухшим, глаза вылезли из орбит. Его шею пересекала багровая линия на том месте, где в кожу глубоко врезался туго затянутый шнурок.
Лена вскрикнула от ужаса, уронила сумочку и в панике бросилась бежать к дверям. Уже выскочив в коридор, она поняла что в руках ничего нет и вспомнила про сумку — прямо возле трупа она оставила доказательство, этого только не хватало!
Она резко развернулась, снова вбежала в комнату, встала на колени и принялась запихивать подряд все вещи в свою раскрывшуюся сумку, потому что все содержимое сумки было на полу. Лена поспешно сложила в сумочку косметику, разные мелочи, документы, всякие бумажки, застегнула замок и снова выбежала в коридор. Там она затравленно огляделась — не видел ли ее кто-то, а потом выглянула в окно. Хорошо, что она это сделала, потому что по подъездной дорожке выруливала к дому хорошо знакомая ей синяя иномарка.
Лена в панике заметалась по коридору. Спускаться по лестнице было поздно — она попадет прямиком в лапы своих преследователей. С одной стороны от комнаты убитого Гарика находилась студия с ревущей звукоаппаратурой, а с другой — располагалась дверь чулана, где, по-видимому, держала свои ведра и швабры уборщица.
Лена юркнула в этот чулан и затаилась.
В чулане было темно и пыльно. На всякий случай, чтобы ее не заметили, Лена пробралась в самую глубину и прижалась к стене. Сердце ее колотилось от страха, она замерла, ожидая самого худшего. Через несколько мгновений она услышала отчетливые шаги и голоса. Казалось, кто-то ходит совсем рядом. Она прижалась щекой к стене — звуки стали еще слышнее. Стенка, отделявшая чулан от офиса Гарика, была очень тонкой. В комнате разговаривали три человека.
— Вот те раз, кто-то успел раньше нас побывать.
— Перед уходом протрешь тут все, чтобы пальцев наших не осталось. Нам интерес милиции ни к чему. Давайте, ребята, собирайте бумаги.
— Наверняка тот, кто его удавил, все нужное унес.
— Не факт. Может, у них другие счета были.
По другому делу парня пришили. Вон сколько бумаг валяется. Забирайте все, пусть шеф сам с ними разбирается. Сказано, бумаги привезти, мы и привезем.
— Нам еще было сказано этого типа привезти, а он покойник. Опять шеф скажет, что мы упустили, начнет кишки на спину наматывать.
— Погляди-ка по соседству, может, кто тут сшивается подозрительный, но сам не лезь на рожон, чтобы все тихо было. Там в соседней комнате какие-то хмыри музыку записывают, они ни фига не услышат, хоть будет последний день Помпеи, а вон там в кладовочке погляди-ка повнимательнее.
Лена, услышав эти слова, в ужасе вжалась в угол, ожидая, что ее сейчас найдут.., что с ней будут делать, она не знала, но ничего хорошего не ждала. Дверь чулана со скрипом отворилась, в чулан заглянул молодой коротко стриженный парень.
«Старый знакомый», — подумала Лена, это он упустил ее вчера у общественного туалета.
И тут произошло нечто такое, что заслонило в глазах Лены труп в соседней комнате, грозящую ей опасность и прочие большие и малые неприятности: она почувствовала, как по ее ноге пробежали чьи-то маленькие лапки!
Невероятным усилием воли она преодолела неудержимое желание завизжать, для этого пришлось вцепиться зубами в собственную руку.
А мерзкое создание, нисколько не стесняясь присутствия людей, пробежав по Лениной ноге, выскочило прямо к двери чулана. Парень отшатнулся и выругался вполголоса:
— А, сволочь! Чертова крыса! — и тут же захлопнул дверь чулана, очевидно, он тоже боялся крыс.
В соседней комнате парень докладывал старшему:
— Чулан пустой, нет никого.
— Хорошо проверил?
— Да, осмотрел там все.
«Абсолютно бездарный тип! — злорадно подумала Лена. — Вчера упустил меня, потому что поленился проверить, есть ли второй выход у туалета, а сегодня испугался крысы, как кисейная барышня. Ну и работничков подбирает себе Костромин!»
По коридору прозвучали шаги уходящих людей, все стихло. И тут до Лены вдруг дошло, что ни убийцы, ни этих парней никто не видел, а ребята в соседней комнате видели только ее, Лену, и она спрашивала их про Гарика. А уж Лену-то они запомнят, ишь как один из них засмотрелся, — как же, стала красавицей на свою голову! Но сейчас надо взять себя в руки и тихонько дать отсюда деру, если она не хочет иметь дело с милицией.
И Лена бросилась прочь из этого здания, где ей пришлось пережить столько волнений. Обитатели соседней комнаты так и не вышли, они вообще понятия не имели о кипящих рядом с ними страстях и творящихся по соседству трагедиях.
Выбежав из дома, Лена была настолько расстроена и напугана всеми свалившимися на нее несчастьями, что плохо соображала, где она находится и что делает, и выскочила на проезжую часть прямо под колеса вишневой «семерки». Тормоза взвизгнули, машина замерла в каком-нибудь сантиметре от Лены, как вздыбленный конь. А сама Лена, шарахнувшись в ужасе прочь, споткнулась и упала на асфальт. Она не очень ушиблась, но порвала новые колготки (а еще «Омса»), и эта мелочь оказалась каплей, переполнившей чашу терпения.
Лена разревелась прямо тут же на асфальте, при людях, чего не позволяла себе с самого детства.
Из машины выскочил худущий рыжий веснушчатый парень. Он бросился к Лене, сидящей на асфальте, обхватившей ушибленную коленку и горько рыдающей. Парень поднял ее как пушинку и потащил к своей машине, ругаясь на чем свет стоит.
— Ты, ненормальная, куда ж ты под машину прешься? Чучело несчастное, я же тебя угробить мог! Ну что тут у тебя? Сейчас в больницу поедем! Господи, бывают же такие психованные!
— Ничего со мной не случилось, поставь меня на место! Подумаешь, колготки порвала да коленку расшибла! Не надо меня в больницу! — Все это Лена высказала ему сквозь непрекращающиеся рыдания, пытаясь высвободиться из сильных рук перепуганного не меньше ее водителя.
— А чего же ты тогда ревешь?
— А какое тебе дело? Ты тут ни при чем, жизнь меня просто достала. Поставь, говорят тебе, на место!
Парень посмотрел на нее с подозрением, но на землю не опустил.
— Это тебе сейчас кажется, что ничего не болит. С перепугу всегда так бывает, а пройдет полчаса, и что-нибудь проявится. Надо тебе в больницу!
— Не надо, не хочу ни в какую больницу! — завизжала Лена таким противным голосом, какого и сама от себя не ожидала. — Что они там со мной будут делать? Да и некогда мне по больницам шастать, мне на работу надо!
— Если бы ты себя со стороны видела, то на работу бы так не рвалась.
— Что ты хочешь этим сказать? — возмущенно закричала Лена, мгновенно перестав плакать.
— Зареванная вся, глаза размазаны, помада на щеке вместо губ, колготки рваные — в зеркало-то на себя взгляни. Если не в больницу, то давай тебя домой отвезу, там успокоишься, переоденешься.
Лена посмотрела на него с подозрением.
— Ишь, какой нашелся! Тоже мне, добрый самаритянин! Сначала сам чуть не задавил, а потом жалеет! Ну ладно, вези меня. Только для начала все же на землю меня поставь, а то люди смотрят.
