Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха
— «Две капли воды».
— А Зубер Нахов заявил Феофану, что ювелир Омар Садык ищет «вторую каплю»… Я это точно запомнил: «вторая капля».
— А ведь верно, — оживился Шукаев. — Теперь и я вспомнил. Ты говорил. Просто у меня из головы вон. Так ты думаешь?..
Сугуров слегка порозовел. Внимание такого человека, как Жунид Халидович, всегда приятно.
— Я… не знаю. Но… Если были «Две капли», то могла быть и первая и вторая…
— Логично. Очень даже. Мы преподнесем это Чернобыльскому, — потер руки Жунид. — Посмотрим, как он отреагирует.
…Реакция бывшего ювелира превзошла все ожидания. И если бы в то утро кто-нибудь из них — Жунид, Вадим или Арсен — правильно ее истолковали и, не дав старику опомниться, потребовали объяснений, может быть, разгадка была бы у них в руках гораздо раньше, чем они ожидали.
Но беда в том, что бывают в жизни положения, когда поведение человека может иметь несколько побудительных причин и не всегда удается криминалисту определить ту единственную, которая и ведет к раскрытию тайны.
Принял их Самуил Исаакович на той же веранде, где все оставалось без изменений со времени последнего их визита на Псыжскую, пять. Стол — у окна, еще более разросшаяся виноградная лоза, кушетка у стены, запах свежей масляной краски, — старик покрасил пол на веранде, — и густой аромат распускающихся роз на прямоугольной клумбе перед входом в дом.
— Чем могу служить, молодые люди? — засуетился он, двигая стулья. — Честно говоря, уж и не знаю… Невже ж опять за то колечко будете спрашивать? Так я ж и не видал его, что могу исделать, когда не видал?
Они сели. Жунид достал из кармана кольцо, но держал его пока в кулаке, у себя на коленях, и смотрел в упор на Чернобыльского, сидевшего напротив него.
— И что вы на меня так смотрите? — заерзал наконец ювелир. — Скажите сразу.
Шукаев медленно поднял руку, все так же не сводя сурового взгляда со старика, разжал ее и спросил, отчетливо произнося каждый слог:
— Довольно притворяться, Самуил Исаакович, вы в прошлый раз солгали нам относительно цели вашей поездки в Дербент. Вы все еще надеетесь найти «вторую каплю»…
Сначала, увидев кольцо, Чернобыльский подался всем телом вперед, словно хотел отнять его у Шукаева, потом как-то обмяк, ссутулился, и в склеротических глазах его появились слезы бессилия.
— Отвечайте!
— Так что ж… что ж отвечать-то, — бессвязно пролепетал он и трясущейся рукой полез в боковой кармашек летнего чесучевого пиджака. Долго не мог отвинтить крышечку футляра с валидолом, потом, наконец, достал таблетку и, положив ее под язык, несколько минут сидел молча, закрыв глаза.
Они ждали.
Чернобыльский прижал ладонь к левой стороне груди, глубоко вздохнул, покатал таблетку языком во рту и открыл глаза.
— Так и убить старика недолго, — сказал он, открывая глаза. — Разве ж можно?
— Мы хотели бы получить ответ, Самуил Исаакович, — напомнил Жунид, тоже понижая голос. — Ваше волнение..
— И не говорите за мое волнение, — старик, кряхтя и охая, облокотился о край стола. — Я старый больной человек, молодые люди, так разве ж долго, спрашиваю я вас, растревожить мое слабое сердце..
— Что вас взволновало?
— Я золотых дел мастер, господа хорошие, хоть и давно не у дел. А вы знаете, что такое настоящий ювелир, который видел, имел и держал в руках столько, что хватило бы на несколько роскошных жизней!
— Самуил Исаакович, — строго заметил Дараев, — нас не интересуют ваши воспоминания.
Старик слабо махнул рукой.
— То ж разве воспоминания?. Вы спрашиваете — я отвечаю. И не перебивайте меня, молодые люди..
Жунид сделал знак Вадиму. Потерпи, мол.
— Пожалуйста, говорите.
— Так вот. Отчего я разволновался? А как вы думаете? Хотя и другая жизнь теперь, и все то, что имело когда-то свою цену, нынче той цены не имеет, но я-то человек старого времени… И нового из меня не исделаешь. Вы сказали, — он посмотрел на Жунида, — «вторая капля»… Чтоб вы знали, прежде и камни имели свои имена. Алмаз, который у меня украли в девятьсот четырнадцатом году, имел название «вторая капля». По-арабски — «Катрантун таниятун». Я, грешным делом, когда вы достали свое колечко и сказали те слова, подумал, что у вас в руке мой камешек. Чуть Богу душу не отдал. Уж поймите меня, старика, молодые люди…
— А этот перстень вы никогда не видели? — снова раскрыл ладонь Шукаев.
Старик даже не стал смотреть на кольцо.
— Нет, не видел. Дешевые побрякушки — не по моей квалификации, — он снова прикрыл веки и потер грудь рукой.
Наступила долгая пауза. Жунид не прерывал ее, наблюдая за Чернобыльским. Все было как будто правильно и объяснимо. Именно такой, наверно, должна быть реакция человека, некогда владевшего баснословным богатством и под старость вдруг снова увидевшего его отблеск.
Но Шукаева смущало одно обстоятельство. Ему показалось, что уже после сердечного приступа он заметил в глазах ювелира жадный блеск… при виде кольца. Этот мимолетный взгляд был или не был? Может быть, он — плод его воображения?..
И тогда случилось неожиданное. Чернобыльский, вроде бы окончательно оправившись, попытался встать, но рука, которой он оперся на стол, вдруг бессильно, вяло согнулась в локте, ювелир, побледнев, снова рухнул на стул. Если бы его не поддержал Сугуров, он бы свалился на пол.
Они осторожно переложили его на кушетку. Арсен помчался к ближайшему телефону — вызывать «Скорую помощь».
Это был инфаркт.
Поскольку старик жил один, его отвезли в городскую больницу: дома его не с кем было оставить. Дараев запер входную дверь и передал ключ врачу «Скорой».
— Ну, как вам все это нравится? — спросил Жунид, провожая взглядом удалявшуюся машину.
— Никак, — за двоих ответил Дараев. — Я ему не верю. То есть, не сомневаюсь, что его хватил удар, но ему самому не верю…
— Я тоже, — кивнул Шукаев. — У меня такое впечатление, что мы еще услышим об этом алмазе…
— Выходит, зря ты протаскал и газеты, и книгу, — Дараев показал на распухший портфель, который Жунид держал в руках.
— Выходит, зря. Кстати, возвратишь сейчас и то, и другое в библиотеку.
— А какая, собственно, разница между алмазом и бриллиантом? — спросил Вадим Акимович.
— Только в отделке. До пятидесяти граней — алмаз, более пятидесяти — бриллиант.
— Ты, я вижу, поднаторел в этих делах, — уважительно сказал Дараев. — А карат? Сколько это?
— Около 206 миллиграммов…
— Значит, двадцать шесть с половиною каратов, это больше пяти граммов? Ничего камушек, а?
— Да, — без улыбки сказал Жунид. — На такой пару танков запросто можно было бы построить…
— Ну, что, поехали?
— Едем. Ты, Вадим, пока я займусь с Паритовой и завмагом, отыщи Итляшева и пасечника. Я почти уверен, что они видели именно Бекбоева с накладной бородой, но нам нужно их документальное опознание. И еще — побывай в театре. Проверь, нет ли какой-либо связи между Паритовым и Улитой. И он, и она работают вместе…
* * *Фатимат Паритову Шукаев видел впервые. До сегодняшнего дня он не считал упущением со своей стороны то, что после Бондаренко не подверг ее повторному допросу. В документах, оформленных бывшим начальником черкесского угрозыска, все было грамотно с точки зрения процессуальной и предельно ясно. А времени и без того не хватало.
И только сегодня Жунид подосадовал на себя: никогда, никому и ни в чем нельзя доверять, когда ведешь расследование. Даже самые дотошные, а Сергей Тимофеевич был еще человеком точным и аккуратным, могут допустить недосмотр или не проявить должной настойчивости. Правда, и Бондаренко не слишком доверял показаниям продавщицы, но это не было отражено в материалах дела, и Жунид об этом ничего не знал.
Словом, по мнению Шукаева, занятого тогда главным образом убийством Барсукова и Кумратова, не было необходимости в повторном допросе Паритовой.
Теперь — дело другое. Теперь был перстень, а человек, ударивший продавщицу камнем — Зубер Нахов — сидел в КПЗ управления. Когда привели Фатимат, явившуюся по вызову (заведующего с ней не было), Жунид посадил ее на стул напротив себя и начал безо всяких предисловий:
— Опишите кольцо, которое было похищено в вашем магазине перед майскими праздниками.
— О Господи! — с деланным возмущением воскликнула она. — Опять это несчастное кольцо! Знаете, мы с мужем ничего от вас не хотим. Ну, не поймали вы этих бандитов сразу и — Бог с ними. В конце концов, перстень давно списали…
— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
— Я уже говорила: большое массивное кольцо с зеленоватым камнем, довольно большим… мельхиоровое. Вот и все… А хлопот из-за него…
Она стала сетовать на беспокойство, причиненное ей милицией, ее мужу и заведующему.
