Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Марченко Анатолий Тимофеевич

— Не я, так кто-нибудь другой.

— Конечно. Не думай больше об этом.

— Но я же помню твои слова: подписал себе смертный приговор.

— Да, Хромой страшен, но я найду способ усмирить его.

Рутковский подумал, что, может быть, и в самом деле найдет и его отъезд за границу преждевременный, но был приказ Олега, а приказы для того и существуют, чтобы их выполнять.

— Хорошо, — сказал, — я приеду через неделю, и мы вернемся к этому разговору.

Стефания засмотрелась на играющую в светлой воде серебристую форель.

— Жаль... — сказала, — жаль, что не захватил удочки. Сегодня хороший день: видишь, и рыба ходит.

Где-то поблизости на дереве подал голос дрозд, проворковала горлица. День действительно выдался хороший: не жаркий, тихий, и Максиму никуда не хотелось ехать. И все-таки к вечеру он должен добраться до приграничного городка. Знал в нем маленькую гостиницу, где всегда были свободные комнаты, мягкие кровати с накрахмаленным бельем, — там и хотел заночевать.

— Не задерживайся.

— Постараюсь. — Максим поднялся, Стефа взяла его за руку, и они побежали берегом ручья, перепрыгивая через камни. Миновали нагромождение валунов — любимое место Максима: ему нравилось взбираться на них, верхний камень был как седло, тут можно было долго сидеть, любуясь действительно поразительным пейзажем: ручей, несущий свои стремительные воды через каменный хаос, дубовая роща на противоположном берегу, бескрайние луга немного ниже.

Рутковский остановился. Подумал: вероятно, больше никогда не сидеть ему на валуне и не видеть трехсотлетних великанов по ту сторону речки.

— Подожди, — попросил Стефу, — подожди, я быстро.

Он и на самом деле быстро добрался до седловины, стал на нее, чтобы лучше видеть, и даже помахал на прощание дубам. Сам удивился своей растроганности, повернулся налево — тут начинались заросли кустарников, увидел тропинку, теряющуюся в них, ручей и даже красную крышу своего «фиата» вдали. Около машины кто-то стоял, а может быть, это только померещилось Максиму, ибо человек сразу исчез. Но Рутковский видел его отчетливо — знал, что не ошибается. В конце концов, это мог быть случайный прохожий или рыбак — остановился и разглядывает «фиат».

Максим задержался на минуту: человек появился снова, теперь он отдалялся от машины, ныряя в кусты и появляясь снова. Потом показался на опушке, шел быстро, и даже отсюда было видно, что хромает.

Максим скатился с валунов. «Неужели Хромой? — подумал. — Что ему нужно у машины? Засада, и Стефа устроила ее?..»

А она смотрит весело и открыто — неужели умеет так притворяться?

Но Хромой торопился от машины в сторону шоссе — если бы засада, прятался бы в кустах, там они подступают к самой тропинке, в двух шагах ничего не заметишь.

— Пошли... — Максим, пропустив Стефанию вперед, шел не торопясь, настороженно всматриваясь в заросли.

Девушка заметила это, но никак не отреагировала, а тихонько напевала:

Вышли на полянку, возле «фиата» никого не было.

Рутковский обошел вокруг машины. Никаких следов, только трава примята, но примять ее могли и они, выходя.

Но он точно видел Хромого — зачем Щупак был здесь?

— Поехали? — Стефания нетерпеливо взялась за ручку дверцы.

— Подожди... — Одна мысль вдруг поразила Максима, он осторожно отодвинул Стефанию, отпер правую дверцу и открыл ее.

— Ты что?.. — спросила удивленно, но Максим не ответил. Лег на сиденье грудью и осмотрел замок зажигания, потом заглянул под переднее сиденье. Ничего не нашел, вылез из машины, обтер вспотевший лоб.

— Потерял что-то? — Стефания села в автомобиль, достала из багажничка расческу, начала причесывать растрепанные ветром волосы.

Максим обошел «фиат», растянулся прямо на траве, заглянул под машину. Ничего не заметив, поднялся и отряхнулся. Стефания спрятала расческу, спросила:

— Что-то сломалось?

— Подожди... — Максим поднял капот, наклонился, испуганно отпрянул. Вот оно, и Хромой приходил недаром. Вынул платок и обтер потный лоб. — Иди сюда, — позвал Стефанию. Теперь знал, что она не виновата, так как Щупак приготовил капкан для них обоих.

— Что там? — выглянула из машины девушка. — Ты же знаешь, я в моторе ничего не соображаю.

— Иди!

Луцкая почувствовала что-то в его голосе, выскочила, наклонилась над мотором с противоположной стороны.

— Вот! — ткнул Максим пальцем в небольшую коробочку, прикрепленную около замка капота. От нее тянулись два провода.

— Ну и что? — спросила равнодушно.

Максим не ответил, осторожно отсоединил проводку. Поднял на ладони коробочку, будто в ней были обычные конфеты.

— Взрывчатка, — сказал совсем спокойно. — Пластиковая бомба, и стоило мне включить зажигание!..

Увидел, как побелели щеки у Луцкой.

— Ты с ума сошел! — выдохнула.

— Нас разорвало бы вместе с «фиатом». И не почувствовали бы...

— Ты что!

Максим попробовал усмехнуться, но улыбка, наверно, вышла кривой. Добавил мрачно:

— Щупак и в самом деле приговорил меня к смерти. Но при чем тут ты?

— Щупак?

— Я увидел его с валуна. Случайно.

Глаза у Стефании потемнели: наконец она поняла все. Взяла у Максима коробочку, осмотрела внимательно.

— Дашь мне, — сказала тоном, исключающим возражения.

— Зачем?

— Щупаку это так не пройдет! — Она спрятала коробочку в сумку, которую повесила через плечо. — Поехали.

— Подожди. — Рутковский еще раз внимательно осмотрел машину, но ничего не нашел. И все же, вставляя ключ в замок, искоса глянул на Стефу.

— Может быть еще?

— Да нет... Но отойди от машины... На всякий случай.

Луцкая поудобнее устроилась на сиденье.

— Поехали.

«Фиат» завелся с полуоборота. Рутковский выехал на шоссе, осмотрелся.

— Думаешь, он ждал здесь? — поняла его Стефания. — Навряд ли: был уверен, что нам не спастись, и торопился отъехать подальше.

— Тебе куда? — поинтересовался Максим.

— Завезешь домой.

— Будь осторожна.

— Буду... — вдруг Стефания всхлипнула — совсем по-женски. Но сразу взяла себя в руки, положила на колени сумку, похлопала по ней ладонью, будто там лежала не взрывчатка, а в самом деле конфеты. — Ему не поздоровится! — сказала уверенно.

Максим высадил Луцкую около ее дома и поехал к себе. Поднялся не лифтом, а по лестнице, и, убедившись, что никто не ждет его на лестничной площадке, зашел в квартиру.

Взял с собой только костюм, белье, магнитофон и транзистор, подумал немного и прихватил подаренный Стефой спиннинг, действительно хороший спиннинг с автоматической катушкой, обвел взглядом комнату, она показалась ему совсем чужой, закрыл двери без малейшего сожаления и вызвал лифт.

Рутковский переночевал, как и намечалось, в пограничном городке. Проснулся поздно, некуда было спешить, да и не все ли равно, где убивать время: в пансионате, адрес которого назвал ему Олег, или здесь, в маленькой симпатичной гостинице, где простыни пахнут лавандой и свежей горной водой?

Позавтракал. Булочка с маслом оказалась очень вкусной, не говоря уже о крепком кофе. Максим попросил свежие газеты, были уже и мюнхенские, и он лениво просматривал их.

Реклама... объявления... происшествия...

В глаза бросился набранный большими буквами заголовок:

«Убийство на Альтштрассе».

Пробежал заметку и отставил чашку.

Неужели Стефания?

Прочитал еще раз:

«Сегодня вечером на Альтштрассе убит двумя выстрелами из пистолета подданный США Модест Щупак. Как стало известно, убитый занимал одну из руководящих должностей в организации украинских националистов. Убийце удалось скрыться. Полиция проводит расследование».

Максим прочитал заметку еще раз. Да, Стефания не бросает слов на ветер, и рука у нее действительно твердая. Такая изящная рука: длинные нежные пальцы с ухоженными ногтями.